Вызвал меня на днях новый клиент, назвался Отаром. В назначенное время я сидел у его компа и выяснял причину зависаний. По ходу, конечно, косил по сторонам, пытаясь определить, куда попал на сей раз.
Комнатка 2×5 метров. Минимум мебели 60-х годов. Прямо над моей головой висела полка с книгами. Пригляделся, все как на подбор духовного содержания. Причем на корешках славянский шрифт. Над полкой вполне логично прикреплена небольшая икона. А на противоположной стороне бумажный плакатик — антитабачная реклама. В круге перечеркнутая сигарета и надпись для особо тупых «No smoking». Видно, этот Отари не шутит. Симбиоз салона боинга и кельи меня заинтересовал. И стал я между делом задавать всякие вопросы вокруг да около, как, мол, ты дошел до такой жизни.
Ото сперва мялся, отвечал односложно. Потом все же разговорился, начав так.
— Обыкновенная история... Ничего особенного... Вся моя семья пришла в церковь после 9-ого апреля.
В 1989 году мне было 15 лет. Я, как и все мои одноклассники, не доходил до школы, а целыми днями проподал около полаток голодающих перед Домом Правительства. Какая тут учеба, когда решалась судьба Грузии, быть ей независимой или нет.
Прекрасно помню весь тот день. Напряжение висело в воздухе. Все чувствовали, что что-то случится. Танки и русский спецназ были уже в городе. Помню, как ночью вышел Патриарх Илья и просил всех собравшихся спуститься в Сиони помолиться. Его не послушали. Потом все опустились на колени и стали во весь голос читать «Мамао чвено». Вскоре после этого на людей двинулся спецназ. Дальше была бойня и неразбериха. Бежали кто куда.
За мной погнался солдат с саперной лопаткой. Я бежал из всех сил, слыша его пыхтение сзади. Все двери на первых этажах ближайших домов были закрыты. Я взмолился: «Господи, спаси!». Тут же одна дверь открылась и я влетел в черную пустоту. Лопатка рассекла мою куртку. Спецназовец не стал ломиться в дом. Видно, у них был приказ добивать на улице, а в квартиры не лезть.
Досидев до утра в квартире моих спасителей, я решил вернуться домой. Родители мои уже потеряли всякую надежду меня увидеть. Я рассказал все как было. Единогласно решили, что это было чудо.
На другой день все вместе отправились в Сиони. Отец рассказал священнику о моем вчерашнем спасении и поинтересовался, как нам поблагодарить Господа.
— Резать мне барана или кого побольше?
— Он кто по специальности? — встрял я.
— Экономист. Образование тут не причем. Просто, когда человек сталкивается с чем-то необъяснимым, обращается к народным поверьям.
— А священник как ответил?
— Сказал, что не надо никого резать. «Жертва Богу дух сокрушен». Лучшая благодарность, сказал, если все начнете жить церковной жизнью.
И мы стали ходить всей семьей на службы, читать, вникать. Мои родители вскоре повенчались. Так сказать, восполнили пробел в прошлом. Как видишь, ничего интересного, — Отари обратился ко мне, желая поставить точку, но тут видно, его самого понесла волна воспоминаний. — Я тогда в церкви познакомился с ребятами, моими ровесниками. Они тоже, как и я, стихийно пришли к вере после 9-ого апреля. Вначале это был как протест против коммунистов. Потом сами собой втянулись и обнаружили, что именно этого нам не хватало в прежней жизни.
Сейчас, анализируя те события двадцатилетней давности, думаю, что те зарубленные девочки пол Грузии к Церкви повернули. Потом еще абхазская война для многих толчком послужила. У нас в приходе одна беженка есть, Нино Сухумская. Она, пока добралась до Тбилиси из той мясорубки, себе слово дала, что станет в церковь ходить, как на работу. Впрочем, при чем тут она.Я многих беженцев встречал, у каждого своя история...
— А книги где такие антикварные достал? — вырулил я к той самой заинтриговавшей меня полке.
— Из Москвы в свое время привез. Здесь такие не доставались.
Я еще раз скользнул взглядом по его боинговой келье. Особо не развернешься.И для одного тесновато.
— Жениться не собираешься? — спросил так, к слову.
