Последний рассказ

Андрей Александрович гордился только двумя из пяти своих книг – самыми удачными, на его взгляд. Справочниками лекарственных растений, в которых он, как мог, пытался вырваться за рамки сухого академического изложения, и с помощью легенд, поэтических отступлений привлечь хоть немногих читателей к удивительному, негромкому миру таких разных растений – которые, в отличие от человека, не способны на предательство. Любопытно, что одну из его первых книг издатель обещал выпустить скромным тиражом всего в пять тысяч – и за эту «пятёрочку» заплатил – а издал аж 114 000 экземпляров, и за оставшиеся как-то выплатить «постеснялся». Но это дело давнее.
Пылились рукописи ещё двух десятков книг – издатели их не брали, ссылаясь на пресловутый «неформат».
Собственно, слово «ссылались» не совсем верно отражало суть процесса. В последнее время – уже несколько лет – на письма Андрея Александровича издатель и редактор просто не отвечали. Игнорировали, вероятно. Дед им порядком надоел.

Правда, были письма от читателей. Часто восторженные, иногда сдержанные, попадались письма с критикой – это нормально.
Думалось, что работается не зря. Значит, кому-то надо всё то, что он пишет? Если бы вдруг посетила мысль, что всю жизнь он трудился напрасно – застрелился бы, наверное. Было бы из чего.
В последнее время он зарабатывал копейки – за счёт редких публикаций коротеньких очерков – то в одном журнальчике, то в другом. Жить было категорически не на что.

Сегодня он собрался в поликлинику – надо сделать кардиограмму и флюорографию. После двух инсультов надо ещё много чего, учитывая развившуюся на фоне маленького такого врождённого порока сердца – раньше с таким брали в армию – аритмию и гипертрофию миокарда с уютно устроившимся под сердцем атеросклерозом аорты. А ещё болезни позвоночника (часть межпозвонковых дисков разрушены, но боль терпеть можно, боль терпеть он привык), последствия армейских травм – разбитые голеностопы… и многое, многое другое, весь «список» уже вызывал отвращение. Ходить он теперь мог только на подпорках, и недолго – часто приходилось присаживаться на лавочки, даже при медленной «крейсерской» скорости он элементарно задыхался.
Но беспокойство вызывало вовсе не это. Беспокоило состояние здоровья родственников – младших братьев мамы, которой уже 80 лет, да и самой мамы, после двух-то тяжелейших онкоопераций. Один из братьев, получив изрядную дозу под Чернобылем, сильно маялся ногами, начал выпивать – мол, алкоголь тоже болеутоляющее. Понятно, до чего может сия «теория» довести. Другой брат перенёс онкологическую операцию совсем недавно, летом, и на прошлой неделе у него парализовало ноги. Предполагали, что первопричина – метастазы. Это раньше термин понимали как вторичный очаг патологии вследствие переноса болезнетворных частиц (микроорганизмов или опухолевых клеток) с током лимфы или крови. Сегодня стоит лишь произнести слово «метастазы», и всё, как приговор – всем сразу ясно, что речь идёт о злокачественной опухоли. Которая очень скоро убьёт человека. И у любого врача глаза становятся какими-то задумчивыми или стеклянными, больного сходу «отфутболивают» в другой кабинет, лишь бы не возиться. И профессор, с которым железно договорено, уже вдруг не может провести консультацию, и старый приятель, однокурсник, странно бегает глазами, ссылаясь на какие-то срочные дела… И становится понятно, что все они тебя уже, по сути, похоронили. Не видят среди живых. В упор не видят. И ты для них – труп, но по странному стечению обстоятельств ещё несколько дней вынужденный разговаривать и, если повезёт, худо-бедно передвигаться.
Печально всё это…
Может, просто общество у нас такое? «Милосердное»?..

Мамины родственники жили далеко от первой столицы Украины, бывшей «южной столицы России», далеко от Харькова – в Донецке – и Андрей Александрович на самом деле ничем не мог им помочь, там подключались двоюродные братья. Повезти в больницу, увезти из больницы…
А сейчас он шёл в поликлинику. Медленно, с частыми остановками, передышками. Поликлиника близко, но для него даже рейд к хлебному киоску давно превратился в труднейшее путешествие. А что делать? Надо как-то жить… Хотя в последнее время всё чаще посещала иная мысль – а надо ли?..
Слава богу, дошёл наконец. Поднялся по ступенькам. Занял очередь сразу в два кабинета. На всякий случай. Может, разрыв будет такой, что удастся время сэкономить.
Сел на свободном стуле напротив двери. Удобно, можно откинуться на спину, отдохнуть. А то что-то опять сердце закололо, руки привычно потянулись за валидолом. И глаза закрываются – сильно устал, задремать бы…
Сквозь сон мелькали обрывки мыслей. О том, что дружба и дух коллективизма родителей редко наследуется детьми. Отец Александра Красовицкого, директора издательства «Фолио», как Людмила Андреевна Ломако, мама Андрея Александровича, и Алла Зудочкина*, когда-то работали на химическом факультете Харьковского университета. И весьма плодотворно работали. Масса научных статей – не формальных, а реальных научно-практических достижений, которые сегодня стали целой отраслью промышленности.
Сказать, что Красовицкому не понравились рассказы и повести Андрея, было бы преувеличением. Саша их попросту не читал, переадресовав главному редактору. А той просто не понравился внешний вид бородатого старика, больного человека, что было заметно невооружённым взглядом. Как в том грузинском фильме – кажется, «Мимино», с Вахтангом и Фрунзиком – ну очень «личный неприязнь». Так бывает, это нормально. И она тоже не читала, прислав очень вежливый отказ.
Алле Ивановне в июле ампутировали ногу. Врачи обнаружили стремительно развивающийся некроз, а промедление – смерти подобно. Сейчас её перевезли домой, она лежала без движений, в состоянии, близком к коме, почти никого не узнавала. Дочь приехала из Ленинграда и сидела всё врямя рядом. Понимая, что мать медленно умирает. И помочь ничем нельзя. Старые друзья, сотрудницы с кафедры заходили иногда, но что они могли, пенсионеры, сами с трудом переставлявшие ноги?..

***

Проходившая мимо медсестра обратила внимание на седого бородатого старика. Он сидел тут уже давно и слишком уж спокойно. Глаза закрыты. Заснул, что ли?
Такое впечатление, что не дышит.
- Мужчина, вы слышите меня? – тронула за плечо.
Седая голова наклонилась набок. Он действительно уже не дышал.

На похороны приехали двоюродные братья, сестра, сын примчался за триста километров (он был четыре месяца на учебной практике), пришли несколько бывших сотрудников. Это всё.
Из союза писателей не пришёл никто.
Был дождливый промозглый день.
Осень, похожая на вечную серую зиму…

***

11 сентября 2011 г.

* P.S. Алла Ивановна умерла утром 28 сентября 2011 года.