(Пьеса в 4-х действиях)
Действующие лица:
Дмитрий Петрович — археолог, молодой человек 26-ти лет, сильно увлеченный свои делом, решивший посвятить раскопкам времен Великой Отечественной Войны всю свою жизнь.
Роман Александрович — графолог, увлеченный своей работой, написавший множество научных трудов, мечтающий получить кандидатскую степень. Ласковый и мягкий муж, преподаватель, читающий настолько интересные лекции, что с его «пар» не только ни разу не сбегали студенты, но еще и приходили послушать коллеги с других факультетов. У него очень много друзей, православных мирян и даже священников, с которыми он каждый вечер «выходит» пообщаться в интернет, при этом он довольно редко бывает в Церкви, оправдывая это в большинстве случаев своей «религиозной безграмотностью».
Светлана — добрая, нежная, любящая жена графолога, руководитель церковного хора, преподаватель пения в детской воскресной школе и «маленькая девочка, верящая в чудеса» (так ласково называет ее муж).
Ангелина — внучка солдата, без вести пропавшего в годы Великой Отечественной Войны, молодая журналистка, совсем недавно окончившая университет, в отличие от большинства коллег решившая начать свою деятельность не в «желтых» журналах, а с добрых и «теплых» рассказов о жизни простых людей. Во всем надеется на помощь Божию, и верит, что «зло можно победить только лишь добром».
Толик — семинарист третьего курса N-ской Духовной семинарии, серьезно и очень усердно относится к учебе, в друзьях ценит искренность, открытость и доброту. Считает, что большая часть современных девушек не готова к семейной жизни в христианском ее понимании, из-за чего недавно подал прошение на имя архиерея о постриге в монашество. Верит в то, что любому возможно перенести все трудности с помощью Божией.
Гриша — добродушный друг Толика, вместе с ним учится на третьем курсе N-ской Духовной семинарии. Обучение в семинарии он сочетает с преподаванием Катехизиса в православной гимназии, уроками вокала, миссионерскими поездками и еженедельным посещением дома ветеранов, где он не только ведет беседы, а и помогает старикам «по дому». «Творить добрые дела не возможно с унылым лицом и в скверном настроении!», — эти слова он постоянно говорит своим воспитанникам в гимназии.
ДЕЙСТВИЕ 1
(стол, 2 стула, ноутбук. На заднем плане кресло и диван, вешалка, тумбочка) На сцене сидит графолог. Звонок в дверь. Заходит жена.
Графолог: — Привет, дорогая. Хорошо что ты сегодня пораньше, мне сейчас друг звонил.
Жена: — Какой?
Графолог: — Ну, этот, помнишь я вас на дне рождении сестры знакомил, Дима археолог.
Жена: — Ой, что-то не припоминаю…
Графолог: — Да он в последнее время и с людьми-то не видится, все кости да кости перебирает.
Жена: — Ну ладно, пойду ужин готовить, а то что-то проголодалась…
Звонок в дверь. Заходит археолог (в руках пакетик, в нем блокнот и значок «МДА»).
Графолог: — Здорово, дружище! Как поживаешь? Что-то ты совсем «зарылся».
Археолог: — Здравствуй! Подожди ты с шуточками. Вот, смотри! (кладет на стол пакет).
Графолог: — Ну и что за антиквариат ты мне притащил?
Археолог: — Понимаешь, в июле были на раскопках, но это не важно…Нашли захоронения — 9 человек, как всегда — эхо войны. Ну хотя там не все наши, точнее один не совсем наш…
Графолог: — О-о-о, я вижу, ты как всегда увлечен. Давай ты все расскажешь спокойно за кружкой чая. (заходит жена)
Жена: — А, так это вы. Здравствуйте, Дмитрий Петрович!
Археолог: — Здравствуйте!
Жена: — А я вам сейчас чаю принесу.