— У меня уже есть сын, — последовал равнодушный ответ.
— Развод, значит, — уточнил я.
— Это значит, искушение, — мне в тон ответил Отари, потирая идеально выбритый подбородок. Он вообще весь из себя аккуратист, спортивного телосложения — приятное исключение при общей расхлябанности.
— Тоже обыкновенная история, — поддел я его, настраиваясь на волнующую «лавстори». И тут же стал его раскручивать. — Ото, по-братски, это был безумная любовь, да?
Тяжелый вздох.
— Я уже сказал, что это было....- Ото слегка затормозил, но потом все же рассказал. — Я уже тебе говорил про ребят, с кем я в церкви познакомился, Дато и Вано. Мы вместе ездили по святым местам, обсуждали книги, которые удавалось достать. Исповедывались у одного и того же священника.
Потом возникла у нас идея — принять монашество. Но ни где-нибудь в Грузии (здесь, как мы считали, везде очень мягкий устав), а именно на Афоне. Еще точнее хотели мы «возродить» Иверский монастырь, который, если ты помнишь, много веков был грузинским. Потом наших оттуда греки вытеснили...
И, видя мою не очень осведомленную физиономию, Ото стал подробно излагать про то, как основал «Иверион» Торнике Эристави в 981 году, о том, как в библиотеке монастыря до сих пор хранится его кальчуга.
Даты нагнали на меня скуку и я нетерпеливо вернул его к «лавстори».
— Ты про девчонку свою расскажи.
— Я и говорю все по порядку. — Ото поморщился.
( Он типичный перфекционист, любит все по полкам раскладывать. Наверное, в математике хорошо разбирается.)
— Пошли мы с идеей монашества к мамао. Наивные какие были. — Он усмехнулся своим мыслям. — Думали, он обрадуется и сразу нас к патриарху поведет. Он нас выслушал и говорит: " Ребята, лучше женитесь и живите, как все. Хорошую семью создать не менее трудно, чем быть монахом. Для меня «Иверион» тоже больной вопрос, но это целое международное дело." Мы отошли от него разочарованные. У нас душа горит, а он — «Будьте, как все». Решили мы от своей идеи не отступать, а пожить какое-то время во Мцхета в монастыре. Сделать себе генеральную репетицию. Обговорили время. Незадолго до того познакомился я с Натией. Стали встречаться. Короче, меня понесло. Ребятам я сказал, что пока не еду, езжайте без меня и даже не звонил им больше. Месяц я был как в тумане. Очнулся, когда она мне объявила.
— Я беремена.
Пошел я к Вано посоветоваться, а за одно и узнать, что у них нового. Начал рассказывать свое, смотрю у него глаза округляются.
— Вот так фокус, — говорит он. — Знаешь, у меня один в один как у тебя. Я тоже тогда до монастыря не доехал. Примерно в одно и тоже время время девчонку подцепил. Сейчас встречаемся. Надо мне с ней срочно порвать, пока она мне такой же сюрприз не устроила.
Позвонили мы Дато, чтоб вызвать его на совет. Он пришел, послушал наши новости и поставил диагноз.
— Это типичное искушение, чтоб отвести нас от того, что мы задумали. Я читал, такое бывает.А со мной по другому вышло. — И рассказал свои приключения. — Приехал я в монастырь. Очень хорошо меня там приняли. Но в првую же ночь на меня такой страх напал, что я бежал оттуда, в чем был....
Дато стал нам цитировать святых отцов, объясняя причины нашего падения. Недаром он среди нас самый умный. А у меня голова пухнет: что мне делать? Идти к духовнику за советом. Итак, ясно, что скажет.
— Женись.
Этот вариант я сразу отмел. Она еще до меня была недевушка, через пол города прошла. Как такую в дом привести. Все на меня пальцем будут тыкать: " После меня взял!«.
Ребята мне от души сочувствовали, но ничего толкового придумать не смогли.
А время идет. Натия на меня давит.
— Мне деньги на аборт нужны. Давай шевелись. Достань где хочешь.
Еле-еле я ее отговорил от этого. Поклялся: жениться на тебе не могу, а помогать буду.
