Вы здесь

Пасха на острове Тубабао

Отрывок из одноименной повести

...Антонио усадил их в лодку, а старик взял в руку весло. Парус — у самого борта…

Океан успокаивался, колыхаясь.

Шли вдоль берега, и, когда потухли сиреневые облака, большая луна осветила им путь, стеля на воде белое полотенце.

В мангровых зарослях зажглись тысячи огоньков. Там, в листве, прятались светлячки.

Дети тихо сидели на корточках между бортов, а старый рыбак правил так ловко, что лодка черной лебедью скользила в волнах.

Но вот зашуршало днище о береговой песок. От дороги бежали навстречу люди.

Старик высадил всех троих по очереди, улыбаясь во всё лицо.

И тут, выйдя на берег, они сразу попали в родные руки. Их обнимали, встряхивали и ощупывали снова и снова.

А Даня крепко, изо всех сил прижался к отцу, который стоял тут же, на побережье, опираясь на костыли.

 

+++

До праздника оставалось три дня, и совсем не верилось, что он случится так скоро.

И вдруг, в особенно жаркий и душный час, когда солнце царствовало безраздельно, пронеслись голоса, будто свежие ветры:

— Владыка?

— Владыка!

— Приехал!

Даня идти вовсе не собирался.

Пусть себе суетятся другие. Пускай тётя Агафья бежит. Хоть и важный гость, да не про его, Данину, честь.

Он отправился было в обратную сторону, вопреки текущему морю людскому.

Заблаговестили в Свято-Богородицком, и все побежали туда. Даня представил себе ясно и построенную недавно колокольню, и большой крест над входом. Его тоже вдруг захватила радость встречи, и захотелось пойти туда, глянуть внимательнее: что же это за человек, которому все так рады, и который, не то что Даня прежде — настолько не одинок.

И он побежал, догоняя и обгоняя, и издалека увидал: храм битком, и вокруг тоже народ, а Владыка уж вышел и стоит на крыльце.

Небольшого росточка, сложеньем не крепкий. Может быть, даже и самому Дане под стать. Не внушительный. Такой зазнаваться не станет. Взгляд живой, борода чёрная и одежда тоже, вовсе без украшений.

Верно, теперь двинут в Серафимовский и в Михайловский.

Даня помчался туда.

В уши лился звон трёх церквей, мельтешило в глазах от суеты. И везде встречали, пели хоры. И везде молились с гостем, и лица сияли, как лампочки — дружно.

Даня всматривался, ничего не упустил. Все, как губка впитал.

И вдруг ощутил на своем лице ту же улыбку.

«Кыш!» — хотел он сказать по привычке, да не стал. Вместо этого помчался за Геной и Соней — делиться радостью.

И когда Владыка пришёл к палатке Свято-Серафимовского храма, они вместе встретили его там.

— Поглядите на этих троих! Не разлей вода.

Так сейчас говорили им вслед.

А потом была Великая Пятница, и скауты дежурили у плащаницы.

Владыка каждую ночь обходил лагерь кругом.

И теперь, засыпая, Даня знал: кто-то поможет во всякой твоей скорби и боли, потому что ему не все равно.

В Великую субботу у каждого оказался для других свой подарок и свой секрет. На походных кухнях что-то тайно месили и пекли, хотя всем известно: муки не хватает даже на хлеб.

Скаутские галстуки мелькали повсюду. Даня знал, что готовится, и ему не терпелось увидеть, как это будет красиво.

Ждали все.

И когда тропический день в один миг превратился в звёздную ночь, по улицам, которые так заботливо мостили два месяца, потекли реки нарядных людей. Все они приоделись, назло жаре, только к галстукам и платьям добавили соломенные шляпы сомбреро.

Вот тогда и открылись все секреты и все сюрпризы.

Что кухне каким-то чудом удалось приготовить каждому по маленькому куличу. Что посчастливилось достать и покрасить яйца.

А извилистая дорога к храму и пространство вокруг него засветились, — это зажглись светильники – огоньки в глиняных плошках, заботливо сделанных, расставленных и зажжённых детскими руками.

Храм засиял на горе, будто вознесся над палатками и землёй, а с обветренных лиц не сходили улыбки.

И в это мгновенье, крепко сжимая руку отца, Даня как никогда ощутил единство. Ведь по всей земле люди единой веры ждали сейчас с замиранием сердца Великого Чуда. Вспомнилось, как говорил отец Николай: Церковь — Корабль. И Христос, их Капитан, был сейчас с каждым из них.

Тёмной ночью бежали мироносицы к закрытому гробу. В память о них Владыка взошёл и встал у затворённых дверей.

— Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!

— Христос воскресе из мертвых… — ответил хор голосами монахинь, приютских детей и взрослых. Они пели величественно и светло.

