Вы здесь

Шахтерская быль

Отслужив положенное время в армии, Алексей вернулся домой, в небольшой шахтерский городок, где родился и вырос, где его ждали родители и любимая девушка. За те полтора года, что его не было здесь, произошло много разных событий, в том числе и печальных. У Даши, его любимой, что провожала Лешу в армию, случилось несчастье. В автомобильной катастрофе погибли ее отец и мать. Кроме Даши, которой уже исполнилось восемнадцать, в семье осталось двое поздних детей - пятилетний Кирилл и трехлетняя Катя. Алексея тогда отпустили из армии в краткосрочный отпуск, на похороны. «Даша, - сказал невесте после поминок, когда все разошлись, и они остались в опустевшем вмиг доме, где вместо Дашиных родителей – только две их фотографии, перевязанные черными ленточками, - ты держись. Вернусь из армии – сразу поженимся. Братишку твоего и сестру вырастим. Еще и свои дети у нас будут». Даша подняла на него заплаканные глаза, окаймленные слипшимися от слез ресницами, молча кивнула головой.
Так и случилось. Благо, до окончания службы в армии оставалось всего несколько месяцев. Свадьбы, как таковой, не было, ведь печаль об утрате еще лежала камнем на Дашином сердце. До веселья ли? Зарегистрировались в загсе, пригласили домой родителей Алексея и нескольких друзей. Те посидели, поздравили молодых и разошлись. А молодоженам предстояло теперь строить вместе дальнейшую жизнь, которая с самого начала обернулась для них суровым испытанием.
Поступление в институт Даша, конечно, сразу отложила. Но Алексей настаивал: «Ты же всегда хотела быть педагогом. В школе на одни «пятерки» училась». Будешь поступать на заочное. А я в шахту пойду. Работа самая что ни на есть мужская».
В шахте у Алексея работал до самой пенсии отец. Он не стал отговаривать сына, но попросил хорошо подумать. «Ты же знаешь», - сказал, - это не только нелегкая работа, но и опасная. Иной раз спускаешься в шахту и нет-нет, да и подумаешь: придется ли снова увидеть солнце?»
- Ты всю жизнь там проработал, а я разве не смогу? – резонно возразил Алексей.
От шахты, куда устроился он на работу, до его дома было всего пятнадцать минут ходьбы. Он проходил это расстояние каждый день: на работу, с работы. Вот и в тот день, отработав смену и уже отправляясь с товарищами к клети, нет-нет, да и притрагивался к лежавшим в кармане шахтерской робы трем кускам угля с четко отпечатавшимися на глянцевом черном фоне листками папоротника. Такой необычный букет, хранившийся под землей, наверное, несколько тысяч лет. Сюрприз для Даши.
Настроение у него было отличное – и смену хорошо отработал, и Даша дома с малышами ждет. Уже, наверное, и на стол накрыла. Дети тоже ждут, привыкать стали. Особенно маленькая Катя – радуется, когда он приходит с работы, навстречу выбегает. Кирилл пока еще дичится, держит дистанцию. Но скоро, наверное, и он оттает. Вот сейчас вернется Алексей домой, пообедает, а потом пойдет с малышней на санках с горки кататься. Погода наверху стоит такая хорошая. Уже миновало Крещение, морозы стали помягче, но снег все равно падает - обильный, мягкий, мохнатый. Вот и ночью шел густой снег. Поэтому Алексей ранним утром, еще до работы, забрался на крышу, чтобы сбросить с нее еще не успевший слежаться тяжелым пластом белый покров. Он подцеплял полную лопату этой холодной пушистой свежести и с размаху, разминая крепкие молодые мышцы, бросал снег во двор. Увлекся так, что не заметил, как пробежало время. Пора было на шахту…
Эти мысли прервал внезапный треск. Что-то засверкало, все заволокло дымом. И темнота. Выброс метана? Завал? Пожар?
Шахтеры пробирались к выходу едва ли не наощупь. Падали, поднимались. И снова шли, прижав к лицу самоспасатели. Глаза обжигал горячий дым. Товарищ Алексея, Гриша, споткнулся, упал, застонал. «Гриша, поднимайся, - заторопил его Алексей, - Надо успеть выбраться!»
- Не могу. Я, кажется, ногу вывихнул…
Дом, в котором жил Виктор с матерью, делился на две половины. Вторая часть принадлежала соседям – проходчику шахты Григорию и его матери. Сегодня мать как раз уехала на пару недель в гости к дочери и внуку. Утром, когда уезжала, они с Алексеем встретились у калитки.