Графолог: — Спасибо, дорогая! (жена уходит)
Археолог: — Так вот, в июле месяце мы с экспедицией отправились на очередные раскопки. Я, помнится, говорил тебе о том, что часто именно там мы встречаемся с удивительными вещами. И этот раз не был исключением. (заходит с чаем жена. Археолог: — спасибо). Два немецких офицера лежали бок о бок с двумя русскими солдатами. И это не было похоже на обычную зачистку, в которой случайно погибли свои. Да и странно лежащие на некотором отдалении останки человека, видимо не военного, да еще с большим крестом на груди. Вот и подумай. Немецкие офицеры, русские солдаты и… наверное священник. К тому же дневник и какой-то знак отличия… Теперь это твоя загадка.
Графолог: — А зачем это мне?
Археолог: — Ты ведь интересуешься почерками, разгадыванием тайн. Можно сказать это твоя профессия. А здесь на целую кандидатскую хватит!
Графолог: — А значок-то мне к чему?
Археолог: — Да насколько я помню, жена твоя с религией связана, а значок, вроде, по этой тематике (торопится). Ну ладно, пора мне. Надо успеть вещи собрать. Друг на зимнюю рыбалку к себе в Хабаровск зовет. Пока! (уходит)
Жена: — Ну вот, ничем Вас еще не угостили, а Вы уже уходите!(с разочарованием) Заходите к нам обязательно, в любое время, когда захотите!
Археолог: — Благодарю за приглашение! Роман Александрович мое почтение! (иронизируя, пожимая руку Графологу) Всего доброго!
Графолог: — До свидания! Не теряйся! (несколько протяжно и задумчиво). Да, наш мир загадок полон чудных! (с выражением). Дорогая не знаешь случаем, что это за значок может быть, или орден? (обращаясь к жене).
Жена: — Ну-ка покажи,…а так это… значок, который каждый студент получает по окончании Московской Духовной Академии.. у нас у настоятеля такой же…а что с ним он как будто через огонь и воду прошел..это и есть подарок-загадка твоего «копателя»?
Графолог: — Это только часть…хотя очень значимая часть…еще вот дневник, ну тебе я потом его дам..надо мне самому сначала хорошенько на него взглянуть и с ним поработать…Димка «пророчил» материала на кандидатскую хватит (улыбаясь).
Жена: — Ну, вот и хорошо! Что-то для себя, наконец-то сделаешь, а не только «сугубо для общества из чувства ответственности и любви к работе» (манерно, но нежно). Пойдем, поедим, а то сейчас опять, чувствую, до ночи засядешь «изысканиями» заниматься.
Графолог: — Дорогая ты иди…а я сейчас… буквально на пять минут задержусь…надо обязательно информацией с друзьями на православном форуме поделиться, возможно кого-нибудь история заинтересует, да и…помолятся пусть о успешном начале дела, так ведь вроде это называется?
Жена: — Зря ты иронизируешь, по этому поводу..это и нехорошо, да и… не их ли молитвы согласно твоим же словам, помогли тебе защитить диплом? (мягко)..ладно сиди только недолго, а то сначала с друзьями в форуме, по том с одноклассниками…я тебя знаю..кушать тоже надо…хотя бы раз…в неделю (улыбается.).
Графолог: — Как скажешь, «слушаю и повинуюсь» (заискивая немного)! Та-а-ак! Ну что же…
(начинает увлеченно печатать, что-то в компе, постепенно гаснет свет и тут же зажигается, на столе появляется кружка с кофе, возможно герою быстро переодеться).
ДЕЙСТВИЕ 2
(Графолог довольный ходит по комнате туда-сюда, в кресле сидит жена, видимо немного уставшая).
Графолог: — Я же говорил…чувствовал…кстати хор просто отлично сегодня пел (повернувшись к жене)…хотя может ты права просто у меня день сегодня очень хороший, впрочем как и настроение…а..да я ведь тебе так толком ничего и не объяснил, ну что ты готова выслушать ошеломительные новости?
