Вы здесь

Протоиерей Алексий Зайцев. Поэзия

Как от горьких скорбей и напастей...

Как от горьких скорбей и напастей
Мы стремимся свой кров оградить,
Как в спокойное, нежное счастье
Мы нацелены двери открыть;
Как, тщеславны трудами своими,
Жаждем новых высот и побед,
Как храним свое честное имя
От недоброй молвы и клевéт;
Как заветное здравие плоти
Всеми средствами рады вернуть,
Как в земных утопаем заботах,
Пролагая свой жизненный путь,–
Мы бы так, отвергая надменность,
К Небесам устремиться смогли,
Так хранили бы Господу верность
И Его благодать берегли…

                                         2009
 

Когда заря языческого мира...

Когда заря языческого мира
Померкла пред величием Христа,
Низверженные, жалкие кумиры,
Валялись у подножия Креста;
Когда природа Богом освящалась,
И благодать взращала чад своих,-
То бездна ада робко содрогалась
От помыслов, и слов, и дел святых.
Затих мир зла в единственной надежде:
Вдруг… вере в людях суждено остыть,
Когда они, без Бога, как и прежде…
«Богами» сами возмечтают быть;
И, возомнивши о себе высóко,
Остынут сердцем к праведным словам,
И вновь тогда, на алтаре порока,
Отцу греха воскурят фимиам;
И ад вернется к людям с новой силой,
За тенью счастья будут скорби ждать,
И в падшем мире новые кумиры
Во тьму страстей покорных зазывать.
О них на Небе слез прольется много,–
Что путь позора предпочли избрать,
Не возжелавши быть сынами Бога,
Греха рабами поспешили стать.

Баллада о камне

Я взял у земного храма,
Доверчивый пленник грез,
Божественный белый мрамор,
И бережно в дом принес.

Из камня, душой и силой,
Я создал за много дней
Загадочный символ мира –
Крупицу любви своей.

И знал, что таким он нужен,
В решающий час, когда,
Свой маленький мир, как душу,
Я выставил в зал суда.

Но быстро от грез избавил,
И был приговор мой скуп:
“Он создан совсем без правил,
Уродлив нелеп и груб.”

Я вынес свой мир покорно,
И, словно его грехи,
Невольной рукой, упорно,
Годами стирал штрихи.

Но замер пред ним, унижен,
Сгоняя сердечный жар,
Смотрел на меня, обижен,
Прилизанный гладкий шар.

Жалея лета и силы,
Я был несдержим и рад,
Загадочный символ мира
Из камня вернуть назад.

Но только не вынес срама,
Надежен и горд в веках,
Божественный белый мрамор
Распался в моих руках...

Нам кажется, что все сумеем сами...

Нам кажется, что все сумеем сами,
«Творцы» пути земного своего,
И Бога чтим лишь праздными устами,
А в сердце не хотим принять Его.

Но Бог – есть Свет, и Им наполнить хочет,
Он весь наш труд, стремленья и слова,
Чтоб не блуждали мы в греховной нóчи,
Ступая шагом правды и добра.

Но путь добра – есть также путь смиренья,
А мы горды, отвергнув Божий Суд,
(Нет, мы не против вечного спасенья,
Коль просто так его преподнесут).

Без Бога нас в обман ввести несложно,
Лишь намекни: «возьми от жизни все»,
А дьявол сеть накинет осторожно,
И, надругавшись, заберет свое…

И дерзко грех ворвется в нашу душу,
Устроив в ней страстей позонный гнет,
И Божий глас, и совесть в ней заглушит,
И мыслей здравых мирный ход прервет.

Но Бог – есть Жизнь, и Он нас не оставит,
Спеши Его в свою судьбу призвать;
По нашей воле в нас пороки правят,
Но силен Бог из власти их изъять.

