Вы здесь

Мистер Вайолетт и Блэккэт (фантасмагория с юмором)

«Есть многое, Горацио, на свете,
Что и не снилось нашим мудрецам...»
В. Шекспир, «Гамлет»

Посвящается Сказочнице, Собирательнице миров

Мистер Вайолетт был обычным — во всяком случае, со стороны — жителем Города Чудес. Два слова — умоляю! — Я только расскажу, что за город такой. Во-первых, настоящее название — город Мейебер. Во-вторых — не у нас. Транспорты с Земли как-то отбились постепенно за несколько столетий. Слишком странно и по-другому зажили люди на этой планете с двумя небольшими светилами, затерянной в безднах Неименованной Вселенной. Каждый день перед почти сдвоенным закатом, например, наступал Сапфировый Час, когда гравилоны(энергия гравитации — слышали?) разжимали свои щупальца и тихонько отпускали людей и животных в небеса. Энергия тяготения ослабевала настолько, что можно было парить и кувыркаться в странном прозрачно-лиловатом тумане, чтобы после (опять-таки постепенно, не страшно) опуститься на поверхность Эдельвайсы и отправиться на ужин или почитать перед сном. Все любили эти мгновения восторженного полета, потому что просыпались самые светлые мысли, самые дерзкие мечты, а что уж говорить о влюбленных! Еще интересен был местный антураж тем, что, кроме завезенных, водились и прелюбопытные местные существа. Они не построили свою цивилизацию, но хорошо вписались в человеческую — кто как. Под электроплитами или садовыми мангалами поселились Злыдни. В славянских сказках такие встречаются, что доказывает: и у нас, пока человек не постарался — творились удивительные вещи. Злыдни не пошли на прямой контакт, обошли социальную систему и государственность, а завелись, как тараканы, и пакостили, как могли. В три-четыре сантиметра ростом, они, если удавалось украсть карандаш, могли написать впятером нехорошее слово или коллективно написать(пардон!) в хозяйский ботинок; могли нагнать плохой сон, но чаще ограничивались рассыпанной крупой или переставленными чашками, если не все убрали от них, негодников...

Вот Энгелоны... ах, какие премилые создания! Но глупенькие и сентиментальные до крайности. Помните, как в книгах Лидии Чарской девочки-пансионерки, «обожающие» учителя, оборачивали школьные мелки цветной бумагой и раскладывали красиво. — Энгелоны то рисовали сердечки на стекле, то переводили часы назад, чтобы люди дольше повалялись в постели. Они принимались петь им хвалебные песни (наивные и нескладные до ужаса) среди ночи и будили при этом, конечно. Их часто видели на карнизе для занавесок — прямо над шторами — человечки в белом рядками сидели и болтали крошечными ножками. Крылья у них были, кстати, невзрачные, как у воробья или овсянки — серо-буренькие — пестренькие такие. Инфантильных Энгелонов любили (считалось даже хорошей приметой оставить им белых лосутков на хитончики или цветных пуговок играть — как нашим домовым), но всерьез ни помощи, ни толку от них не было...

Кошки одинаково терпеть не могли ни Злыдней, ни Энгелонов — но люди строго взыскивали за этих крошек. Так — представьте себе! — Блэккэт — кот нашего мистера Вайолетта — приспособился и просто приносил в зубах очередного Злыдня и клал под ноги хозяину. Тот ругался, усмехаясь про себя, и двумя пальцами брал буроватое существо (Злыдни не носили одежды) со злым и порочным личиком, а потом относил на кухню и совал в какой-нибудь угол или прямо под плиту — живи, противный, и нам не мешай!

Но вернемся, однако, к нашему герою. Вайолетт не слишком молод — лет тридцать пять — «в присутствие» не ходил уже несколько лет, потому что был уже хорошо обеспечен и не очень жаден на деньги. Если кому-то интересно, разбогател он на издательском деле, но вышел из доли и с удовольствием писал статьи о древней литературе таинственной планеты Земля. Кое-кто уже начинал сомневаться: а не миф ли вообще великое переселение трети населения Земли? Не миф ли, что мы «оттуда» — и существовала ли Земля вообще?.. В этой полемике мистер Вайолетт тоже принимал самое активное участие. Но было у него еще хобби, о котором он не очень распространялся. На нашем языке мы назвали бы его волшебником.

Короче, он умел превращаться по желанию в другое существо — и обратно. Ученые Земли и слово заранее подобрали в ожидании, пока кто-то сможет это научно объяснить и алгоритмизировать: «трансмутация»! Вайолетт об этом не знал, но вечерами затевал веселые игры с котом. Во время погони человек вдруг оседал, как бы упадал, веером разлетались пижама и тапки, у странного голого зверя вытягивался хвост, уменьшалось тело... А какая шерстка вырастала: густая, мохнатая — размыто-тигровая редкого шоколадного оттенка! Блэккэт с восторгом нападал, и они клубком катались по полу, стиснув друг друга передними лапами и поддавая противника задними так, как будто хотели выпустить друг другу кишки...Шерсть летела клочьями. Они выслеживали под портьерой или из-за двери и выпрыгивали поперек дороги, чтобы отвесить мягкой лапой хорошую пощечину. Часто кото-кот и кото-человек взбирались по занавескам, норовя укусить за хвост или за что придется болтающегося на одной лапе товарища... Энгелоны в ужасе забивались на потолочные светильники (они не грелись).В общем, это были чудесные праздники для каждого из товарищей. Даже Сапфировый Час мерк по сравнению с волшебными вечерами. Мистер Вайолетт, как вы заметили, был одинок, и Блеккэт стал для него лучшим другом.

Нет, изредка случались, конечно, какие-то романчики — он же не святой — но покой и комфортность бытия брали верх. Последнее увлечение могло перерасти во что-то большее, но он сделал усилие над собой.

— ...Не зови меня «мистер Фиалка»! По-моему, я говорил, что это унижает. И не надо смотреть такими несчастными глазами. Мы прекрасно провели время. — Она коротко вздохнула и опустилась на тяжелую парковую скамью, старательно расправив длинную пышную бело-пеструю юбку в «миль флер», мелкий цветочек. Темно-карие блескучие глаза с детской серьезностью глядели ему в лицо. Эта тридцатидвухлетняя женщина и была по сути большим ребенком. Нормальная (не такая восторженная книгочейка и затворница) сразу бы просчитала: не тот он человек, Ланц Вайолетт, чтобы так влюбляться...Но Ли Принс, скромный библиотекарь в детском зале, увидела в Ланце рыцаря Ланцелота.

— Ты очень мила и будешь счастлива, я уверен. А я уезжаю. Мы ничего не обещали друг другу, не правда ли? Позволь сделать тебе маленький подарок на память. — Он достал дорогой футляр: голубая кожа болотной лигвайши, золотые застежки...

Женщина неожиданно спокойно улыбнулась: «Счастливого пути, мой Ланцелот, защитник всех обиженных. Передай привет мистеру Блэккэту. Я очень полюбила... его — по твоим рассказам. А бедную лигвайшу давно пора взять под охрану — она слишком доверчива. Я не приму этого подарка, мой дорогой...»

— А... если без футляра?.. — глупо выдавил Вайолетт, чувствуя, что теряет почву под ногами. Он ожидал иного. Женщина переигрывала его. Это она была снисходительна. Это она была сильнее. Пока он лихорадочно соображал, что еще сказать, Ли («принцесса Ли» звал он ее) тоненько рассмеялась, потом поцеловала в щеку и легко оторвалась от бренной Эдельвайсы. Наступал очередной Сапфировый Час...

Это было года так за четыре до описываемых событий. Странные игры волшебника неожиданно получили новый поворот. В один темный вечер (три луны Эдельвайсы тоже ходили стайкой и дружно скрывались с небосвода по заведенному порядку) он помог коту мыслить как человеку с разумом и психикой самого Вайолетта и даже подарил ему свои воспоминания.

— Мяу!.. — Ой, — вау!! Ты придумал преотличную шутку! — раздалось в голове у хозяина еще через несколько дней. Я почти разобрался — у меня твои мозги? Мысли? Или что там? — жаль, шерсть да лапы кошачьи...

— Терпение, мой друг! Терпение... — Вайолетт так и светился от очередной веселой идеи. Он поспешно доставал из шкафа бархатистую нарядную пижаму и «гостевые» туфли. Потом мистер Вайолетт встал посреди гостиной в позе дирижера и сделал замысловатый жест левой кистью. Что-то негромко щелкнуло в уютной тишине, отчетливо запахло озоном, отчего-то заплакали энгелоны на шторах... Рядом с Ланцем Вайолеттом стоял его двойник. Хозяин дома с изящным поклоном подал ему ворох одежды. — Приветствую вас в мире людей, дорогой мистер Блэккэт!

После этого стало еще интереснее. Кот осторожно ощупывал гладкое свое лицо, смотрелся в зеркало; с высоты человеческого роста вглядывался в хозяина. Он быстро освоился с его удобным и простым бытом. Мистер Блэккэт пришел в восторг от кабины голограмм. Он наконец понял, что невнятное мельтешение пространства — это живые объемные картины, которые можно менять по желанию и в соответствии с голо-программой на неделю. Он научился пить чай — на Эдельвайсе пили исключительно жамсиновый. Жамсиновые пустоши у предгорья Компанеллы были настоящим достоянием всей планеты. Ползучие травянистые кустарнички с узкими листками и невзрачными колосовидными цветками тускло-голубого цвета дали когда-то старт целой индустрии. Так же, как бумажные книги стали знаменем культуры и сохранились вне сюрпризов технического прогресса, так и чаепития стали чем-то знаковым — помимо просто пития... Понимал ли все это Блэккэт — неизвестно, но читать он тоже научился быстро. Детские книги ему нравились больше всего. Возможно, в чем-то он немножко не дорос до зрелого человека.

Шли дни... Игра затянулась. Какая-то неправильность, напряженность тайная повисла между ними. Человеко-человек и человеко-кот — оба смутно ощущали это. Надо было, как всегда по неписаным правилам их игры, «сделать, как было», но Блэккэт, похоже, и думать не хотел об этом. Он по вине волшебника завис между двумя мирами — человеческим и «бессловесных»; лишенный самостоятельности и выбора при обретении гордого человеческого «эго»...

Желая повеселить друга, который страдал из-за него, Ланц Вайолетт в один вечер взял да и превратился сам в кота — на этот раз в такого, каким был сам Блэккэт — черно-белого, с пятнышком на лбу и белыми перчаточками. Ох, как веселился Блэккэт.

— Киска, догони! Поймай эту бумажку, поймай! Ха-ха-ха!! — заливался он. Вайолетт тоже от души радовался: наконец он видел друга счастливым. «Я скажу ему: ты человек навеки! Уедем в другой город, документы раздобудем на близнецов... Отдам половину состояния ему... — Эти мысли вихрем пронеслись в голове, и волшебник поздравил себя с правильным решением.

За окном между тем собирались тучи. Грозы случались крайне редко, но поражали своей силой и наводили ужас мощью и дикой красотой. Фиолетовые и зеленые, как будто чудовищные деревья, опрокинутые кронами вниз — разряды падали сотнями тесно друг к другу. Наши друзья заигрались и очнулись только тогда, когда все погрузилось во мрак, взорванный грохотом разряда и зеленым пламенем в окне. Энгелоны сбились в кучку на письменном столе — им было страшно у окна. Злыдни от страха переругались и передрались под плитой — по-другому бояться они не умели... Вайолетт поспешно поднял лапу... О, небо!! Когда щелкнуло и пахнуло озоном, за окном сверкнула вторая молния — еще больше и страшнее первой и...

Короче говоря, вы уже догадались. Он остался котом. Странная способность к волшебству ли, к трансмутациям — как хотите называйте — так и не вернулась к нему. Пережив грозу без урона для дома, мистер Вайолетт тратил часы и дни, пытаясь вернуться в мир людей.

— Друг мой! — торжественно обратился к нему Блэккэт. Мы остались вместе — я никогда не покину тебя. Я попробую заменить тебя в мире человека. Я буду приносить тебе книги и газеты. Я буду печатать статьи, которые ты продиктуешь мне. Я буду ходить в магазины. Мы вместе будем летать в Сапфировый Час... А еще (он слегка смутился) — а еще я буду чесать тебе шерстку и мыть самым лучшим шампунем. И играть с бумажкой тоже буду...

Вначале так и шло. Блэккэт всячески старался поддержать друга в его горькой доле. Но однажды в кабине голограмм Блэккэт увидел чемпионат по футболу и обезумел. Восхитительная игра с мячом поглотила его полностью, сделав фанатом раньше, чем он стал настоящим человеком. Он обнаружил, что вовсе не обязательно чесать шерстку ежедневно, а корм можно покупать и готовый, а не варить кусочки индейки или телятину, как его хозяин когда-то. Он стал надолго исчезать из дома.

— О, мистер Вайолетт! — Давно бы так! Вы же не старый человек, а живете отшельником! — На чемпионат в Оловянном?.. — Кот довольно улыбался. Малейшее внимание людей он воспринимал как победу. На единственном континенте Эдельвайсы было одно мега-государство Шубертлэнд (жители обожали музыку великого Франца Шуберта, гения далекой Земли) и три самых больших стадиона: Оловянный, Деревянный и Стеклянный, не считая множества поменьше. Эти застекленные махины находились в трех одноименных городах, довольно далеко друг от друга. Производства загнали под землю. Почти все было роботизировано. Наверху — парки, леса, фруктовые сады... Люди работали дней шесть в десятидневную неделю. Спорт, книги, мир природы и, конечно, распахнутые врата прекрасных храмов — они наслаждались этим богатством сполна — не то, что мы! Леса и долины красивейшего горного хребта Компанеллы отделяли город Мэйербер, в котором жили наши герои, от Оловянного. Эдельвайцы , несмотря на высочайший уровень технической цивилизации, не захотели развивать космическую тему вовсе, а воздушный транспорт — не угадаете! — представляли исключительно дирижабли. Неспешные, с романтическим обзором, они устраивали глубоких и (в основном) хороших людей странной планеты. Блэккэт стремительно затесался в команду самых оголтелых фанатов — бездельников, которые на свои или на чужие деньги только и делали, что мотались из одного места в другое с полным набором дудок, масок, шапок и прочей чепухи. Ученые всерьез сомневались во вменяемости этой микро-ниши. — Нет-нет, я уважаю наших болельщиков. К тому же, тысячи футбольных фанатов Эдельвайсы любили и жалели бедных бессловесных тварей. А многие совмещали бдения на стадионе или в кабине голограмм с полезными делами и другими увлечениями... Но только не Блэккэт!

Вайолетт сидел дома и слонялся по комнатам. Воду часто приходилось лакать из унитаза. Он никогда не унижал этим своего Блэккэта. Включать кабину голограмм он не мог: кнопки были мелкие и требовали человеческой координации к тому же. Книги не давались: переворачивать страницы носом было трудно, лапы рвали страницу когтями, без когтей не подцеплялись, а главное — кошачье зрение не позволяло разбирать любой шрифт. Однажды ему приснился странный сон, грустный и очаровательный. Тихий нежный голос повторял всю ночь: «Сэр Ланцелот, рыцарь мой,... Где ты, Ланц, где ты...» Он проснулся, охваченный поздним раскаянием и нежностью. Энгелоны все поняли своими маленькими умишками и большими душами. Когда он снова засыпал, свернувшись клубком и накрыв нос хвостом, он чувствовал, как крохотные ручки нежно гладили его и что-то жалобно нашептывали, напевали, причитывали... Злыдни сочинили записку и написали на пыльном полу — кот изрядно запустил уютное жилище Ланца Вайолетта — «Так и надо дураку!».

Кот понял, что бывший хозяин тяготит его и чувством вины — он явно не справлялся со взятым обетом братской заботы — и с необходимостью хоть немного делать что-то для него. Даже появляться в доме ему уже претило. Однажды он навел порядок с грехом пополам, налил воды и оставил еды дня на два. Блэккэт, как настоящий трус (впрочем, он не догадывался об этом) буркнул уходя: «Прочти записку». — Я не могу-у-у!! — Отчаянно послал мысль бедный Ланц, и кот быстро сердито сказал: «Ты долго наслаждался жизнью, а я страдал в сумерках небытия. Я хочу многого. Ты был скучным человеком, а я — другой! Форточка будет открыта — тебя приютят везде. Уходи и избавь меня от глупой зависимости. И не смотри такими несчастными глазами!»

— Где-то я слышал эти слова... Бог наказал меня, так и надо... — мистер Вайолетт слышал, как лязгнула дверь. Потом он в пасти натаскал пуговок и еще какой-то дребедени Ангелонам. Возле плиты со Злыднями он положил горстку орехов. Маленькие негодяи любили их. Мягкий прыжок, два-три движения гибкого тела — и он на свободе. Не хотел Ланц болтаться у дома. Соседи просто отдадут его назад Блэккэту. Каждый легко узнает огромного черно-белого кота, с которым в обнимку парил мистер Вайолетт в Сапфировый Час...

Он уходил все дальше и дальше. Стал донимать голод. Потом пришла жажда, но он не знал, что с этим делать. Наверное, помяукать? И все? — Но я человек внутри. Как это больно — быть человеком...

— Мама, смотри, какая киска! Она хочет кушать, я вижу! — Фиалочка, подожди, не пугай ее. Слышишь, Виолетта?! — Прямо ему в глаза серьезно смотрела девочка лет трех с почти круглыми блескучими темно-карими очами. Золотисто-русые волосы перехватывал тонкий золотой обруч. На ней было прелестное платьице в мелкий цветочек, «миль флер» — бело-пестренькое...

Он вглядывался в знакомое и незнакомое личико и понимал все сразу и до конца. Она подошла через мгновение — стала еще красивее и нежнее. Он узнал тот же ажурный крестик на высокой шее Ли. Кото-человек снова подумал, что небеса наказали его за то зло, которое он совершил с такой легкостью когда-то...

«Ох! Какой красавец! Ланц рассказывал про своего — такой же...» (Вайолетт никогда не приводил знакомых к себе в дом)

Мать и дочь взяли кота домой и позаботились о нем. Поселили на круглом диванчике, накормили и напоили. Долго любовались им и назвали... Блэккэт! Вечером все пошли в кабину голограмм. В новостях упомянули о курьезе: «Один из болельщиков в Оловянном не нашел ничего лучшего, как испускать страшные кошачьи вопли весь матч, чем изрядно раздражил других фанатов...» Кот усмехнулся...

На журнальном столике в другой комнате он увидел безделушку: тонкий серебристый стебелек на подставке изгибался и покачивал крохотной овальной рамкой на петельке. Из рамки чуть улыбалось серьезное и умное лицо человека, привыкшего к одиночеству. Это было к тому же необычайно красивое лицо — на беду хозяйки дома. Кот вспрыгнул на столик и решительно сбросил фитюльку широкой лапой, а потом демонстративно разлегся на столике и запел.

— А может, ты прав? — рассмеялась Ли. — И не отослать ли наконец мистеру Фиалке его костюм и вещи? Я вначале опасалась: вдруг подумает, что я напоминаю о себе... Хотя я желала в тот вечер, чтобы Суль и Матасуль погасли навеки, и весь мир умер со мой вместе... — Кот нежно потерся о руку женщины, и она заплакала и поцеловала его в широкую мордашку с белым пятнышком на лбу...

— Бам!!! Ба-бац!! — Зеленый коронный разряд ударил в огромную иссиня-черную синиквойю у дома. Закричала Фиалочка, закрыв лицо круглыми ладошками, а Ли упала без чувств. Вайолетт увидел себя стоящим во весь рост. По наитию он метнулся к шкафу и вытащил свои вещи. Кое-как одевшись, он мгновенно сообразил, как себя вести и что говорить. Он был потрясен, но не знал, кого благодарить за спасение. Бога? Любовь? А почему мы говорим: «Бог есть любовь?»... Он понял, что не узнает никогда этой великой тайны, и что храм Николы Чудотворца вблизи его дома обрел нового прихожанина...

— Ты?!! — Да, моя принцесса Ли. Я тогда уже через три дня понял, какого свалял дурака, но не нашел тебя.

— Да я уехала сама. Я поняла, что ты врешь про отъезд... — Он посадил Виолетту на колени. — Почему, почему ты не сказала про нее?

— Я была права... Но откуда ты взялся?

— Нашел наконец.

Ой! А котик?!

— Он испугался молнии и удрал. Вернется, я думаю... -

Ланц, на тебе те вещи? — Ну да! Это сюрприз! Я стянул их еще дня два назад... — Не моргнув пояснил мистер Фиалка.

Они переехали в дом к Ланцу Вайолетту. Мистер Вайолетт знал, что говорил. Через две недели ободранный взъерошенный Блэккэт сидел под дверью. На мордочке не угадывалось человеческих мыслей, но он узнал Вайолетта и с жалобным криком устремился к нему.

— Прости, дружище! Я подверг тебя слишком сильному испытанию для кота.

Накануне бракосочетания Вайолетт подал своей принцессе Ли изящный предмет, обронив: «Без футляра...» Это была брошь: золотой кот с изумрудинками глаз и эмалевыми белыми «перчаточками» играл большим бриллиантовым мячом.

...Мужчина, женщина и ребенок с огромной кошкой в обнимку тихо парили в сиреневых сумерках Сапфирового Часа... С запада всходили три золотые луны Эдельвайсы.

Комментарии

Какая история! Любовь сотворила самое обыкновенное чудо: превращение кота в мужчину dv

Но как захватывающе! Только слегка затянуто начало, или я просто сильно устала. А так оно и есть - едва жива.

Эта сказка, Машенька, станет одной из моих любимых историй у тебя.

Мурси!

Кстати, чувствуется хорошее знание кошачьих повадок girl_crazy

 

Мария Коробова

Милая Светочка, мне очень дорого твое одобрение. Я рада, если сказка развлекла тебя и доставила минуту удовольствия. А "кошачьи повадки" - вон они ходят кругами и пытаются подстеречь друг друга под столом...
С любовью Маша, Нижегоодская Омилийка