Сказание о Чёртовой Мельнице

Жил в середине прошлого века в станице Зеленчукской казак Никифор Степко. Справный был казак Никифор. Имел он на берегу реки крепкий большой дом с резными наличниками и дубовыми ставнями на окнах, богатое хозяйство, красавицу-жену, которая подарила ему четырёх сыновей и малютку дочь за семь лет их счастливой совместной жизни. И знали станичники, что редко где можно найти в станице и в окрестных селениях такой пышный и вкусный хлеб и такую чистую и крепкую водку, какие водятся в доме казака Никифора. Знали также, что Степко — человек серьёзный, на все руки мастер, да и не из робкого десятка, в чём не раз могли убедиться его товарищи во время прошлых боевых дел.

Однажды осенью, уже в конце сентября, когда предгорные леса начали надевать свои пышные красно-золотые наряды, а изумрудно-зелёная вода в реке стала такой прозрачной, что было видно, как колышет хвостами в заводях пятнистая форель, решил Никифор прогуляться верхом к истокам реки Кызгич, в те места, которые славились доброй охотой и рыбалкой. Оседлал казак своего верного коня, погрузил нехитрые снасти, ружьё, запас еды на неделю и, как только рассвело, неспешно двинулся в путь вверх по течению Зеленчука. Когда же над горами начали сгущаться сумерки, Никифор был уже далеко от своего дома. Вокруг шумел густой пихтовый лес, в котором было сухо и тепло, журчала по гладким камням река Кызгич, и первые звёзды проглядывали в лиловой глубине вечернего неба.

Спешился Никифор, развёл на поляне костёр и заварил в походном казанке добрый кулеш, а чтобы каша была ещё вкуснее, достал пляшку и выпил немного своей знаменитой водки. Усталость, тепло костра и выпитый стаканчик совсем сморили путника, и он задремал, завернувшись в бурку.

Разбудил Никифора громкий топот, странные звуки и похрюкивание, которые он услышал сквозь сон. Приоткрыл казак глаза и увидел, что костёр уже почти погас, а вокруг мелькают какие-то странные тени. «Плохо, если это стадо кабанов — свирепые, черти» — подумал про себя Никифор, и как только он это подумал, кто-то подошёл к остаткам костра, бросил в него охапку сухих веток и изо всей силы дунул в огонь. Сразу с новой силой вспыхнуло пламя и ярко осветило поляну. И увидел казак Степко, что вокруг костра собрались омерзительного вида твари, со свиными рылами, короткими кривыми рогами, хвостатые и покрытые редкой шерстью. Все они пристально смотрели на него и их глаза светились в темноте красными мерцающими угольками. Совсем не трус был Никифор, но когда рассмотрел он своё полночное окружение, стало ему не по себе, и рука поднялась сотворить кре-стное знамение. «Черти, как есть черти! Нечистая сила! Ну и попал я в переплёт» — пробормотал Никифор. В этот момент один из сидящих у костра громко кашлянул и сказал:

— Правда твоя, казак, мы и есть черти, только креститься тебе совсем ни к чему. Свой крестик ты потерял, когда продирался сквозь чащу возле Серых Валунов, иначе, мы не смогли бы к тебе подойти так близко. А вот насчёт нечистой силы — это ещё как посмотреть! Из вас, людишек, найдётся немало таких, кто похлеще любого из нас, не так ли?

Пока чёрт говорил, Степко пришёл в себя, приподнялся и уже достаточно хорошо рассмотрел окружившее его похрюкивающее общество.

— Что молчишь, казак, неужели от страха проглотил язык?

— Ещё не родился тот, кто мог бы испугать казака, — громко ответил Никифор, — а что до наших нечестивцев, гореть им в аду!

— Гореть, ох как гореть, — хихикнул черт поменьше, — уж кому, как не нам это знать лучше!

— Помолчи, Мелкий, — рявкнул старший из чертей, — казак Степко человек серьёзный, в округе известный и не такой сявке, как ты с ним разговаривать!

— Али дело у вас какое ко мне? — спросил Никифор, догадавшись, что неспроста он попал в окружение столь многочисленной бесовской компании.

— Прежде всего, — ответил чёрт, — я должен представиться. Меня зовут Тродвул. У нас в Аду каждый старейшина отвечает за то дело, которое ему поручил Вельзевул, наш повелитель и владыка. Я отвечаю за приготовление пищи для всех обитателей Царства Тьмы и в последнее время слышу всё больше и больше жалоб, вижу растущее недовольство моей службой. Нашему племени надоело горелое мясо грешников, и мы хотим научиться готовить нормальную настоящую еду.

— Едой у нас занимаются женщины, — удивился Никифор.

