Андрей Нестеров. Произведения

Свет, яркий свет, но не ослепляющий, а какой-то тёплый, всё собою обнимающий. Олег открыл глаза. «Где я? Откуда свет? Что за старичок? Окна закрыты… Палата? Я привязан? Что за старичок? И откуда свет? От него? Кто он? Так, где же я?» Олег ещё раз осмотрелся. Начал немного приходить в себя. Старичок сидящий рядом, и свет, действительно свет. Как такое может быть? А глаза добрые, ласковые. Одежда у него странная, платье чёрное. А на груди… «А, это какой-то батюшка. Но зачем? Я его не знаю. Ну, крестили меня в детстве. Бабушка богомольной была. Но я же не ходил никогда. Да, и не нужно оно мне было. А где те, что кричали? Я же умер?»

– Не умер, - отозвался на его мысли старичок, - живой ты, Олежка. А меня Николаем зовут.

– Это который…

Поездку к архимандриту Варсонофию отец Георгий давно намечал. Только заботы о новой обители отнимали все силы и время. А побывать в родном монастыре, в котором ты прошёл большой путь от послушника до архимандрита, очень хотелось. С особой силой трогали сердце ностальгические чувства при общении с молодыми послушниками, пришедшими в возглавляемую отцом Георгием обитель. Вспоминал те дни ушедшей юности, когда сам впервые переступил порог монастыря. Да, сейчас, поглаживая полуседую бороду, так ясно видится тот безбородый мальчишка, так радующийся первому «пуху» на своём розовощёком лице. Первое благословение отца Варсонофия, первые послушания. Постриг. С каким теплом сердечным вспоминается этот день. «Почто пришел еси, брат…» А хиротония? Словно всё это было только вчера.

И снова сон, в котором «отгремело»…
Нет боли, слёз и безутешных вдов.
В нём цвет волос совсем ещё не белый,
В нём воздух свеж как аромат цветов.

Пьянит покой, наполненный веселья.
Так светел мир от смеха детворы.
Поёт душа весеннею капелью.
Но — то лишь сон, лишь сказка до поры…

И снова явь… грохочущая горем.
Пирует смерть над братскою враждой.
Рвёт сердце плач, что диссонансным хором
Несётся к Богу с общею бедой.

О чём просить у Божьего Престола?
Душа от боли, словно снег, седа…
Устало молвишь: «Господи, доколе?..»
Как ты страшна, безумная беда!

Литургия воскресная в соборе отслужена, тихо, спокойно в ризнице. Неспешно сняв облачение, переодевшись и водрузив оное на его место в шкафу, отец протодиакон направил свой неторопливый шаг к дому. Уже у самых ворот его остановил голос отца Виталия, секретаря епархии:

— Отец Сергий, подожди!

— Отче, что уже случилось?

— Ты послезавтра с кем на выезд поедешь?

— Ни с кем. На своей машине.

— Сам?

— Сам. Матусенька моя с хором едет.

— О! Тогда я с тобой. Не против?

— Не вопрос.

Остывших душ опавшая листва
Ненужным грузом тяготит корзину.
Упорно ждёт завистников молва,
Когда ж и я в корзине этой сгину...

     Как не бывает бывших офицеров, так не бывает и бывших спецназовцев. Спецназ — это на всю жизнь. Алексей считал это непреложной истиной, хоть и давно уже числился в запасе. Однако форму держал. На его бравый атлетический вид и обратила некогда внимание Настя, его вторая половинка. О военном прошлом Алексей рассказывал мало. Мол, как и все, проходил обычную срочную службу. Правда, говорил, что служил в спецназе, но обычные два года, как и положено. Настя, честно говоря, особо и не расспрашивала. Хоть и догадывалась, что чего-то муж о своей службе не договаривает. Иногда, когда в гости к Алексею приезжал кто-либо из старых друзей, особенно самый закадычный друг Максим, в беседах своих они невольно проговаривались, где и как на самом деле службу несли. Но тут же старались сменить тему разговора, надеясь, что Настя не слышала, о чём говорили. Однажды, наводя порядок в доме, Настя обнаружила коробку с фотографиями. Да, был у Алексея армейский фотоальбом. Но… тех фото, что были в коробке, она раньше не видела. На них Алексей был почему-то в офицерской форме… Хотела было Настя расспросить мужа об этой коробке. Но решила молчать, как-будто и не видела её никогда.

Если спросят — скажу, что не был.
Что такое война — не знаю.
И не видел, скользя по краю
Как друзья превращались в пепел.

Ну, а встретимся с тем, кто помнит
Как живым выползал из ада —
Мы друг друга поймём со взгляда —
За погибших нальём по полной...

Посидим в тишине немного,
Молча братьев своих помянем...

Что такое война — не знаю.
Память, душу, прошу, не трогай...