-Вы сегодня с моим озорником в одну смену? – спросила она. - Леща, прошу тебя, присмотри за ним по возможности. Чтоб не случилось чего...
- Хорошо, - кивнул Алексей в ответ, - присмотрю. Отчего же не присмотреть? Но вообще-то он и сам давно взрослый. Думаю, беспокоиться не о чем.
-Так-то оно так, а сердце все равно всякий раз болит.
«Материнское сердце – вещун, - охнул мысленно Алексей. – Не зря беспокоилась. Что я теперь ей скажу? Если сам спасусь, конечно»…
Он нагнулся, рывком, как в армии учили, поднял Григория, взвалил на спину. «Тяжелый какой»…
- Лешка, оставь меня, - простонал тот. - И меня не вытащишь, и сам погибнешь.
- Молчи, братишка…
До самого выхода из шахты Алексей нес товарища на себе. И все время, как он сам потом рассказывал, думал: «Цветы на угле Дашке не подарил. Надо подарить, а для этого – выбраться».
До цветов ли в те моменты, казалось бы, было? Но эта мысль, как ни странно, придавала силы, мобилизовывала. Он хватался за нее, как за ниточку, связывавшую этот кромешный ад с поверхностью, где светило солнце, и снег лежал не рыхлый еще, не тающий, но уже и не сухой, жесткий. Как хлеб недавно испеченный, дышащий. И стволы деревьев таяли там в голубизне дня, и голубизна обрисовывала их четкими контурами…
Он шел медленно, с трудом преодолевая последние метры до спасения. У самой клети встретился со спасателями, с трудом понял, что это они. В голове мутилось от дыма и отравления угарным газом, а видимость была только на расстоянии протянутой руки.
Спаслись все. На поверхности Гришу уложили на носилки и срочно отправили в больницу. Потом оказалось, что нога у него была не вывихнута, а сломана. И, если бы не помощь Алексея, он бы неминуемо погиб.
…По улице бежала Даша. Она только узнала о происшествии на шахте. Леша, что с ним? Неужели ей придется пережить новую потерю? Да что же это за судьба такая? Как она, случись непоправимое, без любимого жить сможет?
Алексея она увидела сразу. Грязный, весь в угле, измученный. Он как раз отказывался ехать в больницу. Согласился только на то, чтоб его подвезли домой. Дома с детьми оставалась Дашина подруга. Но вести по шахтерскому поселку разносятся быстро, и даже дети понимали, что случилось что-то очень плохое. «Ты живой?! – кинулся к нему пятилетний Кирилл, размазывая слезы по лицу. – И обняв Алексея за колени, повторил тихо: «Ты живой?»…
- Что это вы сырость разводите? – Алексей достал из кармана куски угля с отпечатанным на них рисунком древних листьев папоротника. - Смотрите, я вам цветы на угле принес!
…Представитель комиссии, которая потом разбиралась с происшествием на шахте, особенно подчеркнул смелость Алексея, сказал, что тот сильно рисковал. Ведь могло закончиться совсем не так благополучно. И все увидели удивление на его лице. Похоже, что он только теперь об этом подумал.
Наверное, нельзя одновременно принимать во внимание две вещи сразу: собственную безопасность и спасение других. Человек выбирает для себя что-то одно. И выбор этот происходит мгновенно. Так в психологических тестах людей просят отвечать на вопросы сразу, без размышлений. Первая реакция – самая естественная, самая верная.
Этот случай стал как бы пробным камнем его характера. До этого никто не подозревал в нем такой решимости. Что ж, так часто бывает: живет человек, работает, помогает жене по хозяйству. Одним словом, ничего нет в его жизни особенного. И даже в церковь ходит не так часто, как хотелось бы. Но появляется необходимость – и человек, рискуя собственной жизнью, спасает товарища, а потом уже думает о том, как все могло закончиться.
Не этого ли хотел от нас Христос?

Комментарии

Галина Минеева

Дорогая Надежда! Как радостно читать о хороших людях, о тех, кто не думает о своей "хорошести", потому они и настоящие, они - Божии! Очень порадовалась Вашему рассказу. С праздником Пресвятой Богородицы, нашей Молитвенницы за нас, грешных! Новых удач Вам! cloudnine