• Откуда общепринятое теперь различие… «знания» (науки) и «веры» (религии)? Оно, очевидно, — случайного (исторического) происхождения, не заключается в самих понятиях: ведь всякое знание — психологически есть «верование», а «верование» в истории всегда было высшим откровением, чистым знанием действительности.
• Необходимо ли для научного духа, чтобы действительность была мертвой, безумной машиной? — вот начальный вопрос, с решением которого будет видно, можно ли научному духу идти заодно с
• Относительно религии надо сказать, что ею улавливается одна из сторон действительности, недоступных до сих пор научному настроению.
• Там, где оборвано предание Христовой Церкви, человечество быстро скатывается в животное состояние.
А. Ухтомский. Доминанта
Один из самых выдающихся ученых и мыслителей XX века академик Алексей Алексеевич Ухтомский являет своей жизнью другой путь к православному храму: он пришел к нему, закончив Московскую Духовную Академию с богословской диссертацией на тему: «Космологическое доказательство Бытия Божия», а дальше, не изменяя глубокой религиозности, но отдавшись непреоборимой тяге к науке, посвятил свою жизнь разработке учения о доминанте — всеохватывающей, универсальной концепции человека на основе физиологии, психологии, социологии, философии и этики (в конечном счете, православной веры). Получилось так, что наука стала для него своеобразным храмом, а ревностное служение ей — как бы молитвенной службой в храме, так как религиозные, догматические, духовные моменты он никогда за годы научной работы не упускал из вида.
Дорогу к храму находили и прежде атеистически настроенные ученые. На примере академика А. Ухтомского мы увидим другой путь: от веры к науке, но с постоянным сохранением православной составляющей познания Мира и Духа (в поиске синтеза науки и веры).
О духовной стороне науки и жизни дадим возможность говорить самому академику Ухтомскому, так как теперь, наряду с его научным наследством, раскрыто и частично опубликовано его духовное православное наследие. Важнейшие новые публикации:
- Интуиция совести: Письма. Записные книжки. Заметки на полях. — СПб: Петербургский писатель, 1996. — 528 с.
- Заслуженный собеседник: Этика, религия, наука. — Рыбинск: Рыбинское подворье, 1997. — 576 с.
- Доминанта души: Из гуманитарного наследия. — Рыбинск: Рыбинское подворье, 2000. — 608 с.
- Доминанта. — СПб, Москва, Харьков, Минск: Питер, 2002. — 448 с.
Сама жизнь А. Ухтомского показывает неординарность его натуры с самых юных лет. Он родился в 1875 году в родовом имении князей Ухтомских в деревне Вослома Рыбинского уезда Ярославской губернии. Князья Ухтомские являются потомками Великого князя Юрия Долгорукого. Воспитывался мальчик теткой в Рыбинске, учился в классической гимназии, но, не закончив курса, был определен матерью в привилегированный кадетский корпус в Нижнем Новгороде. При этом полагали, что мальчику предстоит блестящая военная карьера. Но, по свидетельству самого А. Ухтомского, в этом учебном заведении очень хорошо преподавали философию и словесность, и именно здесь был дан толчок к науке. Юноша зачитывается трудами философов и психологов. Уже в 1894 году он поступает на словесное отделение Московской духовной академии, где также было очень высоко поставлено изучение богословия, философии, словесности, языков.
Тема его диссертации, «Космологическое доказательство Бытия Божия», была выбрана им для того, чтобы попытаться найти язык познания Мира и Духа, научно проанализировать горние высоты духа и одухотворить прагматические научные искания, чтобы восстановить системную полноту человеческого знания.
Он вполне мог отдаться религиозному служению, вере, как его старший брат Архиепископ Андрей (Ухтомский) (1872–1937). Дважды Алексей Алексеевич намеревался уйти в монастырь, но стремление к научной деятельности оказывалось сильнее.
Александр Ухтомский, старший сын в семье, был очень дружен со своим младшим родным братом Алексеем. Братья вместе росли в родовом имении, вместе учились сначала в гимназии, затем в кадетском корпусе и, наконец, в Духовной Академии. Александр Ухтомский после пятого класса гимназии поступил в 1887 году в Нижегородский имени графа Аракчеева кадетский корпус. Окончательная перемена в судьбе братьев Ухтомских во многом объясняется случайным событием — встречей с праведным Иоанном Кронштадтским на волжском пароходе, когда мать Антонина Федоровна везла сыновей на каникулы в родовое поместье. После долгих бесед с отцом Иоанном Кронштадтским на верхней палубе Александр и Алексей приняли одинаковое решение стать священниками.
