Вы здесь

Три Анны (Анна вторая)

Начало второй части романа «Три Анны»

Если нагреть палец около тёплого бока печки, а потом приложить его к заиндевевшему стёклу, то появится крошечная проталинка, через которую можно разглядеть, как по заснеженной улице идут в избу-читальню мальчишки из соседних дворов.

Каждое утро Анютка так делала, жадно примыкая глазом к прозрачной круглой капельке, размером с копейку.

Сашка, сын скорняка дяди Марка, плотно закутан в новенький овчинный тулупчик, а сынишка вдовицы Прони рябой Сенька одет в подбитую ватой фуфайку с материного плеча. Холодно, зябко, но лица у парнишек весёлые, озорные, а смех такой звонкий, что проникает даже в заваленную снегом Анюткину избушку с одним оконцем.

Школа в Дроновке открылась в прошлом, двадцать четвёртом году, когда в село приехала весёлая курносая девка в красном платочке — избачка Маруся.

Старики помнят, что в прежние времена, стараниями купца Веснина здесь была устроена настоящая школа с приезжей из города молоденькой учительницей. Но с купцом случилось несчастье, и его дочь Анна Ивановна, продав жестяную мануфактуру в Дроновке, подалась в столицу. Без крепкой хозяйской руки оборотистого Веснина, жестяное ремесло быстро зачахло, а мастерская сгорела от удара молнии. Волей-неволей, пришлось деревенским мужикам идти на отхожий промысел. Те хозяева, что позажиточнее, перебрались в уездный Ельск, а то и в губернский Олунец, оставив село доживать свои дни, как чахоточную старуху в богадельне. Только и теплилась жизнь, что у церкви святой Троицы, но и на ту комиссары приказали замок навесить. «Религия — опиум для народа», — скрипнув кожаными сапогами бодро выкрикнул уполномоченный из Олунца, но Аня заприметила, что его усы испуганно дрогнули.

Тут уж народу пришлось не до школы — надо не о букварях думать, а о том, что на зуб зимой положить, да на иззябшее тело натянуть. После революции и того больше — всю учёбу из головы ветром выдуло: то война, то продразвёрстка, то ещё какая напасть.

Нынче, во вновь открытых классах, учить ребятишек взялась разбитная Маруся — комсомолка, сама читавшая через пень в колоду.

— Тебе, Анютка, учиться ни к чему. Грамотную девку замуж никто не возьмёт. К тому же красотой ты не вышла: волосья как пакля, нос картошкой, щёки без кровиночки, ровно мукой присыпаны, — говорила Ане баба Катя — беззубая ссохшаяся старушонка, изжелтевшим лицом напоминающая полусгнившее полено.

В ответ, Аня всегда отмалчивалась, потому что знала — её замуж и так никто не возьмёт. Кому нужна приблудная сиротинка, из милости живущая в самой бедной избе?

Где она родилась, и когда, Аня не знала. Баба Катя рассказывала, что десять лет назад, осенью, её мать попросилась к ней на ночлег, да и померла, оставив после себя золотушную трёхлетнюю девчонку.

-Ить на улицу тебя не вышвырнешь, — разводя руками, часто ударялась в воспоминания баба Катя, — вот староста и попросил за тебя, чтоб не брать грех на душу. А на твой прокорм всем миром пообещали мне после урожая по мешку зерна отсыпать, да нарезать меру холстины. Несколько лет помощь и правду давали, а вдова Сысоя Маркеловича от себя ещё бутыль льняного масла добавляла, да горшочек мёда. А после этой проклятой революции, людям самим бы прокормиться. Вон, гляди, полсела от голода на погост снесли из-за того что комиссары все амбары дочиста вымели, да и сейчас, того и гляди, за остатками придут. А у нас и так неурожай. У самих давно маковой росинки во рту не было.

От слов про маковую росинку, Аня чувствовала, как ей хочется есть. Накануне вечером, они с бабой сварили последнюю горстку зерна, вытрясся её из опустевшего полотняного мешочка, туго набитого после лета, да кинули в похлёбку щепоть сушёных грибов — и то ради великого праздника — Прощённого Воскресенья.