— Не скажи, — возразил Тродвул, — мы знаем о тебе всё! Знаем, что ты умеешь варить кулеш, который я только что доел из твоего казанка, знаем, что твой хлеб — лучший в станице, знаем и то, что водка твоя такая славная, что станичный атаман только у тебя и покупает её к каждому празднику. Ты должен научить моих чертенят делать это всё самым лучшим образом.

— Для того, чтобы это всё получилось лучшим образом, нужно очень многое, чего у вас нет!

— А ты скажи, что нужно привезти, добыть или построить, и мы вмиг это сделаем — на то мы и нечистая сила! — воскликнул Тродвул.

— И вы меня после этого отпустите?

— Это зависит от плодов твоего труда, — ответил бес.

Задумался Никифор. С одной стороны — служить Сатане вроде бы как большой грех, а с другой — страсть как не хочется быть у чертей в вечном плену. «Будь что будет, — подумал казак, — может быть, вырвусь на волю, а там как-нибудь замолю свой грех, авось Бог простит…»

— Ладно, — сказал он, — так и быть, но научиться печь хлеб и гнать водку — дело не простое и работы будет ох как много. Надо построить мельницу, винокурню и печь для выпечки хлеба.

— Приступим прямо сейчас, — сказал Тродвул.

— Не здесь, — ответил казак, — надо найти место, где река быстрая и не такая широкая, чтобы поставить мельницу.

— Есть такое место, — воскликнул Мелкий, — я знаю!

И тут же вся компания чертей, подхватив Никифора с его кладью, взлетела над лесом и помчалась прямо по воздуху куда-то в черноту ночи. Летели они недолго и вскоре опустились, судя по шуму воды, где-то на берегу очень быстрого горного потока. Никифор присел на камень и попросил:

— Давайте подождём до утра, я высплюсь, и тогда приступим к делу.

— Ладно, — согласился Тродвул, — я совсем забыл, что вам, людишкам, совсем без сна нельзя…

Когда настало утро и Никифор очнулся от сна, он увидел, что погода испортилась, низкие облака закрыли солнце и заметно похолодало. Он лежал на большом камне у бурной речки, стремительно вырывавшейся из расселины между каменистыми берегами. Черти толпились на берегу и ждали его распоряжений. Понял казак-то, что он видел ночью, не было сном, и правда, придётся строить вместе с нечистой силой всё, что задумал Тродвул.

Работа шла с быстротой, удивительной для Никифора. Стоило ему только сказать, что необходимо сделать или доставить к берегу реки, всё это немедленно появлялось там, где надо и в нужном количестве. Уже к полудню берега речки были укреплены каменными стенками, а к вечеру появившееся откуда-то мельничное колесо вращало жернова которые черти выпилили из больших валунов прямо на месте. Ещё через день были готовы и печь для хлеба, и винокурня со всеми необходимыми котлами, противнями, ухватами и прочей утварью.

— Что дальше, казак? — спросил Тродвул.

— Нужны зерно, дрожжи, дрова и можно начинать, — ответил казак, а у самого в голове уже созрел план, как избавиться от поганой бесовской своры.

На утро третьего дня мельничные жернова начали перемалывать зерно, и черти, белые от копыт до рожек едва успевали оттаскивать мешки с мукой. Несколько других нечистых хлопотали возле печей, кололи и носили дрова, а в воздухе висел сладковатый запах дрожжей, теста и браги. И, когда вечерний сумрак вновь окутал горы, появились первые караваи хлеба и первые бутыли с водкой. Тродвул осушил кружку водки, закусил куском свежего каравая и одобрительно крякнул:

— Молодец, казак, как только научишь моих бесенят делать всё это точно так же, так и быть, поедешь домой. А сейчас я должен устроить праздник и созвать на него всех своих приятелей.

Тут же вокруг винокурни запылали костры, и к этим кострам откуда-то подходили и подходили слуги Сатаны, подсаживались к огню, и скоро на всей поляне не осталось свободного места.

Тродвул поднял полный кубок и сказал:

— Господа! С сегодняшнего дня мы будем всегда иметь вдоволь настоящего вкусного хлеба и этого чудесного напитка. Воздадим хвалу казаку Никифору и окажем ему честь сесть рядом с нами!

— Ты бы лучше отпустил меня, как обещал! — ответил казак.

— Не раньше, чем мои слуги научатся так же печь хлеб и гнать водку! — напомнил Тродвул.

