«Просите, и дано будет вам; ищите и найдете;
стучите и отворят вам». (Мат. гл.7,7)
Стол с нехитрой закуской, горящая свеча по середине. Пятеро за поминальной трапезой 9-го дня. После первых традиционных тостов кто-то из сидящих просит Елену рассказать поподробней о жизни ее матери, уже перешедшего в вечность. И вот, что мы слышим…
—... Моя мама осиротела, когда ей было 2,5 года. Дед мой, ее отец, хотел в приступе ярости порубить все иконы. Мама рассказывала, что у нас были большие старинные иконы в серебряных окладах. Несколько из них маме удалось спасти. Она, трехлетняя кроха, стала перетаскивать их на берег реки и опускать в воду. Потом стояла и смотрела, как их медленно уносило течение. Вскоре дед мой привел сожительницу. Мачеха стала требовать: «Убери детей. Девай их куда хочешь». И вот как-то ночью маму разбудила кошка, дико мяукнув и оцарапав ей руку. Проснувшись, она закричала брату: «Колька, бежим, папка нас зарубить хочет». Дед мой от неожиданности выронил топор, который был уже занесен над ними спящими. Дети убежали. Вот почему мама так кошек любила. За спасение жизни.
Спустя какое-то время дед зарубил топором сожительницу за измену и сам пошел и сдался властям. Его осудили на 12 лет и выслали. Мама с братом остались совсем одни.
Мне сейчас даже страшно представить, как она, 4-х летний ребенок, ходила босиком по снегу и собирала милостыню в Георгети. Видно, это тоже было нужно. Несмотря на суровое детство и юность, мама была редкий жизнелюб, никогда сама не унывала и нам этого не позволяла, говорила: «Ничего, Господь не оставит».
Потом маму взяла на воспитание одна раба Божья, хотя и сама бедствовала. Затем маму удочерила одна грузинская семья. Я до сих пор поминаю этих людей, как дедушку и бабушку. Их, конечно, давно нет. Они дали ей свою фамилию. Отправили учиться в техникум.
Вскоре пришел с фронта брат отца и забрал ее в Тбилиси, в ФЗУ при Трикотажке. С теткой, дядиной женой, отношения сложились сложные, и ей пришлось перейти в общежитие.
Господь, как и каждую сироту, ее незримо вел и оберегал. Как-то в минуту отчаяния, в 19 лет, она взмолилась: «Господи, если Ты есть, дай мне счастье!» И в ту же ночь Он пришел к ней во сне и сказал «Исправь свои грехи, тогда получишь счастье». Проснувшись, первое, что она сделала, бросила в печку карты. (До того она прекрасно гадала). И пошла в церковь. Стала ходить молиться, исповедоваться.
Есть в Александро-Невской церкви большая старинная икона «Смоленская». Мама молилась перед ней, чтобы Пресвятая Богородица устроила ее жизнь. Вскоре она познакомилась с моим отцом. Потом поженились. Папа, только демобилизовавшись, устроился на Трикотажку учеником мастера, туда, где мама уже работала прядильщицей. Она проработала на комбинате 40 лет. Кто знает эту профессию, поймет, что это за цифра. Это были послевоенные годы. Всем было трудно, а моим родителям тем более, т. к. им пришлось все начинать с нуля. По началу кушали на подоконнике, спали на полу. Тут возникла новая проблема. У них 3 года не было детей. Перед той же иконой мама вымаливала ребенка. И как-то увидела сон. Будто стучится к нам в общежитскую квартиру (там было 4 комнаты, в каждой жило по семье) старец в белом подряснике и зовет маму: «Вам письмо из небесной канцелярии» — и подает ей лист бумаги.
— Но я ничего не понимаю, — отвечает мама.
— Вам его прочтут на втором этаже — отвечает старец и исчезает.
А мама видит, как с неба опускается звезда и прямо к ней в руки.
Проснувшись, мама задумалась и вспомнила, что на втором этаже нашего общежития жила монахиня с дочерью, и пошла к ним за разъяснением. Монахиня выслушала все это и сказала: — Это значит, что молитва твоя услышана. И скоро у тебя будет ребенок. Скорее всего, девочка.
И правда, вскоре родилась я, грешная, — улыбается рассказчица. — Кто был этот старец, мама узнала потом, когда меня Господь призвал к вере, и мы всей семьей воцерковились, стали держать посты, исповедоваться и причащаться. Как-то на иконе она узнала этого старца. Это был св. Серафим Саровский. Жили мы очень скудно. Даже хлеба не было вдоволь. Из своего детства я помню макароны и яблоки, которыми мы в основном питались. Но мама никогда не жаловалась. Как-то раз стучится к нам в общую дверь священник. Вышли все 4 хозяйки, у всех интерес: К кому пришли? А он смотрит на маму и говорит:
— Я к вам.
Мама, конечно, пригласила его войти.
Он говорит: — Дай мне кусочек хлеба и стакан воды.
Мама достала 200 грамм хлеба — однодневную норму, больше не было. Священник стал молиться, потом сказал: «Хлеб у тебя всегда будет». И поспешил уйти. Когда она выбежала следом, поблагодарить его, спросить, почему он зашел именно к нам, нашего гостя уже нигде не было. Оббегала 4 этажа, спрашивала у всех, но, выяснилось, что его никто не видел. Рассказывая этот случай, мама всегда плакала: «Кто это был? Почему исчез? Может, это Господь посетил меня?» Вскоре после этого события папиных друзей-летчиков перевели в Вазиани, и они стали часто бывать у нас. Настелят шинели на пол и ночуют. Часто отдавали нам свои военные пайки. Как-то постепенно материальная часть тоже наладилась. Когда мне исполнилось 12 лет, мои родители обвенчались. Все эти годы они по копейкам собирали деньги на кольца. Оба очень хотели принять это таинство. Мама была на редкость любвеобильным и мудрым человеком. За всю жизнь я не помню, чтоб она о ком-то отозвалась плохо. Я, наверное, никогда не дойду до ее уровня любви к людям и ко всему живому. Даже будучи парализованной, вы все видели, как она радовалась всем вам и как безропотно несла крест болезни. Ей было открыто, что болезнь ее — за грехи отца. Царство ей Небесное, вечный покой.
Пусть мамочка, если имеет дерзновение перед Господом, помолится обо всех нас, чтобы и у нас была бы та же любовь к людям и безропотность к несению своего креста.
— Аминь, — перекрестились сидящие.
26 авг. 1999г.
Рис. Юлии Архиповой
