Александр Любинский

Монтень в главе «О силе нашего воображения» пишет: «…Я заклятый враг всяческих обязательств, усидчивости, настойчивости; нет ничего столь противоречащего моему стилю, как пространное повествование; я постоянно сам себя прерываю, потому что у меня не хватает дыхания; я не обладаю способностью что-либо стройно и ясно излагать; я превосхожу, наконец, даже малых детей своим невежеством по части самых обыкновенных, употребляемых в повседневном быту фраз и оборотов».

Право, не знаю, как отнестись к этому заявлению… Думается, все же, Монтень не лукавит, и тому доказательства — его сочинения. Например, в той же главе он повествует о самых разнообразных предметах, смешивая вероятное с фантастическим, постоянно уходя прочь от темы, но по-видимому нисколько об этом не заботясь. Мысль его не повествовательна: она не идет последовательно от события к событию, которые расположены по степени возрастания и убывания их значимости, но словно кружит вокруг да около, подхватывая частности, вспоминая бесконечное количество относящихся или вовсе не относящихся к делу забавных и нравоучительных примеров. Повествование можно оборвать на любом месте — и возобновить на любом. А названия глав так мало связаны с содержанием, что их можно тасовать как колоду карт.