Даня стоял, не дыша, весь обратившись в слух. В жизни его ещё не было таких ликующих Заутрени и Литургии.

— Христос воскресе! — возгласил Владыка.

— Воистину воскресе! — грянули в едином порыве тысячи уст.

— Христос воскресе!

— Воистину воскресе! — и Даня ощутил всем своим существом ту дивную, невидимую руку, что твёрдо ведет Корабль, в которой — и он, и весь этот остров, и целый мир.

— Христос воскресе!

— Воистину воскресе! — ударил в звёздное небо глас.

Лёгкий бриз подхватил его и понёс над безмолвной водой, над тихими джунглями и высокими кронами пальм, навстречу заре.

Нет преград этому гласу. Покорен ему и океан.

Он достигнет когда-нибудь и других берегов, и самых чёрствых сердец.

Где-то там, в бамбуковой хижине, улыбнется навстречу ему не смыкавший усталых глаз старый седой рыбак.

Комментарии

В полном тексте еще больше чудес. Особенно понравились многочисленные корабли и кораблики, которые рассеяны по всей повести, как вешки верстовые, или как некие знаки, по которым герой (и читатели) доходят до истории о том Корабле, где Кормчим - Господь. Тут и "Алые паруса" Грина вспоминаются - ведь перед чудесной Пасхой Даня тоже отпускает в плавание игрушечный кораблик. Хотя у него это не оплошка, как у Ассоль, а жертва.

А "ходячая шишка"! Я думала, это барчук. А это ящерица под высокопарным именем Гектор. Но даже ящерица в рассказе не случайна (как все в мире).

Не случайно все. Даже встреча с малоприятной барской семьей оказывается во благо Дане - не удрал от родных себе на погибель.

Скауты - отдельная статья. У нас в Архангельске в свое время выходила детская книжка "Костер и парус", о "плохих" скаутах и "хороших" пионерах. И быт скаутов там был описан... хотя непонятно было, почему они "плохие". Ну, соцзаказ, слава пионерии...

Главное - Даня понял - он не одинок, как ему казалось. Надо было просто приглядеться.

Читала интеревью с Рэем Брэдбери, где он писал - сюжеты-де, как яблоки, валяются под ногами, и пропадают, если их не замечают. Так и люди - они рядом, только надо заметить...

Поздравляю - хорошая вышла история!

Христос Воскресе!

Дорогая Марина! Пишу из Архангельска, где пребываю до конца этой недели. Вышла в интернет, нашла кусочек Вашего текстав.

А текст интересный. И именно детский. Много зрительныцх образов - светлячки, белое полотенце лунного света.

Удивительно - вспомнилось знаменитое описание соловецкой Пасхи от тамошнего сидельца Б. Ширяева. Суть та же - там Владыка Иларион, здесь - Владыка Иоанн. И люди, лишенные родного крова, имущества, да, отчасти, и свободы. И потому обостренно чувствующие присуствие и помощь Бога.

Понятно, книжка Ваша - детская. В ней нет трагизма, есть радость. И детская картинность - зрительный ряд, эмоции. Живой мальчик, не сусальный ангелок.

Даня, однако, с характером. Может, таким был и другой скаут - покойный Владыка Антоний (Блюм), взявшийся перечитывать Евангелие от Марка потому, что оно-де короче... Но характер у Дани такой - пылкий, с крайностями. Этот не теплохладен - горяч.

Потом прошу весь текст. Хочу прочесть!

Кланяюсь всем Вашим и поздравляю с Пасхой Господней!

Здесь уже полярный день: сейчас, в 20.03, на дворе все еще светит солнце, а встает оно часа в 4 утра. Красота!

С уважением, с любовью - Е.newyear

Марина Алёшина

Воистину воскресе!
Рада видеться и беседовать, хоть и виртуально.
Немножко трагизма есть, по мотивам нашей застольной беседы. А конец радостный. 
Особенно отрадно, что Вы угадали  характер Дани. Он у нас и сбегал, и бунтовал, и...
все в полном тексте, который выслала.
Буду рада всякому замечанию.
Про полярный день я читала: он потом так надоедает, что от солнца не знаешь, куда и деться. Правда ли? Впрочем, Михайловск ведь не за полярным кругом? Хоть сколько-то темноты, да есть?

Ну, полярный день в Мих... Архангельске - это (в солнечный день) чудесная вещь. Почти целый день - день. Другое дело, что это при солнце, а погода у нас - ох! Вчерашнее утро, например, началось ясно-солнечно, сменившись снегопадом. Сегодня пасмурно.

Дожди - не по типу московских ливней, а зарядит такое... на целый день, и льет монотонно и тоскливо. Одним словом, серенько, уныло (пока нет солнца).