Жена: — Тебя в хорошем настроении я готова слушать хоть целый день, ты ведь знаешь
Графолог: — На форуме вчера откликнулись на мое сообщение… причем неожиданно около двадцати человек заинтересовались историей, несмотря пока еще на скудную информацию…а один паренек даже написал мне сегодня утром на электронную почту..он семинарист…и говорит что ему очень многое известно об этой истории…кстати через полчаса он будет со своим другом здесь (торжествующе улыбается).Звонок в дверь. А может и раньше (по-детски изображает смущение)…
Жена: — Да видимо это твои таинственные гости, я ведь никого не жду… (В это время на пороге появляются два семинариста).
Гриша (веселый семинарист): — Мир дому Вашему! (задорно)
Толик (серьезный семинарист): — Добрый вечер! Простите, если помешали мы не на долго.. Чтобы не задерживать Вас буду предельно краток и постараюсь быть максимально понятным. Итак, в моей семье есть не вполне радужная легенда о том, что мой дед, будучи священником, перешел на вражескую сторону в самом начале великой отечественной войны, застала она его выпускником академии к тому же… через некоторое время он был подорван вместе с несколькими офицерами и солдатами «СС»…ну да ладно Бог ему судья..прошу одного отдайте мне значок который как я понимаю Вы нашли и обещаю что больше я не причиню Вам никакого беспокойства…
Жена: — Добрый вечер, братия! Думаю, от чайку Вы не откажетесь! Будет время подробнее поговорить о том что только что Вы так скомкано пытались нам разъяснить!
Гриша: — Мне кажется мы обязательно не откажемся! По крайней мере я! (смущаясь). Да, и Толик обязательно Вам подробнее все объяснит он у нас великий оратор и ритор, правда обычно его слушатели — «воскреска», ну он быстро переучивается ведь правда? (обращаясь к Толику).
Толик: — Гриш зря ты так, людей смущаешь, нас не понять кем выставил, да и… «воскреску» они скорее всего… вообще не представляют… ты как знаешь, а я прости вынужден откланяться… Простите! С Богом! (быстро уходит, так что никто не успевает даже сообразить, что случилось).
Гриша: — Вы извинтите…что-то он сегодня странный какой-то, вообще он добрый просто очень скромный и воспитанный…в отличии от меня (пытаясь шутить).
Графолог: — Да ничего вообщем то все в порядке! Передайте тогда Вашему другу значок..и еще я думаю он ошибается…а легенда может оказаться или подлогом или неправдой…
Жена: — Давайте Вы возьмете с собой и передадите своему другу заслуженную его дедом награду… на всякий случай оставьте нам свой телефон, вдруг мы узнаем что-нибудь новенькое, чтобы мы могли с Вами связаться!
Гриша: — Вы знаете я просто уверен в том, что он теперь, может быть единственный раз в жизни, как никогда ОЧЕНЬ не прав… Да и зря он так на деда, не зная обстоятельств обижается у меня к примеру прадед в НКВД работал всю свою сознательную жизнь и не смотря на ужасность организации все-таки сумел там сохранить человечность и любовь к людям.. если можно так сказать «своим человеком» для заключенных был… (немного задумавшись)…вот давайте я Вам напишу номер своего сотового (достает из кармана ручку и клочок бумаги, пишет номер)…. Пойду догонять его, а то еще заблудится, мы ведь кое-как Ваш адрес нашли, спрашивали у таксистов, они сказали что на карте Ваша улица вообще не обозначена! С Богом!
Графолог: — В любом случае всего доброго и благодарю за визит! До свидания!
Жена: — Всего доброго! Помогай Господь! (закрывает двери и обращается к мужу). Ну что больше на сегодня сюрпризов не будет? (улыбаясь) Давай, я принесу чай и посидим спокойно вдвоем попьем чай как в былые времена.