Александр Ухтомский окончил Московскую Духовную Академию в 1895 году со степенью кандидата богословия. 4 октября 1907 г. хиротонисан во епископа Мамадышского, викария Казанской епархии и назначен заведующим Казанскими миссионерскими курсами. Он — один из немногих иерархов Церкви, который в уфимской, московской и петроградской печати открыто выступает против Григория Распутина, предупреждает царя, что тот ввергнет Россию в беду и кровопролитие.
14 апреля 1917 года епископа Андрея включают в новый состав Святейшего Синода. Оба брата были участниками Поместного Собора 1917–1918, активно участвовали в совещаниях по воссоединению со старообрядцами. Владыка Андрей становится председателем Съезда единоверцев, а с января 1919 — избран заочно с оставлением за собой прежней кафедры епископом Саткинским единоверческим, Первоиерархом всех единоверцев — впрочем, эти должности были, скорее, номинальными. В Сибири епископ был членом созданного осенью 1918 Сибирского Временного Высшего церковного управления, руководил духовенством
После разгрома колчаковцев в 1920 году Сибирь стала советской, а Владыка Андрей впервые оказался в тюрьме. В 1920 году он был арестован в
В 1927 г. бывший архиерей арестован, выслан в
Князь Алексей выбрал другой путь. Будучи уже кандидатом богословия, отдаваясь неодолимой тяге к науке, в 1900 году А. Ухтомский поступает на естественное отделение
В начале войны, в 1941 году ученый руководил актуальными тогда работами по травматическому шоку, отказался эвакуироваться из города и скончался в 1942 году, в блокадном Ленинграде. За 10 дней до смерти он написал тезисы доклада «Система рефлексов в восходящем ряду» к
Сравнявшись со своими предшественниками и учителями достижениями в физиологии и психологии, А. Ухтомский, безусловно, превзошел их своей многогранностью, глубиной отношения к науке и одновременно твердостью православных убеждений. Это позволило ему выдвинуть гениальную Идею доминанты, которая, несомненно, станет основой не только синтеза науки и веры в текущем столетии, но и основой понимания системной полноты всей жизни на Земле. Он явился одним из последних энциклопедистов нашего времени, наряду с
Что же такое доминанта? Как всегда, в начале становления нового направления в науке, не возникает сразу строгой дефиниции, определения нового научного понятия, оно формируется постепенно. Сам термин заимствован А. Ухтомским из книги «Критика чистого опыта» немецкого философа Рихарда Авенариуса (того самого, которого вместе с Э. Махом критиковал Ленин). Стержневое определение доминанты представляет ее как временно господствующий в центральной нервной системе очаг возбуждения, создающий скрытую (латентную) готовность организма к определенной деятельности при торможении других рефлекторных актов.
Сам А. Ухтомский определяет доминанту так:
«… более или менее устойчивый очаг повышенной возбудимости центров, чем бы он ни был вызван, причем вновь приходящие в центр возбуждения сигналы служат усилению… возбуждения в очаге, тогда как в прочей центральной нервной системе широко разлиты явления торможения».
Появившуюся новую идею ученый начинает всесторонне детализировать и расцвечивать яркими дополнениями к первоначальному определению:
«Доминанта есть повсюду господствующее возбуждение посреди прочих, и повсюду она есть продукт суммирования возбуждений».
«Доминанта — это господствующая направленность рефлекторного поведения субъекта в ближайшей его среде».
«Но именно благодаря такой односторонности и как бы „субъективности“ относительно ближайшей среды субъект может быть прогрессивен на взятом пути и видеть лучше вдали, чем тот, кто более „объективен“ в своей ближайшей среде».
«…доминанта является формирователем „интегрального образа“ действительности…».
«Каковы доминанты человека, таков и его интегральный образ мира, а каков интегральный образ мира, таково поведение, таковы счастие и несчастие, таково и лицо его для других людей».
