История этой церкви связана с огромным горем, постигшим в 1844 году Императорскую Семью. При преждевременных родах скончалась младшая дочь Императора Николая I Павловича Великая Княгиня Александра Николаевна, недавно вышедшая замуж за принца Гессен-Кассельского. Добрая, умная и скромная, очень красивая, она была любимицей семьи и окружающих. Память дорогого человека Царствующий Дом постарался увековечить благими делами: в честь Александры Николаевны в Санкт-Петербурге была устроена Александринская женская больница и первый Образцовый детский приют, а при нем построена церковь во имя Святой Мученицы Царицы Александры. Приют был организован на Нарвской стороне города на ул. 12-я Рота и первоначально окормлялся священниками Свято-Троицкого Измайловского собора, служившими там по очереди. В 1867 году по проекту архитектора Ф.С. Харламова стала возводиться собственная церковь, соединяющаяся с приютом внутренним переходом. Церковь Св. Мученицы Царицы Александры была необыкновенно красива, поражала оригинальностью стиля и неожиданностью эффектов. Фасад был украшен цветной майоликой, а голубые купола расписаны золотыми узорами. Круглые цветные стекла отбрасывали на золоченый иконостас, казалось, неземной свет1. Окрестные жители полюбили новую церковь, и количество прихожан с каждым годом росло. К 1914 году их насчитывалось около полутора тысяч человек.2
Последним настоятелем церкви Св. Мученицы Царицы Александры был о. Михаил Васильевич Николаевский.
Батюшка прослужил в этой церкви большую часть жизни.
Он родился 27 декабря 1880 года на берегу реки Волхов в семье бедного псаломщика и просфирни Ильинской церкви села Ильинское, Новоладожского уезда, Санкт-Петербургской губернии.
Очень способный, умный и веселый мальчик, Миша был одним из лучших учеников сельской школы, поэтому никто в селе не удивился, когда юношей Михаил без труда поступил в Санкт-Петербургскую семинарию и в 1904, по ее окончании, был определен настоятелем столичной церкви мчц. Цар. Александры при Образцовом приюте для девочек и законоучителем этого приюта, а затем и заместителем законоучителей начальных городских школ.
Годом раньше о. Михаил обвенчался с Марией Александровной Колчиной, дочерью прекрасного художника-иконописца, выпускника Санкт-Петербургской Академии Художеств.
Предполагал ли Александр Александрович Колчин, расписывая храм Смольного института, что он рано уйдет из жизни, но, глядя на его иконы, будет молиться о нем его дочь Маша, будущая выпускница Смольного и будущая матушка Мария?
Молодые супруги поселились недалеко от храма, на той же петербургской улице 12-я Рота (ныне 12-я Красноармейская).
В тот же год Господь подарил матушке Марии и о. Михаилу дочь Нину. Ее крестным отцом стал друг и учитель батюшки о. Сергий (Страгородский), в то время епископ Ямбургский, будущий Патриарх Московский и Всея Руси.
Легко и быстро молодой священник стал уважаемым батюшкой для своего прихода и любимым учителем в приюте. Будучи по натуре человеком неравнодушным и творческим, он всегда старался ко всем прихожанам найти подход, помочь и ободрить, а детей увлечь интересным рассказом и скрасить им сиротское существование.
В семейном архиве Николаевских сохранилось фото приюта, сделанное отцом Михаилом в начале века. Его большое и добротное здание занимало значительную часть узкой улочки с небольшим парком внутри двора. По тем временам это было крупное учебное заведение для 160 приходящих детей и сиротским отделением для 100 девочек.
Персонал для работы в приюте подбирался придирчиво и тщательно, из лучших педагогов города.
Еще через несколько лет семья Николаевских пополнилась сыновьями Юрием (1908 г.р.) и Вадимом (1911 г.р.). Крестной матерью Юрия стала графиня Екатерина Константиновна Зарнекау, дочь принца Ольденбургского и духовное чадо о. Михаила.