-Завтра Великий пост, — обречённо сказала баба Катя, — чую, Пасху мне уже не встречать.

Оголодавшая баба Катя выглядела такой несчастной и заморенной, что Аня решилась на отчаянный поступок.

«Пойду к дикому барину. Кинусь в ноги, спрошу работы. Авось, сжалиться, не даст помереть», — надумала она. Но бабе Кате ничего не сказала, потому что вообще редко с кем разговаривала. Отвечала только «да» и «нет». Зачем говорить, если баба Катя сразу подзатыльник даёт, чтоб молчала, а ребятишки на улицы дразнят «немтыркой».

Ну, немтырка, и немтырка. Убъёт её дикий барин, да и ладно, никто плакать не будет.

Потужат о ней разве что Митька — блаженный, который на паперти в Ельске живёт — с ним Аня всегда хлебом делилась, да калека Матрёнушка из кузнецова дома.

Но Матрёнушка вообще лопотать не умеет, лишь мычит, да пузыри пускает.

Когда баба Катя разрешала Ане поиграть, она всегда бегала к Матрёнушке, и они долго переговаривались, мигая друг другу глазами. Два раза моргнул — значит «да», один раз -«нет». Вот они, друзья-приятели, может и вспомянут Анину душу, если её Дикий барин заберёт.

Человек, за нелюдимость и устрашающий вид, получивший в народе кличку Дикий барин, жил на отшибе.

Его дом, притулившийся у самого края обрыва над порогом Керста, пользовался дурной славой. Слухи вокруг бродили разные, но в одном народная молва сходилась во мнении: самое лучшее было бы сжечь избу, а дикого барина, поселившегося там в семнадцатом году, головой вниз сбросить в Керсту, на корм рыбам.

— Проклятое место, — недобро говорили местные мужики, подстёгивая лошадей, рысящих по накатанной дороге, ведущей из районного Ельска в областной Олунец.

— И хозяин там проклятый, — добавляли бабы, крестясь по-старинке, — не иначе как душу дьяволу продал. А то зачем ему от добрых людей глаза прятать, да по лесу шастать, как раненому зверю?

И живёт, поди знай на что. Не сеет-не пашет, а кашу лопает, с голодухи не помирает.

Иные возражали:

— Знамо дело не сеет — не пашет! Не барское это дело. Для работы у него, вишь, мужичонка привезён. Такой лешак — не приведи Господь! Толстогубый, уши по плечам болтаются, а рожа черным-черна, что твой сапог. Он, слышь-ко, раз в месяц в Олунец шастает, да выбирает ночь потемнее. А оттуда каждый раз с мешком за плечами возвращается.

Манька Косая однажды видела, как черномазый, раздевшись догола, ночью по косогору через голову кувыркался. Не иначе нечистая сила! Вот уж страсти — так страсти! Маньку от увиденного едва святой водой отлили, думали, баба преставится от страха.

Иные сплетницы, поминали, как по-первости, молодёжь после вечёрок пыталась сунуться к новосёлу зазнакомиться. Но он парням ружьем пригрозил, а девки опосля и сами убежали, тряся подолами. С тех пор, старожилы стали обходить то место стороной, опасаясь попасть под горячую руку умалишенного хозяина. А уж про то, как в народе боялись его чёрного работника — и сказать невозможно.

В Дроновке говаривали, что году в двадцатом, заезжий комиссар рискнул заглянуть к отшельнику. Неизвестно, что сказал комитетчику дикий барин, но только тот из дома выскочил белее снега, и, не переводя духа, умчался восвояси, кинув на скаку оторопевшим сопровождающим:

— Кто хозяина пальцем тронет — своими руками застрелю.

Идти к такому человеку было страшно, но смотреть, как баба Катя помирает от голода — ещё страшнее.