Графолог: — Вчера не послушал тебя и посидел немного дольше обычного…ты не переживай это того стоило…я был поражен красоте, грамотности и высоте и если хочешь духовности строк, которыми как цветами «благоухает» этот дневник… не удержался и первую сохранившуюся более из других страницу я восстановил, кое-где пришлось поработать над утраченными моментами, и результатом я был очень доволен и поражен… Можешь смеяться, но я вспомнил художественную школу и даже написал его портрет… Мне кажется, это должен был быть статный, но не высокий человек среднего роста, с очень правильными чертами лица, вьющимися каштановыми волосами и ухоженной бородой… мне представляются бесконечно добрые карие глаза и мягкая улыбка тонких губ (входит жена). В общем вот ты смотри, а я пока тебе почитаю…
«Господи благослови! В эти страшные летние дни решил с помощью Божией начать вести записи. Возможно, будут это они последними моими словами и мыслями, перенесенными на бумагу, впрочем, на все воля Божия. Как еще вроде бы совсем недавно, совершая обычные богослужения на своем сельском приходе, сетовал я в сердцах на отсутствие народа в храме, постоянно обращаясь к Богу с молитвой о умножении паствы, и просил о здравии моей болящей и горячо мной любимой матушки, о семьях наших любимых так быстро повзрослевших детушек. Сетовал и стенал к Богу о смягчении сердец богоборцев стоящих у власти. Думал ли я тогда о том, что то была светлая и безмятежная для меня пора… Весной, под «прощеное воскресенье» умерла моя светлая горлица, моя милая женушка. Как же запомнил я тот миг, когда остановилось огромное любящее сердце, вмещавшее в себя радости и горести многих близких родных и дальних людей. Недаром после ее смерти на селе весь люд говорил: «в Москве есть Матронушка, в Петербурге Блаженная Ксения, а у нас заступница и печальница перед Богом, наша дорогая матушка Ефросиньюшка». Помню слова ее последние, на всю жизнь они в сердце у меня словно сокровище драгоценное сокрыты: «Отче, супруг мой верный и любезнейший! Прошу молись за меня грешную, прости, что оставляю тебя одного, хотя помни все же, что вручаю тебя попечению Царицы Небесной она тебя обогреет, лаской и попечением как никто из людей окружит! Знаю что горячее сердце у тебя и просвещения люда жаждущее, но помни, что порою подвигом великим бывает хотя бы у троих-четверых человек жажду духовною утолить, а способен к этому лишь человек, не взирающий на лица и народность, но как добрый самарянин спешащий перевязать раны незнакомому человеку «впавшему в разбойники». Верю, что услышит непременно Господь твои молитвы и когда уже и вовсе не ожидаешь, пошлет к тебе людей нуждающихся в помощи и «ограде духовной». С этими словами и сомкнулись ее очи лучезарные…Теперь живу один в землянке лесника, и каждый день жду, что сбудется предсказание моей любимейшей. И как тягостно мне порою без нее бывает, тогда же и лукавый полагает в мое сердце дурные мысли, но тогда словно проснувшись от сна уныния я обращаюсь с слезной молитвой к Пресвятой Богородице и Владычица мира слыша мои скорбные стенания подает мне надежду и свою любовь. Верю, матушка моя родная теперь находится подле великой нашей Заступницы и молится обо мне. Но более не мне нужна теперь помощь Пресвятой, а нашему воинству и народу, сражающемуся с дьявольской силой фашизма. Помогай нам Господь, укрепи нас и даруй нам помощь Твою святую на враги одоление!»…
Вот пока и все, хотя за это «маленькое» все я многое бы отдал, зная, что когда-нибудь встречусь с таким поистине удивительным и необыкновенным «сокровищем»…
Жена: — Теперь ты почувствовал то, что я безуспешно пыталась тебе так долго объяснить, вот это и есть «тихая радость спасающей веры»!
Графолог: — Да, сегодняшний вечер затронул в моей душе, какие то не звучащие до этого струны! Хотя вполне может быть, что теперешнее мое состояние связано с переутомлением! Ты права мне необходимо пусть иногда, но все, же ложится во время! Сейчас я этим и собираюсь вплотную заняться! (улыбаясь и потягиваясь). Спокойной ночи милая! Ты пожалуй тоже слишком долго на кухне не воюй!
