Крылья

21 МАРТА
Я видел его. К утру, как всегда, не спалось, вышел встречать рассвет.
Как он летел! На фоне восходящего солнца — размах белых крыльев, подсвеченных розовым светом…
А отец уверял: их не существует…
— Живи тем, что у тебя перед глазами, тем, что твоорится сейчас, нынешним днём.
— Ты не веришь в них?
— Просто людям нужна сказка.
— Но зачем такая сказка? О далёком береге, куда всё равно — не добраться?
— Кому — для чего, — сказал он тогда спокойно, но тревога мелькнула в глазах: заподозрил, что я не поверил.
Они снились мне. Крылатые люди, взлетающие с другого берега над широкой гладью реки. Кто они? Откуда у них крылья? Почему умеют летать? Как и когда научились?
Сегодня, когда я увидел его, парящего над водой, заболела душа, и я почувствовал зов.
Лететь.
На тот берег.

22 МАРТА
Думал о них весь день, о тех летающих людях. И о крыльях. Наблюдал за небом. Под любым предлогом выходил из дома. Синева притягивает взгляд, сердце болит. Я чувствую зов. Я не могу противиться ему.
Кажется, отец всё понял.

25 МАРТА
Мать зарубила трех куриц. Я украл перья, сложенные в кучу в сарае и спрятал их. Хочу сделать крылья. Нужно тщательно все продумать и сделать чертеж.
Каждое утро встаю на рассвете, напряженно вглядываюсь в небо. Но в нём — только птицы.

30 МАРТА
Крылья наполовину готовы…
Был серьёзный разговор с отцом, вернее, его монолог:
— Чего ради пропадаешь вечерами в сарае?
Я молчал, и это ещё больше завело его:
— Ты — ничтожество, — кричал он, — витаешь в облаках, веришь сказкам. Зачем ты вообще нужен? Спускайся с небес на землю! Помоги матери, она надрывается, а ты — занимаешься в сарае какой-то ерундой!
Так он кричал, мать плакала, я молчал, младший брат смотрел на нас широко открытыми глазами. До сих пор он не понимал, почему так сердится на меня отец. Теперь, кажется, понял.
Отец надрывался:
— Их нет! Нет! Это бредни!
Я молчал. В сердце бился зов.
Они — есть.

15 АПРЕЛЯ
Брат изводит меня каждый вечер, дразнит. В глазах людей я идиот, потому что верю в летающих, с того берега. И мастерю крылья. Теперь все об этом знают: брат подкараулил меня и разнес по деревне. Отец в ярости.
Но всё меньше трогает их отношение. Теперь смотрю на них со стороны. Я стал смотреть на них со стороны. И -- теперь жалею их.
Пусть говорят, что хотят. Пусть потешаются. Через два дня будут готовы крылья. Я выбрал самый высокий утёс. С него и полечу. Даже если весь мир будет смеяться надо мной.

1 ИЮНЯ
Долго не мог писать. Я полетел тогда, и разбился. Вся деревня хохотала. Считают меня дураком. Отец зол, но я болел, и он ничего не высказал. Мать просиживала у моей постели дни и ночи. Брат шепчет на ухо всякие гадости.
Мне и правда было плохо, но не из-за них. Я не знаю, как теперь полечу.
Сегодня вышел к реке, вглядывался в тот берег и шептал:
— Возьмите меня к себе и научите летать. Пусть буду худшим, только бы – с вами!
Я всё смотрел, пока не стемнело. А потом вернулся домой.
Мать была спокойна. Отец сидел у огня, уронив на колени натруженные руки. Он плакал.

15 ИЮНЯ
Кажется, живу на том берегу. Сердце переселилось давно, теперь переходят мысли. Родители молчат. Брат дразнится реже. Часто вечерами сидим в тишине.
Каждое утро встречаю рассвет: не увижу ли снова размах белых крыльев?
Где вы, парящие в вышине?

1 ИЮЛЯ
Крылья уже трудно скрывать — приходится все время ходить в куртке.
Лето жаркое.
Отец все понял, но молчит. Мать жалеет. Брат перестал дразниться.
Жду, когда крылья окрепнут настолько, что смогут перенести меня.

Приписка рукой младшего брата:
24 АВГУСТА
На рассвете он полетел. Я проснулся от шума хлопнувшей двери, пошёл к реке.
Он стоял, вглядываясь в тонкую полоску противоположного берега. Расправил крылья — ослепительно белые, плавно взмыл к восходящему солнцу.
Как он летел! Размах крыльев, подсвеченных розовым светом… И с того берега поднялась в воздух целая стая — навстречу ему.
А отец всегда говорил, что их не существует…
Раньше я дразнился. Просто не понимал.
А сегодня, когда увидел его, парящего над водой, заболела душа, я услышал зов.
Лететь.
На тот берег.