Промаявшись ночь, Аня сглотнула чуть тёплой воды из остывшей печи, сунула ноги в носки перевязанные из старого платка, достала валенки, и, напялив тёплый тулупчик, подаренный ей местным батюшкой на Рождество, отправилась в сторону леса, не забыв крепко привязать к валенкам короткие широкие лыжи, оставшиеся ещё от бабы Катиного детства.

Лыжи бежали ходко. Похожий на пилёный сахар снежный наст приятно похрустывал под ровной лыжнёй, и скоро Анютке стало жарко. Она скинула с головы вязаный платок, и принялась думать, что скажет дикому барину и его страхолюдному черному слуге, которого в народе прозвали фиопом.

Однажды на посиделках, бабы рассказывали, что Дуська Фролова, ушедши за малиной, встретила фиопа на обломках старой мельницы. Он сидел на каменном жернове, опустив в воду босые ноги, и что-то напевал на непонятном языке. Увидав Дуську, он так уставился на неё угольными глазами с красными прожилками на белках, что Фролова, словно присохла к месту.

А фиоп, вместо того, чтоб как приличный человек, отворотить глаза, принялся махать ей руками и кричать: «Ком, ком». А потом и вовсе какое-то неприличное слово добавил.

Что за ком, и откуда тот ком взялся, Дуська не поняла, но домой прибежала ни жива, ни мертва.

Зажмуривая глаза от бьющего в лицо ветра, Аня пыталась представить, как это так, чёрная кожа? Даже если старательно запачкать лицо сажей, то всё равно, розовый кусочек щеки или лба, да проглянет, а так, чтоб черным оказалось не только лицо, но и шея, руки, и ноги, надо очень постараться. Во всей печке сажи не хватит. Хотя, если долго не пахать трубы, то может с корыто и наберётся.

За мыслями Аня не заметила, как переехала через тракт и приблизилась к порогу Керста.

Гиблое место. Она остановилась и торжественно перекрестилась в сторону нараставшего шума, казавшегося особенно громким, среди звенящей тишины зимнего леса.

«Хоть бы птица какая прокричала, — тоскливо подумала он, растирая пальцами похолодевший кончик носа, — всё же живая душа рядом».

Но вместо птичьего гомона, замирая от ужаса, Аня услышала свистящий вой волка, заунывно тянущего свою песню на одной ноте.

Мгновенно вспомнив истории и пропавших по зиме собаках и о растерзанной лошади из соседней деревни, Аня кинулась бежать вперёд, туда, где между светло-коричневыми стволами рослых сосен, показался тёмный силуэт крепкой избы, с идущим из трубы дымом. На крепком морозе, дым казался пышным белым облаком. Он то столбом поднимался к небу, то стелился по земле, обдавая Аню родным запахом человеческого тепла и уюта.

Вдыхая чуть горьковатый дух сгоревших поленьев, она понемногу успокаивалась. Охотники из Дроновки говорили, что волк не нападёт на человека, если чует поблизости жильё. Да и неизвестно, что страшнее, волки, или чужаки, про которых ходят слухи один хуже другого.

Волчий вой прекратился так же внезапно, как и начался, и Анютка вздохнула с облегчением. Если повезёт, и дикий барин даст заработать на кусок хлеба для себя и бабы Кати, то будет хорошо. Главное, суметь растолковать, что она всё-всё умеет: и мыть, и стирать, и стряпать. Может за скотиной ходить. Это ничего, что она маленькая. Она сильная. К тому же без хозяйки в доме нельзя, а дикий барин живёт вдвоём с фиопом. Два мужика без женского глазу — не дело. Наверняка обносились, оборвались, а одёжку и починать некому.

Ближе к калитке, Анина решимость присоединилась к улетающему дыму, и растворилась в голубом небе, раскрашенном полосами солнечного света.

«Стучите, и вам откроют», — вспомнила Аня слова из библии, сказанные на проповеди отцом Вассианом, и от себя добавила, — за спрос не бьют.

Холодные пальцы, толкнувшие вперёд калитку, дрогнули, и Аня вошла в небольшой двор, оказавшись перед плотно закрытой дверью с прислонённым к ней веником, обметать валенки.