Жена: — Хорошо постараюсь! Если что завтра утром супчик сварю, а послезавтра уже и Рождество Христово! Будешь празднично питаться! Спокойной ночи родной!
ДЕЙСТВИЕ 3
(Жена в фартуке. Графолог помогает жене приносить на стол чашки, чайник и угощение к чаю)
Жена: — Да замечательно, что еще один человек откликнулся на твою удивительную историю! Может эта девушка расскажет нам о других подробностях, и не будет столь немногословна и «восхитительно красноречива» как господа семинаристы! (мягко улыбаясь).
Графолог: — Помнится, кто-то мне говорил, что нельзя судить о человеке по первому впечатлению?! (иронизируя)
Жена: — Да я совсем и не о том! Однако как Вы «служители пера» любите цепляться к словам! Вообще мне нравятся, что ты, наконец-таки начал общаться с обычными молодыми людьми, а не только со своими «возвышенными» друзьями! (звонок в дверь), А вот и наша юная гостья (жена идет открывать дверь, слышится обычный разговор мол как добрались, как погода на улице, ну проходите, спасибо. Входит Ангелина, внучка военного).
Графолог: — Добрый день юная леди! Как добрались? Ладно что же это я, проходите будем пить чай и разговаривать!
Жена: — Рома! Что с тобой, куда тебя понесло? Дай хоть человеку дух перевести, а то девушка еще толком не отогрелась, а ты ее уже «в оборот взял»!
Ангелина: — Нет, все в порядке не беспокойтесь! Меня зовут Ангелина, а Вы как я понимаю, Роман Александрович и Светлана…простите, не знаю Вашего отчества (смущаясь).
Жена: — Можно и без отчества Роман и Света, у нас ведь с Вами Ангелина не такая уж большая разница в возрасте! Присаживайтесь, пожалуйста, вот ваш чай, все, что находится на столе в Вашем распоряжении, прошу, не смущайтесь!
Ангелина: — Благодарю! Простите, что я так под Рождество к Вам вечером явилась, просто посчитала, что мой рассказ мог бы в какой-то степени сослужить Вам добрую службу, и даже возможно мог бы стать рождественским подарком!
Графолог: — Нет, что Вы не извиняйтесь! Мы рады гостям, тем более под Рождество! Да еще гостям спешащим преподнести нам приятный и загадочный сюрприз!
Ангелина: — Если позволите, я начну свой рассказ…(муж с женой либо кивают, либо кто-то из них еще добавляет «Да, конечно!») По профессии я журналист, потому мне всегда интересны были всякие тайны, можно, наверное, сказать, что я нашла свое призвание! Но, долгое время я не подозревала, что самый интересный материал, находится очень рядом со мной.…Поймите меня правильно, я не печатаюсь в светских журналах и желтых газетенках, поэтому я «гоняюсь» не за сенсациями, а за добрыми и поучительными историями из жизни простых, если хотите, обычных людей! Какой же восторг и радость я испытала, когда с помощью интернета нашла своего родного деда(считающегося в нашей семье без вести пропавшим на войне) …он пригласил меня к себе в пансионат для пожилых людей в пригород Баден-Бадена. Насколько возможно быстро я приехала к нему, удивительной и чудесной была наша встреча, да и последующие месяцы! Точнее три месяца, которые мы провели вместе вплоть до его смерти…(немного задумавшись). Так вот мой дед, Тропинкин Алексей Васильевич, попал на фронт в самом начале войны, только лишь окончив военное училище. Он был в юности очень горяч, поставил своей целью попасть непременно передовую и добился своей цели буквально за два месяца!
