Омилия

Угнетающие душу обстоятельства,
ощущение беспомощности - вдруг
озаряют смыслом просвещающим
мой тупик и размыкают круг...

Где ж мой плод, достойный покаяния?
Обманулась или обманул...
Сил не приложила и - оставлена...
В пустоте кромешной страшный гул...

Бог даёт условия и правила.
Сердцем и душою путь ищу.
Продвигаюсь ли по тропке праведной,
может быть, над пропастью вишу...

И приходят мысли о смирении...
Каясь в прегрешениях своих,
я шепчу: в Тебе благоволение,
Господи, помилуй и спаси! 

 11 февраля 2011 г.

Димка знал, что завтра у него самый лучший день — день его рождения. А это значит, что будут подарки, в гости приедут друзья и можно будет лечь поздно.
Друзей Димка очень любил, но подарки любил еще больше. Если бы друзей не надо было угощать, делиться, поздравлять с их днями рождения, то это были бы просто золото, а не друзья. А так, придут, поздравят, съедят бабушкины пироги и, что еще хуже, захотят поиграться любимой радиоуправляемой машиной. Одна эта мысль разрывала Димкино сердце на сотни маленьких кусочков.
Бабушка Галя, заметив нахмуренное Митино лицо, решила узнать, в чем дело.
— Митя, а Митя. Посмотри, какие румяные пироги. Твои любимые — с брусникой.
— Вижу, — буркнул Митя и уставился на стоящую на кухонном столе папину чашку.
— Ты, часом, не заболел, внучек? А ну, рассказывай, что стряслось.
— Не хочу я день рождения, — выпалил Димка.
— Вот те на. Как это не хочу? Почему?

Звук дождя походил на барабанную дробь – звонкий, ритмичный, отрывистый. Сережка влился лбом в заднее стекло и смотрел на мокрые носы автомобилей. Ему казалось, что это большие морские котики плывут по океану и фыркают-здороваются друг с другом. И он был одним из них и фыркал им в ответ. Огромный красный морской кот с грохотом проплыл мимо, обрызгав Сережкино стекло. Невоспитанный какой! Сережка отвернулся.
Они ехали на дачу. В машине было тепло и уютно. Папины глаза в зеркале – голубые и грустные – как дворники на стекле двигались в такт проходящим машинам. Тик-так-тик-так-тик-так.
-А давайте купим арбуз! – вдруг предложила мама.
-Арбуз! – закричал Сережка.
Папины голубые дворники улыбнулись.
-Да, да, купим арбуз! Арбуз! Арбуз! – теперь забарабанил Сережка.
Они проезжали арбузные ряды – так здесь называли многочисленные лотки с арбузами, расположенные прямо у дороги. Арбузы под дождем блестели и напоминали Сережке полосатые мячи. Морские котики с полосатыми мячами! – восторженно думал он.
Папа остановил машину.

Бывает так, что всё наскучит:
Книг перечитанных тома
И недоделок разных куча,
И эта долгая зима,

Где с каждым утром откровенно
Заметны признаки весны,
А также взвинченные цены
На жизнь, которой нет цены.

Махнёшь рукой, ворчать – пустое,
Пусть перекрыты все ходы,
Но есть же что-нибудь святое,
Помимо зрелищ и еды.

А холода не бесконечны
И даже кризис затяжной…
В конце концов, ничто не вечно
Под небом, солнцем и луной.

Зима уйдёт благополучно
И злая скука вместе с ней,
  Но, как бы ни было мне скучно,
Я не читаю новостей.
2011

Мини-были

Человек умирает, когда созревает для вечности. Проходят годы, отсеиваются плевелы, в памяти остаются зёрна. Малую горстку их, бабушкино наследство, я просыпаю на эти страницы.

***
Бабушка осиротела в 10 лет. Ее воспитывала мамина мама, с младых ногтей приучив к постоянному труду. Такое прилежание помогло в войну, на трудовом фронте: клея коробки для патронов, она, шестнадцатилетняя, неизменно выдавала две нормы.
Ходила на работу и с высокой температурой, и с открытым воспалительным процессом. А чудом выздоровев, находила возможность радоваться и даже шутить.
Воистину были они другим поколением, другими людьми.

***
Говорят, она никогда не унывала: ни в холод, ни в голод, ни падая с ног от усталости. И даже когда вступила в войну с паспортом на известную дворянскую фамилию и записью в графе «национальность» - немка.

За окном тихо шуршал снег. Город спал. Сонное утро пронзил резкий телефонный звонок. Илья нехотя потянулся за телефоном. Звонил его лучший друг Гришка.
«И чего это ему в такую рань не спится!».
Но Гришке не только не спалось, все было намного хуже. Он собирался вытащить Илью наружу, в это унылое царство холода, льда и снега.
Дело в том, что уже месяц Илья посещал «молодежку»-православный клуб для молодежи.
Многие приходили сюда из любопытства, потом сходились по интересам и начинали заниматься интересными и полезными делами. Именно тут зародилось первое волонтерское движение. И именно сюда, в волонтерскую поездку, пытался сейчас субботним зимним утром Илью вытащить его лучший друг.

      Иван Андреевич проводил врача и вернулся в комнату жены. Подошел к столу и решительным движением взял рецепт. «Вот увидишь, дорогая моя Лизонька, - обращаясь к жене, ласково произнес он, - ты поправишься. Я сейчас схожу за лекарством».

      Иван Андреевич открыл дверцу шкафа, в котором они много лет хранили свои деньги, и опустил руку в старенькую шкатулку. На дне лежала стопочка мелких купюр. «Ну вот, и не хватает, - сосчитав деньги, мысленно произнес он. - Ничего, зайду к соседям. Одолжу. Не много ведь надо», - успокоил себя Иван Андреевич. Вышел на площадку и позвонил в дверь.  

У стоп Твоих хочу я плакать,
Из рук Твоих зерно клевать,
Хочу оранжевую мякоть
Твоих суждений понимать.
И с полувзгляда, с полуслова,
С полукивка, полузевка,
С полупинка хочу основы
Понять, неясные пока.

На суше Ты – претит мне море.
Ты в море – грунт сплошной обман.
Мне тесен Рай, когда Ты в горе,
Мне тесен ад, когда Ты пьян.
Ты полон слез, Ты полон смеха.
Дай мне сомненья побороть,
В беде и радости утеха
Лишь Ты один, о, мой Господь!

Хочу достичь границ творенья,
Хочу чертог свой освятить.
Лучи светила и затменье
Хочу в искусство воплотить.
Чтоб била жизнь ключом прозрачным,
А не ключом по голове.
Пошли язычникам удачу,
Свое весло дай в руки мне,

Чтобы пред тьмой не лицемерить,
Чтобы в ладье Твоей любви
Быть каторжником, взмахи мерить
И цепь лизать, мозоль о гриф
Чтоб натереть, лады измучив,
Чтоб струны звонкие не рвать,
Чтобы Тобой весь мир озвучить,
Чтобы Тобой одним дышать!

 "Что на Аляске делать среди льдов?

 С причала наблюдать китов?"

Я улыбаюсь. Если б знали Вы,

как здесь прозрачны и чисты

озёра. Как шумит прибой,

как день исполнен глубиной,

и как в ночи полна луна!

Пересекает океан

дорожка бисера и блёск,

и сотни миллиардов звёзд

на небе - словно решето.

Как здесь, задумчив, шепчет дождь,

и как серебрянный туман

о верности расскажет Вам.

И как отчаянно кричат

порою чайки в ранний час,

чтоб Вы махнули им рукой.

Они зовут Вас в путь с собой -

тонуть в бездонных небесах.

И как дремучи здесь леса,

и ели в шапках изо мха,

стоят, одеты, как в меха,

в ту зелень с древней бахромой.

А ветер кружится с волной,

и камни, всё терпя, молчат,

о том, что время мчится вспять

здесь, на Аляске, среди льдов...

А если ранит Вас Любовь,

Вы не устанете сидеть

на берегу и вдаль смотреть,

как по волнам плывут киты...

Быть может,это сами Вы

скользите плавно по воде

к своей мечте?

(Соседка Луна)

Вновь сажусь у окна,
С неба светит Луна,
Продолжая полёт –
жёлтый шар-звездолёт.
Говорит: «Не скучай,
Грусть-печаль, всё пройдёт!»
И налит бледный чай,
И отставлен, и вот
Остывает стакан…
И кольнёт в сердце лёд.

Не постигнуть Судьбы,
Не постигнуть, пока
Светит издалека,
Мчится в бездну, в века
Сквозь простор ледяной,
Бесконечный, Иной,
И полётом своим
Приглашая с собой…

Одиночество – миф,
Одиночество – бред,
Если рядом – Луна –
странный звёздный сосед.

21 час и ещё 10 минут :) 18-го февраля 2011 г.

Однажды вечером ненастным
шел по дороге нищий вдаль,
желаньем сильным, верой страстной
пытался скрасить он печаль.

Рука невольно осенила
Лицо, волос намокла прядь,
и лишь дорога все спешила
пространство вечное объять.

А рядом птица золотая
с напевом нежным и простым,
толпу деревьев облетая,
была свидетелем живым,

как нищий плакал и смеялся,
как ждал, надеялся найти,
кусочек счастья, что остался
в начале этого пути...
 

Говорит мне часто мама -
Счастья в жизни нет ни грамма!
Сделал я её несчастной,
Жизнь прошла и всё напрасно.

Бабушка ворчит угрюмо,
Что живём мы все бездумно.
А она за нас терпела,
Жизни не такой хотела.

С папой видимся не часто.
У него своё начальство:
Есть жена, сынок и дочка.
Вот такая «заморочка».

Только мне бывает грустно,
Вечерами дома пусто.
Мама не спешит с работы,
У неё свои заботы.

Бабушка устала очень,
И со мной играть не хочет.
Книжку прочитать не могут,
Лечь, скорее, спать помогут.

Вот такая «заморочка»!
Эх, не жизнь, сплошная ночка!
Жили б все семьёй большою:
Мама, папа, брат с сестрою.

Бабушка играла б с нами,
Путала нас именами.
Убежали б все печали,
Не ревел  бы я ночами.

Увянет букет вчерашний,
Опавши, не будет цéнен, –
Его на столе домашнем
Свежайший букет заменит.

Неласковой станет к людям
Природа – во мрак одета –
Мы знаем: её разбудит
Заботливый луч рассвета.

Но только куда нам деться? –
Печален вопрос и сложен –
Когда остывает сердце
И больше любить не может…

2.06.2010 г.
 

Душа трепещет в ожидании молитвы
И просит помощи в канун духовной битвы.
«Екатерина», - имя кротко призываю, -
Не отвернись от многогрешного, святая».

Максимиана победила мудрецов,
Не устрашилась ни мучений, ни оков.
Екатерина, мне на помощь подоспей,
Изнемогаю я под тяжестью страстей.

Душа со Светом единения желает
И взор на небо вожделенно обращает.
«Екатерина», - имя кротко воспеваю, -
Твоею жертвенностью Богу восхищаюсь».

Царицу с воинами к вере привела,
Живую воду на сердца их пролила.
Екатерина, благодатью одари,
Не вознесут на небо крылья без любви.

Душа вкушает светоносный плод молитвы,
И разгоняет мрак свеча на поле битвы.
«Екатерина», - имя кротко повторяю, -
Благодарю, благодарю тебя, святая».

22.03.2004 г.

Допекло и хочется раскаяться,
Заплутал я что-то на пути.
Мается душа, бедняга, мается,
Господи, прости меня, прости.

За слова пустые и обидные,
За дела, что больно вспоминать:
Жалкие, дешёвые, постыдные,
Как же тошно, знала б только мать!

Жил слепым и жадным потребителем,
И откуда, только эта прыть?
Шёл на поводу у искусителя,
А ночами так хотелось выть…

Зарыдало сердце опустевшее,
Падает с утра февральский снег.
Господи, прими всё наболевшее,
Просит самый грешный человек.
2011 

Утро Первого Снега

Княгиня Ольга легонько стряхнула снег со своего плаща и радостно воскликнула: «Первый снег, князь!» Князь Владимир, как будто очнувшись от раздумий, удивленно оглянулся вокруг: «снег…и, правда, снег! Но, позвольте, так рано?» Они сидели, свесив ноги, над центральным входом Храма - бронзовые барельефы святых - и тихонько разговаривали между собой в это морозное раннее утро. (Позвольте, но разве фигуры из бронзы могут разговаривать? – заметите Вы. Конечно, нет, отвечу Вам я. Конечно, нет, повторит Храм. Конечно, нет – заверят сами барельефы, и тут же прикусят свои бронзовые языки.

Храброзайцы

(рис. Е. Кис)

Пока жители Котофейска горячо обсуждали сбежавших котят и утешали маму с папой, Барсик и Мурзик распрощались с крокодилами, помахали им платочками и побежали дальше.

– Куда торопитесь, бездомные котята? – окликнула их старая Сова с толстой еловой ветки.

–Мы не бездомные, а мамины и папины. Кроме того, нам некогда с тобой разговаривать, Сова, – мурлыкнул Мурзик, – нам надо торопиться в Мышкинск, а то пока мы здесь прохлаждаемся, Котофейск без КотоФеи пропадает.

Похоже, что сова совершенно не поверила их словам, потому что она недоверчиво покачала головой и ухнула:
– Не рассказывайте мне сказки. Старую тётушку Сову не проведёшь, она всех зверюшек насквозь видит.

Первый этаж, окно за решёткой.
Солнце – вспышкой в глаза мне, боль.
В лазурном небе сверкнул селёдкой
Самолёт. Двенадцать ноль, ноль.
Время ползёт. Подвержено сроку
Тело смерти – души конверт,
Поцелуем в холодную щёку
Завершится земной концерт…
Житель небес, невидимый глазу,
Тайный зритель сквозь толщу стен,
Он всё поймёт и увидит сразу –
Имя в сердце на букву «Н»…
2010