Этот голик, подсказывающий ей, что здесь живут не чудища лесные, а самые обычные люди, придал уверенности. Скинув лыжи и тщательно опахав с обувки налипший снег, Аня робко стукнула в дверь.

Комментарии

Простите меня, Ирина, но я повторю Ваши слова... серо, скучно, картонно и вульгарно..сплошной жаргон, особенно в третьей части. Дочитать не смогла, просто перелистала.Бульварное чтиво.

Ирина Богданова

Уважаемый гость, знаете, я совершенно согласна с Вами, что не каждую книжку удаётся дочитать до конца - это дело вкуса. 

И само -собой, мои тексты очень далеки от совершенства, как тут не вспомнить с тоской систему советских издательств со штатом литературных редакторов, помогающих автору доработать произведение. 

Никогда в жизи не читала ничего более интерестного чем книга Ирины Богдановой "Три Анны".Я всем советую прочитать эту удивительную книгу.Прочитайте и вы не пожалеете.Ирина,спасибо вам огромное за эту,мягко говоря,прекрасную книгу!
Читая книгу я как будто находилась вместе с её героями,и переживала их радость и горе. Из героев этой книги мне очень понравился барон фон Гук как он ухаживал за Анной.К сожалению в наше время нет таких благородных парней как барон.Очень интерестно и неожиданно закончилась первая часть книги "Дочь купеческая".
Ещё раз спасибо Ирине Богдановой за книгу.
Жду новых интерестных книг.

Ирина Богданова

Машенька, спасибо за добрые слова. Я старалась. smile  А благордные мужчины есть, и их много. Мне наверное везёт в жизни, но я чаще встречаю замечательных мужчин, чем никудышных. От души желаю Вам того же.

 Новая книга "Мечта длиною в лето", надеюсь, выйдет этой зимой. А сейчас заканчиваю следующий роман "Фарфоровая память".

Неколько дней назад я выкладывала главку из него:

http://omiliya.org/content/glava-iz-novogo-romana-farforovaya-pamyat.html

Ирина Богданова

Машенька, и Вас с Рождеством! Счастья, тепла и большой любви!

Спасибо за добрые слова. Для меня, как для читателя, всегда была важна личность автора книги. Хочется, чтобы хорошие книги писали хорошие люди, иначе в них всё будет неправда.

Поэтому если я стараюсь становиться лучше, то во многом благодаря вам, читателям. 

 

А насчёт поговорить, то меня легко можно найти Вконтакте, задав в поиск мою фамилию и название книги. Буду рада новым друзьям. 

После приобретения ICQ компанией Mail.ru был изменен способ передачи файлов между пользователями. Если раньше файлы пересылались напрямую между отправителем и получателем, то сейчас отправитель закачивает файл на сервер компании, а получатель скачивает его по публичной ссылке. Никаких мер, обеспечивающих ограничение доступа к файлу, не предпринимается. В интернете появилась программа, которая, благодаря такому «недосмотру», скачивает переданные кем-то ранее через ICQ личные фотографии, и документы. Стоит предположить, что полный архив полученных изображений в скором времени будет доступен через торренты.

В Skype была обнаружена уязвимость, позволяющая «угнать» аккаунт пользователя, зная только его e-mail. При этом злоумышленник получает полный доступ к истории переписки и др. информации, который хранится на серверах Skype.

При установке Mail.ru агента без ведома пользователя устанавливаются также программы Защитник и Спутник, которые получают несанкционированный доступ к личным данным на компьютере. Это так называемые шпионские программы (spyware).

Я бы ОЧЕНЬ хотела чтоб по книге "Три Анны" сняли фильм.Ещё раз большое спасибо Ирочка за эту удивительную книгу.

Ирина Богданова

Дорогая матушка Евфимия, всегда радостно перемолвиться с вами словечком, и уж тем более получить личное поздравление.

Низкий поклон. И Вас с Рождеством Христовым. Душевного Вам покоя, мудрости, здоровья и верных друзей.

Страницы