В первые же дни, нарушив слово командира он решил самостоятельно захватить небольшую вражескую группу из пяти человек, располагавшуюся в лесу…«Глупый и самоуверенный чересчур был, возомнил, что надо мной ни Бог, ни дьявольская сила не властны. Думал, что грамотным и просвещенным атеистом был, а теперь понял просто ничего не соображающим дураком», — пояснял он мне… Группу он естественно не уничтожил, а только нарвался на пулю…«И что же дальше дедушка в госпиталь тебя отправили?» — спрашиваю. «Нет, — говорит, — внученька не в госпитале я очнулся, а в темной землянке. Настолько она мне тогда показалась убогой, что подумалось в первый миг как в себя пришел « лучше бы уж умереть». « В то время как я осматривал скромную и странную в некотором роде обстановку, не заметил, как подошел ко мне человек в рясе, священник, мой спаситель, как я позже узнал, звали его отец Николай. Приподняв меня немного, он дал мне попить воды, или отвара какого-то помню только, что на вкус он приятный уж очень мне показался и без всякого «лечебного» привкуса. Выпив отвара, я прободрствовал не долго, так как был обессилен настолько, что глаза тотчас, словно сами собой сомкнулись у меня и спустя какое время я крепко заснул. Несколько дней я не вставал со своего места, причиной к тому была нехватка сил. Все это время за мной кроме о. Николая ухаживали еще несколько мужчин, тогда я думал, что они послушники какого-то разогнанного монастыря и теперь вот здесь вместе с батюшкой трудятся во славу Божию, совершая каждодневно положенные службы. Через месяц с небольшим я стал вставать и заново учится ходить, т.к. оказалось, что меня ранило разорвавшимся снарядом в ноги. За мной как за каким-то царевичем попеременно приглядывали ребята и отец Николай. Каждую неделю они сменялись на своем «посту» переходя на другие послушания, кто-то искал в лесу пищу, другой собирал ветки для того чтобы растопить нашу импровизированную печурку, третий приглядывал за мной, четвертый готовил еду и еще кто-то дежурил снаружи. Нужно сказать первое что меня поразило это то что двое из ребят говорили на очень ломанном русском языке и иногда в их речи проскальзывали слова на немецком… «Деда так ты был в плену… как же ты теперь здесь в оказался в пансионате?», — быстро пробормотала я буквально захлебываясь эмоциями. «Да я попал в плен, но уже позже, не перебивай меня, пожалуйста, я тебе ВСЕ расскажу, и надеюсь, ты сможешь меня понять», сказал несколько сердито дедушка. «Прости меня родной мой дедуля, нечаянно», — сказала я и прижалась к его щеке. Он улыбнулся, обнял меня и сказал: «Конечно, прощаю, куда же мне от тебя деваться. Просто боюсь позабыть что-нибудь очень важное, так что больше обещая не прерывать мой рассказ, обещаешь?». «Обещаю», — промолвила я, и он продолжил… «Так вот все мои мыслимые и немыслимые догадки относительно русских «немцев» улетучились в тот же вечер когда я серьезно начал забивать подозрениями свою голову. Ко мне подошел один из них и сам начал беседу. Его звали Ганс, и он лучше, чем Генрих (так звали второго «немца») говорил по-русски. Он рассказал мне что когда так же как и я каждый из «послушников» отца Николая странным образом раненный оказывался в этом жилище. Оказалось, что каждого из нас батюшка на себе вытаскивал полуживых с поля боя, выхаживал, ставил на ноги, невзирая на нашу принадлежность, он никого не делил на «своих» и «врагов». Встав на ноги никто больше не хотел возвращаться, чтобы воевать или убивать, и происходило это не в силу физической не возможности, а скорее, потому что постепенно для каждого из нас солдаты обоих воюющих сторон представлялись не врагами, а только «своими» близкими и родными, дьявольским желанием и завистью рассеянными», — дед договаривал еще последние слова, а по его глазам уже струились слезы. Он беззвучно плакал и смотрел на меня минут пять, а потом промолвил, — «никогда не обижай никого из окружающих тебя людей, какого бы цвета не было у него лицо, какой бы народности он не принадлежал».