Сказать сказал, а я без копейки. Учился тогда на платном юридическом. Само собой, отец оплачивал. Пришлось ему сказать, что скоро дедушкой станет. Дома жуткий скандал был. Отец орал. Что я идиот, что я испортил себе жизнь. Потом, немного остыв, предложил через знакомых врачей устроить искусственные роды или что-нибудь в этом роде. Я уперся.
— Своего ребенка не убью.
Пока я разбирался со своим делом, узнал, что у Вано похожая история. Он решил жениться ( у его девчонки хоть репутация была нормальная, но все-таки не та партия, чтобы родители одобрили), а потом поймать момент и развестись.
— И чем все кончилось? — поторопил я рассказчика.
— Отец, скрипя зубами, оплатил роды. Все-таки, его первый внук. Дальше известный конвеер: памперсы, детское питание. Отец опять отдувался. Так и живем. Она у себя, я у себя. Сын ко мне по воскресеньям приходит. Сейчас я работаю. 200 лар — не деньги. Часть идет на ребенка. Школа, книги — бездонная бочка. Куда мне жениться? — тоскливо подвел итог Ото. Потом попытался улыбнуться. — Так что зря ты на книги глаз положил. Мама с них просто пыль стирает....
Пока я проводил мысленные аналогии между собой и моим клиентом, Ото встрепенулся иопять к своей больной теме.
— Знаешь, я сейчас думаю, хорошо, что я тогда не доехал до монастыря... — и осекся.
Я понял его без слов. Моя правдолюбивая мать высказалась бы в этом случае примерно так.
-... И оттуда бы загремел под фанфары...
Часть вторая.
Отари у меня долго не шел из головы. И положительный, и серьезный, и верующий, а надо же, на менталитете споткнулся.
На глаза мне попалось письмо читателя в «Тбилиселеби». Вот оно.
Иногда хорошо быть обманутым.
.... Полюбил я одну женщину, о которых говорят «с большим прошлым». Все мои родственники во главе с братом восприняли ее в штыки. Все уши мне прожужжали когда и с кем она в городе была и что у меня нет мужского самолюбия, раз я ее привел. Поругался я с ними. Меня интересует ее настоящее, а не ее прошлые грехи ( тем более, что и я сам не белокрылый ангел). А в настоящем мне с ней было очень хорошо. Так она за мной ухаживала, что о большем и мечтать невозможно.
Пожили мы так три года с небольшим, ребенка не заимели. Лия стала меня обрабатывать: «Я родить уже не смогу. Давай, усыновим кого-нибудь. Что за дом без детей.»
Я, поколебавшись, согласился. Впереди маячила никомуненужная старость. Лия сама пошла в детдом, оформила все необходимые документы и потом показала мне выбранного мальчика 5 лет по имени Гио.
Мальчик оказался очень сообразительным и легким в общении. Скоро выяснилось, что у него прекрасный голос. Одним словом, я его полюбил, как родного сына.
Лия тоже очень музыкальная и когда они вдвоем с Гио пели народные песни — это было получше любого концерта.
Потом Гио стал спрашивать, если я ваш сын, почему я был в детском доме. Я говорил ему, что мы на какое-то время выехали из Грузии, а его временно оставили там. Но малыш твердил: " Я хорошо помню, как меня мама туда привела", и показывал пальчиком на Лию.
Чем больше рос Гиоргий, тем больше походил на Лию и мимикой, и лицом, и манерой разговора. Я стал задумываться. А может он и правда ее сын? Потом сказал жене о своих догадках.Услышав это, она окаменела, потом заплакала и призналась, что все эти годы обманывала меня. " У меня в жизни был очень тяжелый период и потому я оставила ребенка в детдоме. Если бы ты тогда не согласился его усыновить, я бы развелась с тобой и все равно бы взяла моего сына к себе.«
Несколько месяцев я переваривал эту новость. Очень многие на моем месте выгнали бы такую жену из дома за аферу. Потом мне очень понравилось, что материнство для нее важнее личного счастья и положения в обществе. И я откинул свои амбиции в сторону.
Ведь я счастливый человек. У меня красавица жена и любящий сын.
У Гио оказался в последствии такой талант, что его без экзаменов приняли в консерваторию.
Сейчас он ездит по всему миру с концертами, а я горжусь своим сыном.
Лексо, 61 год.
Из цикла «Записки Вахо Антивируса»