«Наши доминанты, наше поведение стоят между нами и миром, между нашими мыслями и действительностью… Целые неисчерпаемые области прекрасной или ужасной реальности данного момента не учитываются нами, если наши доминанты не направлены на них или направлены в другую сторону».
«… неуловимые для рефлектирующего разума, но лишь понятные для поэтического духа».
«Доминанта души — внимание духу…».
«Мы не наблюдатели, а участники бытия, наше поведение — труд».
«… я занимаюсь анатомией человеческого духа до религии включительно».
«…мы хотим узнать то постоянное, имеющееся в глубине человека, что заставляет его опять и опять возобновлять искание религиозной истины…».
Основа субъективной жизни оказывается не в познании, воле (добавим еще, что даже не в поступках и решениях), а в чувствах, в которых и кроется личностная доминанта. Она есть у каждого человека, носителя чувств и рефлексии, анализа полученных от мира впечатлений. Калейдоскоп личных, этнических, этатических (государственных), групповых, народных и национальных доминант практически образует глобальную сферу, подобную биосфере, ноосфере, психосфере и другим сферическим структурам планеты, и от того, какая она будет в будущем, зависит жизнь планеты в этом будущем. Например, она может основаться на групповом и государственном эгоизме, остаться сугубо прагматической и житейской, а может быть направлена на добро, духовное содержание и понимание Мира и Бога.
Итак, первым свойством доминанты является ее устойчивость и независимость от окружающей реальной среды, ведь она зачастую ведет обладателя личностной доминанты в сторону от стандартных и общепринятых решений. Все влияния на сформировавшуюся доминанту действуют в сторону ее усиления в главном очаге, хотя не видится никаких препятствий для психологического возбуждения и других центров мозга. Получается, что она внушена и поддерживается
Доминанта также оказалась инструментом движения от дробления наук к их синтезу, интеграции их не только между собой, но и с духом, с верой. В том числе и в области сознания. Кант развивал понятия познания и синтеза, Ницше — волю, Шопенгауэр — чувствование, многие богословы — веру. Но в итоге это не исчерпывало системно полного восприятия мира. А чувствование в форме доминанты А. Ухтомского признает первично относительный характер других психических инструментов. Они могут быть актуально задействованы только в форме синтеза, органического и тесного соединения и взаимодействия.
Доминанта в связи с требованием полноты познания мира выступает как лоцман в эмпирическом, опытном море пестроты наблюдений. Реальное бытие выступает как бытование в опыте отцов, и в связи с этим отказ от родовой и социальной памяти лишает нас реальности бытия. Память крепче в эволюционном течении процессов, революционные же эпизоды ее зачастую совершенно разрушают. Нельзя просто так отказываться от прошлого (например, как в ХХ веке в нашей стране — от Церкви), это означает ломать мировую линию развития в хронотопе (так называл А. Ухтомский общую категорию
Принцип доминанты позволил А. Ухтомскому соединить вроде бы несоединимое, выдвинув категорию триады (разум, инстинкт, доминанта). Приэтом академик Ухтомский полагал, что наш разум — гордец, ибо противопоставляет себя бытию, а оно шире всех наших теорий и схем, и доминанты стоят между разумом и реальностью. Инстинкт же временами проявляется в качестве родового бессознательного,
Рисунок мира будет зависеть и от того, какие у нас доминанты и какие мы сами, а это, в свою очередь, будет также зависеть от того, как мы проанализируем ступени собственного духовного опыта. Многие события мира могут проскользнуть мимо нашего внимания только потому, что доминанта была направлена в иную сторону от них, а это уже будет означать неполноту познания мира. Кроме того, в социальном плане доминанта должна быть направлена на другого человека, для которого А. Ухтомский предложил понятие «заслуженный собеседник». И в любых других жизненных планах доминанта продирается сквозь житейские, иногда весьма опасные дебри и, в конечном счете, достигает своей предопределенной задолго до финиша, иногда с самого детства человека, цели…
Задержка в развитии такой всеобъемлющей и актуальной концепции, как доминанта, после кончины А. Ухтомского произошла, скорее всего, потому, что она еще не сложилась окончательно в форме отрасли знания, науки, а существовала в форме искусства, как в свое время бытовал психоанализ З. Фрейда. Говоря о Фрейде, Ухтомский подчеркивал, что знание законов доминанты может служить важным инструментом воспитания и даже… лечения, он писал: «Фрейд был, возможно, глубоко прав, пытаясь путем психоанализа оживить весь путь, по которому слагается доминанта, довести его до сознания и тем самым разрушить его». Но, продолжал он, «Сексуальная доминанта самого Фрейда компрометирует здоровую по существу идею психоанализа». В сущности, доминанта дер
Доминанта А. Ухтомского слагается в универсальный биологический принцип, лежащий в основе активности всех живых систем. А человек воспринимается стоящим на стыке всех наук в неразрывной связи всех своих телесных, душевных и духовных качеств в одном контексте с
Что касается религиозной, православной компоненты в учении Алексея Ухтомского, то он всячески выдвигал ее, и даже пытался укрепить, изучить и преобразовать для универсального понимания Мира и Духа, исследовать и углубить ее даже рациональными, научными методами и подходами.