Никифор пожал плечами и отошёл от костра. Скоро первая бутыль водки закончилась, Никифор пошёл за другой, но прежде, чем подать ее в круг, он всыпал в бутыль горсть крепкого табаку. Приступили черти ко второй бутыли, потом к третьей, даже не почувствовав, что цвет и запах водки изменились. Они с жадностью выпивали до дна каждую новую кружку и пьянели всё быстрее и быстрее с каждой минутой. Тродвул, покачиваясь, подошёл к рослому, с рыжей шерстью чёрту и хлопнул его по плечу.

— Ты не з.забыл, Драгар, что взял у меня месяц назад двести золотых монет? Когда вернёшь?

— И не собираюсь! — ответил тот, кого назвали Драгаром. — Ты ведь не возвратил мне блудницу, которую выкрал в прошлом году!

— Я!? Ах ты, лгун!

Тродвул размахнулся и изо всей силы ударил своего обидчика. Драгар свалился на землю, но быстро вскочил, что было силы, огрел Тродвула и вцепился в его рога. Другие черти на минуту замерли, увидев это побоище, потом бросились на помощь — кто к хозяину пирушки, кто к Драгару. Были и те, кто не разбирая ничего вокруг лупили всех, попадавшихся под руку. Драка закипела, как котёл с кашей не сильном огне. В ход пошли камни, остатки дров, всё, что попадалось под руку. Скоро были разбиты вдребезги и разнесены в щепки и мельница, и винокурня и хлебная печь, а черти всё дрались и дрались, и побоищу этому не было конца…

Казак Никифор Степко и не стал дожидаться конца чертенячьей драки. Он потихоньку собрал свой мешок и стал быстро спускаться вниз по течению речки. «Куда-то эта вода меня всё-таки выведет», — подумал он и через некоторое время оказался на знакомой по-ляне. Под пихтой в свете луны он увидел своего верного коня, который почуял хозяина и приветствовал его радостным ржанием. Вскочил казак в седло и поехал настолько быстро, насколько позволяла тропа, подальше от этого проклятого места, а когда солнце окрасило первым лучом скалистую вершину горы Джиссы¹, он уже подъезжал к дальней за-ставе.

Утром следующего дня в окно дома Степко кто-то постучал. Когда Никифор вышел, он увидел человека, закутанного в бурку с ног до головы. Подойдя поближе, с удивлением и ужасом увидел казак, что перед ним вовсе не человек, а опять Тродвул.

— Что тебе надо, поганый, оставь меня в покое!

— Оставлю, только спаси! Я не думал, что могут быть муки сильнее адовых. У меня разламывается от боли голова, я не могу ни ходить, ни лежать, темно в глазах… Слышал, у людей есть от этого средство?

— Лучшее средство — знать меру в пьянстве.

Никифор внимательно посмотрел на Тродвула, и ему стало вдруг смешно и жалко этого несчастного чёрта. Весь он был сморщенный, сгорбленный, а из глаз градом катились от боли слёзы.

— То-то же, будешь знать, как других мучить… Ладно, чёрт с тобой! Обещаешь оставить меня в покое?

— Клянусь Вельзевулом! — прохрипел Бес.

Никифор на несколько минут скрылся в доме, потом вышел с полным ковшом крепко-го огуречного рассола и подал его бесу:

— Пей!

Выпил Тродвул ковш одним махом и сразу повеселел.

— Спасибо тебе, казак Никифор, век не забуду. Я ещё отблагодарю тебя, знай это.

— Исчезни с глаз навсегда — лучшей благодарности для меня не будет!

Черт исчез. А на следующий год жена Никифора, перекапывая огород, наткнулась на горшок, наполненный старинными золотыми монетами византийской чеканки. Долго дивились и завидовали люди Никифору, а тот лишь улыбался в густые усы: «Видать здорово полегчало чёрту — сдержал слово».

Когда снова настала осень, друзья позвали Никифора на охоту в верховья Кызгича. Не хотел он ехать, с ужасом вспоминал свои прошлогодние приключения, но из любопытства всё-таки поехал. Когда казаки подъехали к тому месту, где пировали черти, Никифор увидел, что почти ничего не осталось от построек. Драка чертей разрушила мельницу, винокурню, а снег, дожди и густая трава окончательно скрыли следы происшедшего. И только в высоком каменном створе, где вращалось когда-то водяное колесо, по прежнему клокотала вода, да мощное течение ворочало камни на дне бурного Кызгича. Один из товарищей Никифора, вытянув руку в сторону реки, крикнул:

— Ишь, как ревёт! Чёртова мельница…

Если бы он знал, как точно угадал, что здесь стояло!

… Прошли десятки лет, уже давно никто не встречал в наших краях чертей, но так и осталось название этого места — Чёртова Мельница. Теперь там заповедник.

….На всякий случай.

ПРИМЕЧАНИЕ:

1 Джисса — гора у станицы Зеленчукской