Что до полярной ночи - ну, просто очень короткий день, а потом - то, как мы в школьные годы представляли Америку - полутьма, свет рекламы, витрины... На окраинах, понятно, просто темень.

Особенно хорош май и август, когда тепло, но уже темнеет. На юге (в Москве) похоже летом, но все ж не так.

А Даня узнаваем сразу. Приеду - прочту.

Что до трагизма - ну, надо малость. Хоть мы и "вышли от Чарской", но ВЫШЛИ. Сейчас в идиллию, пожалуй, вряд ли поверят.

А вот новость, вчера узнала из комментариев к своей сказке - С. Марнов на следующей неделе будет в Москве на православной ярмарке. Эх, хорошо, что его книги в Москве остались, а не укатили в Архангельск! Надо сбегать, пообщаться, автограф взять. И для наших - тоже. Вон, стоматолог вчера, чиня мне зуб большой, с восторгом рассказывала о впечатлениях своих от книжки Хабьянович-Джурович "Сияние Звездного Ока" (с автографом автора!). Слава Господу!

Другой подруге привезла "Игру Ангелов", но пока не знаю, понравилась ли ей.

Пребываю в роскошном обществе книг. Забавно - где не поселюсь, там сразу образуется изрядный фонд. Здесь - самый старый и обильный. Отрыла Диккенса ("Пиквиккский клуб"), "Куда идешь" Сенкевича... да много чего нашлось!

При случае вспоминаю историка революции и пушкиниста Павла Щеголева - когда сидел он в царской тюрьме (год или полгода), по освобождении вывезли вслед за ним два воза книг. Но Петропавловская крепость при царе - это не Гулаг...

Книги Шекспира из московского (домодедовского) книгофонда Вас ждут!welcome

Галина Минеева

— Воистину воскресе! — ударил в звёздное небо глас.

Как хорошо, дорогая  Марина, как светло славить Христову Пасху с героями Вашей повести, спасибо, дорогая, за эту большую радость, за Ваш талант.

Христос Воскресе!

Елена Шутова

 Мне было интересно читать. А дети действительно любят приключения, не унывающий народ они. Божией помощи, Марина. С праздником. Христос воскресе!

Он достигнет когда-нибудь и других берегов, и самых чёрствых сердец.

 Господь посреди нас.

Марина Алёшина

Воистину воскресе!
Благодарю, что заглянула!
Точно так. Поэтому речь и пойдет о кораблях, парусах, необычных животных и разных диковинах джунглей. Хотя текст и не веселый.

Радости! 

Ирина Богданова

Мариночка, очень тëплый и светлый рассказ с запахом ветра дальних странствий.. Стало интересно где происходит действие и каким образом в тропиках появился Свято-Серафимовский храм. 

Я в детстве тоже жила в тропиках и с улыбкой вспоминаю как наша колония отмечала русские праздники. Особенно взмыленного Деда Мороза, который в сорокоградусную жару таскался от касы к касе с мешком подарков для детей.

Марина Алёшина

Ирина, так рада Вам!
Действие охватывает конец 1948 - начало (до Пасхи) 1949 года. Русская эмиграция вынуждена бежать из Шанхая, гонимая наступлением Японии на Китай. Принять шесть тысяч русских согласились только Филиппины. И вот, в начале 1949 года, два парохода начинают перевозить скитальцев.
На самом деле, светлый только конец. Им было трудно на этом острове.
Свято-Серафимовский и Михайловский храмы — из парусиновых палаток, растянутых над землей. 

Но дети не вполне понимали тяготы взрослых. Им было интересно на тропическом острове. 
Я еще редактирую повесть, и очень хотела бы, когда закончу редактировать, прислать Вам, чтобы Вы меня поругали. Можно?
А где именно Вы жили (в тропиках)?

Ирина Богданова

Марина, я, конечно, с удовольствием прочитаю, но я самый плохой в мире рецензент. У меня один критерий - нравится - не нравится. :-))).

 Я жила на Кубе почти во время Карибского кризиса. Мой папа был одним из тех военспецов радиоэлекронного противодействия, которые вводили в действие нашу базу в Лурдес. 

 

Кстати, про русских эмигрантов в Китае во время японского наступления, есть замечательная повесть Нины Фёдоровой "Семья". (Я на Рояллибе скачала).  Она может быть очень полезной при написании. 

Марина Алёшина

Благодарю! Загляну обязательно.
Да, Деду Морозу в тропиках просто беда.
Среди материалов, которые накопала, когда изучала матчасть, я нашла воспоминание русской поэтессы Ольги Скопиченко, которая как раз была Дедом Морозом на Тубабао, но уже после той Пасхи. Тоже обливалась потом. Дети ее не распознали и были в недоумении: откуда дедушка так подробно  знает обо всех их тайных проказах?