Жена: — Ну а что же случилось со священником и остальными из послушников, Ваш дедушка не рассказал?
Ангелина: — Вы знаете, он рассказывал, как чудесно под Рождество они все впятером решили одновременно принять крещение. Чистой воды в таком количестве, в лесу, к тому же во время войны было практически невозможно, поэтому отец Николай крестил всех растопленным в единственном имеющемся ведре снегом. Спустя неделю, в этой обители появился еще один раненный, за которым ухаживали все поочередно, это был советский офицер. Узнав о своеобразном «уставе» он издевательски над ним посмеялся, потом обвинил всех в предательстве, трусости и не патриотичности и ушел в лес. Никто его не останавливал, так благословил отец Николай. Вернулся он уже с группой советских солдат, которые, даже ни разобравшись, ни в чем по его приказу закидали домик гранатами…мой дед тогда нес послушания собирателя дров и далеко ушел от домика, когда же услышал взрывы то понял сразу же что случилось и побежал, не разбирая дороги…Его, нашли в лесу немецкие жители, принесли в свою деревню….он долгое время находился в помешательстве, за ним ухаживала одна пожилая немка, он был чем-то похож на ее погибшего, на войне сына…пришел в себя спустя два года после окончания войны, устроился на мебельную фабрику, научился быстро и чисто работать, превосходя в усердности и красоте даже самих немцев, потом вышел на пенсию и его поместили в пансионат, как заслуженного пенсионера…
Графолог: — Да-а, Ваш рассказ уивителен! У меня будет к Вам одна просьба, Вы не смогли бы прийти к нам завтра? Ведь завтра светлый праздник Рождества, и именно в этот праздник часто случаются чудеса, так вот я хотел бы, чтобы завтра Вы разделили с нами праздничный ужин и кое с кем увиделись, уверен эта встреча будет непременно чудесной и принесет радость!
Ангелина: — Вы меня очень заинтриговали! Только будет ли это уместно, ведь многими людьми Рождество считается сугубо семейным праздником?! (обращаясь взглядом к жене).
Жена: — Конечно, обязательно приходите! К тому же мы СЕМЬЕЙ и соберемся. (В этот момент Ангелина вопросительно смотрит на жену графолога.) Ведь недаром к людям в храме священник постоянно обращается со словами: «Братья и сестры!»! (улыбаясь).
Ангелина: — Обязательно прейду, постараюсь даже не опоздать! Теперь мне и отказываться даже как-то не прилично! Мне пора! Всего доброго!
Графолог: — Ну что же, до завтрашней встречи! Мы Вас будем ждать! (провожает барышню, закрывает дверь). Мне определенно нравится начало этого года! (обращаясь к жене). Даже когда новый год с друзьями отмечал, не чувствовалось такой радости! И снежок к тому же на улице! (делает вид, что подходит к окну). Какая же красота!
Жена: — Что-то в последнее время я тебя совсем не узнаю! Так странно видеть твое восхищение, вызванное не запятыми и « красивыми буковками», а природой, людьми…миром!
Графолог: - Относись к этому как к Рождественскому чуду! (добро и нежно, улыбаясь). Хотя, как бы мне хотелось, что бы это ощущение «прекрасности» всего что есть на свете НИКОГДА больше меня бы не покинуло! (мечтательно).
Жена: — Вот и замечательно! Кстати ты не хочешь со мной в храм в этом году сходить на ночную службу?
Графолог: - Если честно я уже и костюм приготовил и рубашку погладил!
Жена: — Какой же ты у меня молодчина! Сейчас часик отдохнем, ноты соберу и пойдем! Можешь еще посидеть друзей с грядущим светлым праздником поздравить!
Графолог: - А и правда это будет очень даже ОТЛИЧНЕНЬКО!
ДЕЙСТВИЕ 4
(На сцене все тоже самое, только на столе стоят праздничные салфетки жена и муж переодетые, жена поверх одежды в фартуке, она приносит на стол различные яства. Графолог помогает жене он в рубашке на спинке стула висит пиджак. Раздается звонок в дверь.)