«Два пути, две сокровищницы мысли известны мне и современному мне человечеству, в которых оно может черпать ответы на вопросы жизни: первый, завещанный мне воспоминанием и лучшим временем юности, — путь христианской и святоотеческой философии; второй — в науке, который есть метод по преимуществу. Почему, откуда это роковое разделение путей, имеющих одну цель впереди себя? Не составляют ли эти два пути посуществу одно?..»
«В Духовной академии у меня возникла мысль создать биологическую теорию религиозного опыта».
«…совершенно незаменимым местом для человека по способности возобновлять и воскрешать его жизнь является Церковь, при условии, конечно, что религиозная эмоция известна данному человеку и достаточно крепко связана с Церковью!»
«…Церковь по преимуществу храм сверхличной жизни и общего дела человечества в его грядущем всеединении».
А. Ухтомский, следуя освященному Евангелием и Церковью восприятию «Бог есть Любовь и Благо», пишет: «Бога мы понимаем так, что Он всегда, и несмотря ни на что, любит мир и людей и ждет, что они станут прекрасными и безукоризненными до конца, — и Он всё оживляет и воскрешает».
«Вера есть динамическое, по преимуществу деятельное состояние, постоянно растящее самого человека… Вера приводит к настоящей любви, а любовь больше всего». (Ибо это Сам Господь есть Любовь).
«Каждый для себя и своего опыта имеет основание считать свою систему правильной: физиолог — для себя, богослов — для себя, палеонтолог — для себя
и т. д. Действительно многоликое „цельное знание“ должно принять в расчет и понять их всех, передумать всех, войти во всех имманентно, чтобы иметь действительно синтез единого знания — единого существа „человек“».
«К счастью для науки, она переполнена интуициями, как ей ни хочется утверждать о себе, что она — привилегированная сфера «исключительно рассуждающего разума».
«…жизнь и история мудрее наших наилучших рассуждений о них».
В трудах А. Ухтомского есть много относящегося к будущему и отнюдь не ближайшему. Как жертва будущему выглядит вся его жизнь, и как напутствие сохранить высокую духовность в новом веке звучат его слова:
«Что удивительнее всего — я научаюсь воспринимать на расстоянии во времени события гораздо дальше, чем может простираться моя собственная жизнь. Я проникаю мысленно в XXI столетие, в отдаленнейшие века! Я ношу с собою и в себе то, что больше меня и моего личного существования».
У него не было своей семьи, и студентам он часто говорил: «Ведь я монах в миру! А монахом в миру быть ой как трудно! Это не то, что спасать свою душу за монастырскими стенами. Монах в миру не о себе, а о людях думать должен».
Слава Богу, так жизненно сложилось, что академик А. Ухтомский стал для нас прообразом ученого будущего времени и, одновременно, примером нравственно чистой и преисполненной нашей православной верой личности. Образцом тоже пока еще будущего человека, не только человека с личной доминантой, направленной на других людей, но человека, уже братски соединенного с ними общественной доминантой. Раньше, в прежние времена, такое живое общество, в отличие от нашего разъединенного, называли «МИР»… Восстановление такого общества стало бы символом нашей памяти и уважения великого русского православного ученого.
Читайте также:
