Крещенская ночь
Темный ельник снегами, как мехом,
Опушили седые морозы,
В блестках инея, точно в алмазах,
Задремали, склонившись березы.
Неподвижно застыли их ветки,
А меж ними на снежное лоно,
Точно сквозь серебро кружевное,
Полный месяц глядит с небосклона.
Высоко он поднялся над лесом,
В ярком свете своем цепенея,
И причудливо стелются тени,
На снегу под ветвями чернея.
Замело чаши леса метелью, -
Только вьются следы и дорожки,
Убегая меж сосен и елок,
Меж березок до ветхой сторожки.
Убаюкала вьюга седая
Дикой песнею лес опустелый,
И заснул он, засыпанный вьюгой,
Весь сквозной, неподвижный и белый.
Спят таинственно стройные чащи,
Спят, одетые снегом глубоким,
И поляны, и луг, и овраги,
Где когда-то шумели потоки.
Тишина, – даже ветка не хрустнет!
А, быть может, за этим оврагом
Пробирается волк по сугробам
Осторожным и вкрадчивым шагом.
Тишина, – а, быть может, он близко...
И стою я, исполнен тревоги,
И гляжу напряженно на чащи,
На следы и кусты вдоль дороги.
В дальних чащах, где ветви как тени
В лунном свете узоры сплетают,
Все мне чудится что-то живое,
Все как будто зверьки пробегают.
Огонек из лесной караулки
Осторожно и робко мерцает,
Точно он притаился под лесом
И чего-то в тиши поджидает.
Бриллиантом лучистым и ярким,
То зеленым, то синим играя,
На востоке, у трона Господня,
Тихо блещет звезда, как живая.
А над лесом все выше и выше
Всходит месяц, – и в дивном покое
Замирает морозная полночь
И хрустальное царство лесное!
Иван Алексеевич Бунин
(1886 – 1901)
Клик Иордана
Запрыгал гремучий
Крутой Иордан,
И голос могучий
Река-ураган
В края посылает далеки:
«Сбирайтеся, дети, сюда;
Сбирайтесь, протоки и токи,
От гор и подгорий вода;
Ключи и ручьи отовсюду, —
Долины, равнины свои
Покинув, — в объятья мои,
Летите к великому чуду…
Неслыханный гость к нам идет.
Мы, всею семьею, иорданския воды,
Приветим и встретим Державца природы:
Он радость и сладость с Собою несет,
Он новую душу в природу введет!»…
Слыхал ли кто, от лет и от веков,
Чтоб Он… небесных вод и облаков водитель,
Сошел в сей прах земной и принял зрак рабов?!
И вот теперь, чужих грехов носитель,
Он склонится державною главой,
И у реки Своей попросит омовенья!!.
Непостижим пример сей мировой
Непостижимаго смиренья!..
Летите ж, ласкайтесь
К священным стопам:
Вздымайтесь, сбегайтесь,
Се идет Он Сам!..
И Он сошел к потоку Иордана,
И преклонил державную главу
Под дланию крестящей Иоанна;
И чудное свершилось в вышине:
Таинственно, на самой глубине,
Сафирное вдруг растворилось небо;
И свет блеснул, как отблеск заревой,
И, — под кристальной, дальней синевой,
Явился голубь белый… световой,
И, над драгой Крестимаго главой,
Он плавал в влаге светлоголубой…
И огласилось нечто, как трубой,
Как голосом могучим исполина;
И в первый раз, — в великий миг чудес,
Услышала земля из уст небес
Великое, — святое имя Сына!..
Глинка Фёдор Николаевич
(1786 −1880)
