Про тётушку Заботу

Тётушка Забота и Всех Удивляющий Дом

Папа четыре раза вздохнул, три — прокашлялся, два — взъерошил свою шевелюру, и наконец решительно произнес:

— Кхм.

Тётушка Забота, которая вынимала из печки что-то воздушное и душистое, посмотрела на него с укоризной.

— Дорогой папа! Немедленно приступай к делу! Дети ждут пирогов. А я и так обо всем догадалась.

Папа с облегчением вздохнул, сложил руки на груди и признался:

— Всё дело в том, что нам смертельно наскучил наш Городок-Невеличка.

Тем же вечером тётушка Забота проводила Папу, Маму, Младшего Брата и Старшую Сестру в Большой Город.

Она уже знала, что ещё долго будет не находить себе места от беспокойства за них.

С неба ей подмигивали галактики и звёзды, а она всё стояла на дороге и глядела им вслед.

Дольше, чем когда-то могла бы себе позволить.

Ведь теперь ей не о ком стало заботиться. Некому раскрывать объятия, — никто не побежит, раскинув руки, навстречу. Некому печь на полдник сладкие пироги.

И спешить ей теперь тоже стало некуда.

«А не вернуться ли мне в Родное Село?» — спросила она себя, — «И не построить ли такой дом, где каждый чувствовал бы себя, как дома?

— Ха! — удивился, заслышав это, Грустный Зодчий. — Уж лет десять никто меня так не веселил. Хотя, стойте! Что бы вы там не задумали, прочный фундамент не помешал ещё ни одной постройке!

И он взялся за это дело, тихонько похмыкивая в усы.

— Не бывает на свете того, что нравится сразу всем! — возмутился Ворчливый Строитель.

Но, хорошенько почесав в затылке, решил:

— Эх, была не была! Стены и крыша уж точно вам пригодятся.

Тут он засучил рукава и замешал раствор.

И ему так понравилось строить то, чего не бывает, и он так вошел во вкус, что соорудил не только стены, но ещё и две башенки, навесы и террасу, мезонин на крышу и в придачу три будки внизу.

Тут он огорчился, потому что больше не смог придумать ничего интересного.

Но у Смешливого Зодчего это вышло. Он добавил балкончики, колонны и ни на что не похожие окна.

Дед Улыбка и другие соседи взяли остатки обоев и досок, тётушка — разные краски, и они вместе довели строительство до конца.

Дом вышел весёлый, тёплый и прочный.

В нём каждый нашёл бы комнату на свой вкус. Всякому ребёнку захотелось бы поселиться в нём навсегда.

Правда, тётушка Забота подозревала, что, завидев его, другие зодчие могут схватиться за сердце.

На разноцветном крылечке она замесила тесто и принялась ожидать гостей.

Тётушка Забота, Художник и Учёный

Первым пришёл Художник.

Он брёл по улице, глубокомысленно хмуря брови. Из карманов у него торчали карандаши, блокноты и кисти, которые то и дело падали и терялись.

Увидев дом, выкрашенный остатками разных цветов, он так расстроился, что уронил сразу всё.

Но тесто на пироги, которое месила на крыльце тётушка Забота, так восхитительно пахло, что Художник передумал сердиться и вместо этого повёл носом и неожиданно для себя спросил:

— Приветствую! С чем у Вас пироги?

— Разумеется, сладкие! В это-то время дня!

С этими словами тётушка слегка приотворила дверь.

— Надеюсь, — с важностью проговорил Художник, — Вы знаете толк в своем деле? В настоящем пироге начинке тесно. Ее попросту распирает от вкусноты и сладости!

— Не уверена, что сделаю всё как следует, — рассмеялась тётушка Забота. — Да не стойте же у порога! Заходите скорей! Кто-то должен же проследить за всем, снять пробу, да подсказать, если нужно.

Так Художник остался проверить чужие заботы. И не зря: пока он был тут, пироги у тётушки выходили выше всяких похвал.

По утрам, когда кругом чирикало и цвело, он любил поставить мольберт и набрасывать самыми тёмными красками потрет Злодея.

Сначала он входил в образ, и, не выходя оттуда, делал решительный мрачный мазок, а потом отбегал на три шага, чтобы оценить результат.

Так и шла у него работа: мазок — три шага — довольный прищур, мазок — три шага — довольный прищур, мазок, три шага…

— Таких тёмных шапок в те времена не носили, — проговорил Учёный, которому случилось проходить мимо.

Художник надул щёки и изо всех сил попытался вежливо промолчать.

— Вы что, не слышали? — крикнул Учёный погромче, в самое ухо, — взяли бы умную книгу, да узнали, что одевали в те времена.

— Значит, Вам не нравится шапка?

— Таких тогда не бывало.

— А какие бывали по-Вашему, позвольте спросить?

— Белые с помпоном!

Художник ехидно рассмеялся и упёр руки в бока.

— Белые?

— Видимо, да.

— С помпоном?

— Именно.

— Хотите сказать, Злодей на этом портрете должен красоваться в белой шапке и щеголять каким-то легкомысленным шариком?

— Безусловно, как и все его современники.

— Может быть, мне изобразить его во всем белом?

— Как хотите, но думаю, это слишком.

— Уж конечно, — сказал Художник, шагнул к Учёному и направил на него кисточку, как револьвер. — Знаете, сколько я работал над этой картиной? Сколько лет входил в образ? В этом человеке всё просто кричало о зле. Как он вредничал! Каприз — и плачет половина страны! Шалость — рыдает другая. Посмотрите-ка на мою палитру. Много тут светлой краски, а? Покажите мне белую краску!

Тут на крыльце появилась тётушка Забота с целым подносом сладких пирогов.

— Шагом марш пить чай, оба! — Заявила она. — Поживёте пока внизу, пока я не решу, какие комнаты вам подходят.

Но и со сладкими пирогами во рту гости смотрели друг на друга во все глаза, будто бы продолжали спор.

Так и зажили.

Иногда, выходя на лужайку, Учёный замечал, что Художник парит в небесах. Тогда он хватал бечеву и одним концом связывал ему ноги, а другой прикреплял к забору.

— Вот Вам верёвка фактов, — назидательно выговаривал он. — Благодаря ей Вы не улетите на крыльях фантазий.

Ночью, когда Художнику удавалось спуститься на землю, он подкрадывался к спящему гостю и раздобытой у деда Улыбки краской рисовал пёрышки на спинке его пиджака.

— Не помешает и Вам немного воображения, — похихикивал он.

Учёный, обнаружив испорченную одежду, на другую ночь привязал к ногам соперника гири и прошептал:

— Желаю Вам научиться ходить по земле!

Но однажды, когда Учёный, посмеиваясь от предвкушения, подбирался к Художнику с верёвкой фактов в руках, тётушка Забота скомандовала:

— Стоять на месте! Немедленно взять по сладкому пирогу! И кстати, ваша верёвка подозрительно похожа на мою бельевую. А гири — из бочки с капустой. Так что марш оба по башенкам, там вам самое место!

Художник с Учёным переглянулись и не нашли, с чем бы поспорить.

С тех самых пор они поселились под облаками и сообща работают над картой села со всеми подробностями.

К полднику неопустительно поспевают сладкие пироги, потому что спорить, набив ими рот, ни у кого никогда не выходит.

Блюдо с ними тётушка водружает на голову, и, припевая, сама относит — сначала Учёному по основательному широкому коридору, а потом — Художнику: четыре шага по лесенке, три — по верёвке фактов.

И наконец — один предлинный лёгкий прыжок.