Графолог: - Любимая, не беспокойся, я открою, занимайся столом! (идет открывать дверь, встречает Ангелину, которая заходит с подарком).
Ангелина: — Добрый вечер! С Рождеством Христовым!
Графолог: — И Вас тоже с этим поистине чудесным праздником! Заходите мы Вам очень рады!
Жена: — Ой, здравствуйте! Простите меня за мой неприглядный вид! Проходите, присаживайтесь!
Ангелина: — Спасибо! Может Вам чем-нибудь помочь на кухне?
Жена: — Нет, что Вы! Благодарю за такое предложение, но мы уже вместе управились! (улыбаясь мужу). Вот можете посмотреть рождественский номер журнала «Нескучный сад», мне кажется, Вам он должен, очень понравится!
Ангелина: — Вы знаете, моя мечта печататься в этом журнале! Хотя, наверное, права пословица «рожденный ползать летать не может»!
Графолог: - У Вас я просто уверен все ещё впереди! Возможно просто Вы еще не нашли свою «тематику», свой стиль! Главное не отчаивайтесь! (звонок в дверь) А вот и еще гости подоспели! (заходят два семинариста и клирос одновременно).
Гриша: — С Рождеством Христовым! (громко и задорно, все повторяют поздравления в адрес Каллиграфа. Первым в « комнату» входит серьезный семинарист, остальные еще какое-то время разговаривают в коридоре с каллиграфом, вешают одежду, разуваются).
Толик: — Добрый вечер! С праздником Вас! (обращается к обоим) Простите меня за мое поведение в прошлый раз, мне очень совестно! (обращается к жене, Ангелина перед этим скромно кивает головой в ответ на приветствие).
Жена: — Что вы! Дела житейские! «Перемелется, мука будет»!
Толик: — Мне Гриша сказал, что у Вас ноты какие-то интересные есть для Рождества, мол, ну очень редкие, а я ведь в семинарии руковожу левым хором. Решил у Вас посмотреть на них и если понравятся, то с Вашего разрешения взять!
Жена: — Конечно, берите, если они Вам понравятся! Кстати ребята, что там у нас с нотками разобрались? (обращается к певчим, те утвердительно кивают, веселый семинарист общается уже в кругу певчих, у него оказывается много среди них знакомых), Ну что же давайте попробуем исполнить, пойдем мой «медвежонок» (обращаясь к мужу и мягко улыбаясь). (Хор и солистка начинают петь колядку «Дiва Сiна породила…». Толик погружен полностью в пение, вместе с ним с замиранием сердце слушает пение Ангелина. В середине пения она как будто пытается что-то вспомнить.)
Ангелина: — Вспомнила, вспомнила эти слова! (с радостью обращается ко всем, в-первую очередь к Каллиграфу. Звонок в дверь Графолог изумленно идет открывать дверь) Эту песню под Рождество напевал священник, об это мне говорил дедушка….да-а-а честно признаться не могла представить себе ее волшебное звучание…
Толик: — Какой дедушка? Кстати действительно чудесная и удивительна колядка! Где Вы ее откопали? (В этот момент заходит Графолог с археологом).
Археолог: — Добрый вечер! Как Вас много! Светлана Вы простите, меня Рома попросил, чтобы я обязательно к Вам приехал. Говорил о каком — то загадочном Рождественском чуде… Что произошло!
Ангелина: — Я кажется все поняла, и сейчас, если позволите, попытаюсь Вам все объяснить!
Графолог: — Дерзайте! (по доброму) Кстати из этого может получится отличный материал!
Ангелина: — Благодарю Вас Роман Петрович! Итак, эта история началась не так уж давно, но ее «корни» уходят в середину прошедшего двадцатого столетия… (постепенно на последних словах гаснет свет, убираем громкость с микрофонов, в заключении звучит рождественское песнопение. Свет зажигается, все на сцене, поклон зрителям и расходимся).
КОНЕЦ