Портрет нашего времени

Как-то нечаянно, как-то случайно,
Бременем мира отягощенные,
Многого мы не замечаем,
Гордые, жадные, ожесточенные.
Взглядом холодным, пустым, недоверчивым,
Мы безучастно вокруг озираемся,
Не замечаем слезы младенческой,
Немощи старческой просто гнушаемся.
Блага земные, покой, наслаждение,
Личное счастье,- у нас воспеваются;
Если послышится крик о спасении,
Мы осторожно пройти постараемся.
Нет, мы, бесспорно, полны сожаления
В бедах, в болезнях, в нужде к пребывающим,
Только в сердцах не имеем стремления
Руку свою протянуть погибающим.
Нам не откажешь в тщеславном старании,
Добрыми слыть, только как-то уродливо,
Без соучастия, без сострадания,
Без благородства, без жертвы, без подвига.
Видя как в истину ложь облекается,
Как укрепляется поступь бесчестия,
Как добродетель развратом сменяется,
Слух поражается ядом зловéстия,
В мире вражды и конфликтов бесчисленных,
Внутренний, тихий мирок свой лелея,
Мы не спешим проповедовать истину,
Если по-честному, и не умеем.

Чтоб в жизни сей не потерпеть крушенье...

Чтоб в жизни сей не потерпеть крушенье,
И чтоб не стать добычей легкой зла –
У Господа проси благословенье
Как кроткий сын, на все свои дела.

                                              2008
 

Когда что-то доброе сделаю...

Когда что-то доброе сделаю,
Хоть малость, за множество дней,
Гордыня, обманщица смелая,
К душе приступает моей.
И станет так сладко нахваливать,
Так голову рáем кружить;
Тайком против Бога настраивать,
И немощь людскую хулить.
Коль сразу ее не отвергну я,–
Победу отпразднует враг:
Останусь я с совестью бедною
От всех добродетелей нáг.

                                    2008
 

Как и пришлось родиться...

Как и пришлось родиться,
Криком покой нарушив.
Люди – совсем не лица,
Люди, бесспорно,– души.

Души людей, как звезды,–
Их не поставить рядом.
Души людей, как воздух,–
Их не окинуть взглядом.

Только цветком букета
Манят одни всесильно,
А от других, при этом,
Пакостно тянет гнилью.

Души людей, как пламя,–
Только одни согреют,
Только другие ранят,
Только иные тлеют.

Души людей, как семя,–
Разность плодам конечным.
Души людей, как время,–
Так же легки и вечны.

                         1993
 

Спор о высоком искусстве

(критик и народ)

Критик:

Без пошлости, без малого греха,
Звучит оно и ласково и чисто,
Не выискать для каждого штриха
Иного места, тождества и смысла.
Лишь те, кто слеп, и коим все одно,
Твердят о нем с невежественной бранью;
Оно, как вечность, мудро сплетено
С гармонией земли единой тканью.
Оно хранит духовный образ свой
Средь тысяч красок, выложенных в тайну;
Постигни суть, войди – и вот он, твой,
Блаженный мир под хрупкою вуалью.
А в глубине тончайшего плода,
Как сад весенний, расцветают чувства,
И говорим мы трепетно тогда:
«Хвала тебе, высокое искусство!».

Народ:

Когда мне скажет кто-то осторожно...

Когда мне скажет кто-то осторожно,
Ехидно так, как будто ни к чему:
«Смотри, прошел еще один безбожник,
Он раб греха и ад грозит ему»,–
То дрогну я, смирив свою гордыню,
Вопросом важным удручен своим -
Спрошу себя: быть может, я повинен,
Что он такой, что он не стал другим?

Возможно в дни, когда смирен судьбою,
В беде он был, и слезно помощь ждал,
Я занят был тогда самими собою,
И скуп я был, и теплых рук не дал;
И был я рад поверить в оправданье,
Что принял грешник по делам своим,
Обычного людского состраданья
Не дал ему,- но возгнушался им.

Страницы