Дармоеды

— Да не верю я ни в чёрта, ни в Бога! — лицо её скривилось, как от выпитого уксуса.

— Почему?

— Ещё мой дед говорил: «Дармоеды они, попы эти, кровь народную сосут и деньги тянут». На что они живут, а? На наши денежки. Не работают, детей не растят — трутни, одним словом. Народ дурят, а сами ни во что не верят. Нет твоего Бога, Варюха, нет Его, не обольщайся, нет Его.

— Есть Он, Татьян, есть. Слышит Он нас сейчас и улыбается.

— Это что же я такого смешного сказала? — из глаз подруги так и брызнула жгучая обида.

— А ты что, себя богоборцем ощущаешь? Дитя ты Его, заблудшее и к Отцу ещё не пришедшее, — Варя внезапно ощутила, что говорит сейчас ТО, ЧТО НУЖНО. — Знаешь, поехали со мной в Оптину. Если ты останешься при своём мнении, я от тебя отстану и о Боге больше не заговорю...

Татьянка уныло стояла на остановке автобуса. Ветерок напрасно старался разбудить девушку: всегда бодрый и никогда не устающий, он силился понять, как можно грустить в такой чудесный день. Так и не разобравшись, отлетал и — ветреник! — принимался тормошить остальных паломников. Татьянино неудовольствие можно было понять: мест не было. Но вместо того, чтобы нежиться на просторах любимой кровати и досматривать самый сладкий утренний сон, она стоит здесь, между прочим, около помойки. И в душе у неё всё та же помойка, только присыпанная злостью на свою сговорчивость и трёхпудовое чувство долга.

А Варюха, сумасшедшая, даже бровью не повела, когда ей русским языком сказали: «Нет мест, давно уже нет». У неё ответ один: «Батюшка благословил, ангела в дорогу пожелал — будут места, не волнуйся».

Перед мысленным Татьянкиным взором потекли бесчисленные вереницы чёрных платочков, чопорных поджатых губок, старушечьих кошёлок. Вот сейчас они будут втискиваться в чрево автобуса, проталкиваться, усаживаться и с осуждением поглядывать на тех, кто не из их узкого и ограниченного мирка, серого и скучного. А вон тот, второй, — даже и не автобус, а старый хлам какой-то. Кому-то в нём трястись счастье привалит…

Толпу паломников Таня заметила сразу: ага, много их, мест точно не будет. Идите, бабули дорогие, идите, а я пойду...

Татьяна внезапно онемела и даже в мыслях свою фразу не закончила. Автобусы начали стремительно заполняться молодёжью, а старушка в нём была только одна, но такая — слов не найти, кроме разве таких: «Хочу быть точно такой же в старости». Перед изумлённой девушкой стояла лёгкая, воздушная и какая-то внутренне молодая интеллигентная женщина с мудрыми спокойными глазами, похожими на фиалки.

Здесь было много студентов, видимо, какой-то институт закупил большую часть туров для своих. Таня снова ободрилась: перспектива оказаться дома снова возродилась и затрепетала, расправляя ослабшие было крылышки. Но не суждено ей было, бедолаге, подняться на эти крылья и унести с собой Татьяну, мысленно обнимавшую свою любимую подушку из экологически чистой гречки. Кто-то своей мощной рукой обрезал эти крылышки, и мечта уползла, шипя, как случайно сбитый Таниным свёкром коршун.

— У нас есть два свободных места, — проворковала молодая красавица и кивнула им хорошенькой головкой с множеством модных косичек.

— Только не надо мне говорить, — думала Татьяна, — что эти студенты смогут по пять часов службы выстаивать. Сейчас начнутся хи-хи да ха-ха. А эта, наверняка, всем в группе головы вскружила и легко может выбирать, с кем ей в модный ресторан пойти. Мысли, верно, только о мальчиках.

Несмотря на то, что в автобусе их сразу взяли в оборот — начали читать молитвы какие-то и какое-то «Правило...» — пообщаться всё же удалось. Старенький драндулет, как мысленно окрестила его Татьянка, конечно же, сломался и, чтобы подобраться к задним сидениям, часть пассажиров попросили выйти из автобуса.

И вот тут Татьяну подстерегало первое потрясение. Хорошенькая Катя оказалась матерью трёх детей (интересно, когда успела?!), да ещё и опекала отказников в детских больницах. То, с каким восторгом она говорила о вере, поразило Таню буквально до глубины души. Варя — ладно, это привычно и не удивительно, а эта-то красотка, скажите, как стала верующей?! Или всегда была?

Автобус починили на удивление быстро. Проходя мимо экскурсовода, Таня машинально отметила, что Зоя Кирилловна что-то читает по книжечке. «Акафист батюшке Николаю, — даже не взглянув на руководителя их группы, объяснила Варенька, - покровителю путешествующих». «Вы здесь все, видно, из одного инкубатора, все одинаковые, » — мелькнула злая мысль и пропала. Все они были разные. Но мысль всё же отчаянно пыталась найти хоть малейшую зацепку, весточку из её, Таниного, мира: не слишком правильного, но, по крайней мере, привычного. Наконец девушка заметила высокого юношу с модной бородкой, снимавшего всех на камеру. Подумалось, что этот человек здесь точно с целями чисто туристическими. Таня не знала, что юноша только что тоже молился про себя святителю Николаю и Ангелу Хранителю…

Вначале поездка радовала Татьяну примерно так же, как раба на галере восхищает мореплавание. Она обещала Варваре поехать сюда — и поехала. Но внезапно всё изменилось. Словно драгоценная жемчужина покоится обитель в короне родного русского пейзажа. Веет от неё чистотой и даже не древностью, а чем-то, не подчиняющимся времени и тлению. Красота эта не могла не коснуться чуткого сердца девушки. Особую благодать ощущали все, но паломники были ко всему готовы и уже спешили надышаться святостью, а Танюша, поражённая до глубины души, удивилась и только воскликнула: «Красота-то какая, девочки!» И в этот миг почему-то исчезли её недовольство и сомнения, как исчезают последние клочья тумана перед напором наступающего утра и солнечного сияния.

— Вряд ли ТАКОЕ построили дармоеды и бездельники, — шепнула подруге Варенька, — построили, чтобы самим жить в тесных хибарках и кельях в полном нестяжании.

— Сектанты тоже на других работают, а сами в съёмных квартирах живут по нескольку человек, — по привычке не сдавалась Татьяна, а сама шею в проход вытягивала, чтобы насладиться видом полностью. А Варвара смотрела на подругу, и глаза её смеялись, и тут Татьянка, конечно же, не выдержала:

— Ну ладно, твоя взяла. Многодетную и заботливую с чужими и своими детьми Катю или вон тех двоих с медицинского факультета, на привале обсуждавших, как пациентам помочь, сектантами не назовёшь.

— Вот для них, для тебя, для меня — для нас эти «дармоеды» красоту такую и построили и...

— Скажешь, для Бога, что ли? — усмехнулась Таня.

— Скажу. В первую очередь, — твёрдо ответила Варвара, всем своим видом показывая, что прения закончены.