Как и все представители Дома Романовых, Екатерина Константиновна считала своим долгом оказывать помощь бедным, сиротам и, конечно, своему приходу мчц. Цар. Александры, где она была членом церковной двадцатки.3
До 1917 года жизнь иерея Михаила Васильевича Николаевского шла так, как шла у большинства священников в других приходах Русской Православной Церкви. Батюшка с душой и добросовестно окормлял паству, епархиальное начальство находило его службу отличной. За усердие о. Михаил был награжден набедренником (1906 г.), скуфьею (1910 г.) и камилавкой (1914 г.).
Истинно верующий, о. Михаил был человеком прогрессивных взглядов, увлекался велоспортом, фотографией, росписью по фарфору, токарным ремеслом, но главной страстью его жизни была духовная музыка. Великолепный музыкант и знаток церковного пения, во все годы своей жизни батюшка находил в ней опору и утешение. Он и закончил свою жизнь в должности регента.
В апреле 1917 года, чуждый сословных предрассудков, отец Михаил обвенчал в своей церкви две сиятельные пары: князя Гавриила Константиновича, сына великого князя Константина Константиновича, с Антониной Рафаиловной Нестеровской и Александра Георгиевича Романовского, герцога Лейхтенбергского, с Надеждой Николаевной Игнатьевой.
Вот как описывает это событие Гавриил Константинович в книге воспоминаний «В Мраморном дворце»: «В начале апреля позвонил мне Сандро Лейхтенбергский и спросил, как я отношусь к вопросу о своей свадьбе — он тоже собрался жениться на Надежде Николаевне Игнатьевой, рожденной Каралли. Сандро сообщил, что его двоюродная сестра, Тина Зарнекау, знает священника, который может нас обвенчать. А. Р. и я согласились. Конечно, мы могли бы обвенчаться в любой церкви, но так было удобнее.
Нашу свадьбу мы назначили на 9 апреля по старому стилю, на Красную Горку. Сандро Лейхтенбергский тоже назначил свою свадьбу на это число, сразу после нашей. Я никому не сообщил о нашем намерении, кроме близких нам людей. Я ничего не сказал даже матушке, чтобы нам не помешали…
Я очень волновался в день свадьбы и, хотя она была в воскресенье, не пошел к обедне в Мраморный дворец, боясь, как бы чего-нибудь не случилось и свадьба не расстроилась.
Наше венчание состоялось в 3 часа дня. Я поехал в церковь с сестрой А. Р., Л. Р. Чистяковой, братом Игорем и моим сослуживцем по полку штабс-ротмистром князем Барклаем де Толли-Веймарном…
Приехав в церковь Св. Царицы Александры, я дал шоферу письмо к матушке и приказал сразу же отвезти его. Я писал ей, что когда она будет читать это письмо, я буду венчаться с А. Р., и что я прошу ее помолиться за нас…
На нашей свадьбе, как и на свадьбе Сандро, пел квартет брата Игоря. Костя и Игорь остались на свадьбу Сандро и были его шаферами».
В мае о. Михаил навестил молодых Романовых по их приглашению в Перкиярви (теперь пос. Кирилловское Ленинградской обл.), где супруги снимали дачу. Там же, в Перкиярви, купил усадьбу и Сандро Лейхтенбергский, предварительно продав свой дом в Петрограде на Английском проспекте. Князь Гавриил Константинович вспоминал: «Мы раза два или три были у Сандро и однажды у него ночевали. И он, и его жена были прекрасными хозяевами и очень мило устроили свой дом… К нам часто приезжали гости из Петрограда. В конце мая приезжал брат Игорь, а также венчавший нас батюшка. Карлуша (собака. — И. Б.) его полюбил, брал в зубы концы его рясы и так ходил с ним рядом, что было высшим проявлением его любви и радости. Батюшка любил ходить на озеро, ловить рыбу.
Был и князь Барклай и вместе с Чистяковым купался в озере. А я сидел на веслах».4
Через год жизнь Великих Князей Игоря Константиновича и Константина Константиновича трагически оборвется. Вместе с Великой Княгиней Елисаветой Федоровной братья будут сброшены большевиками в заброшенную шахту под Алапаевском и закиданы гранатами. А пока это было невозможно даже предположить.
Так, спокойно и размеренно, текла бы и дальше жизнь доброго приходского батюшки, если бы Россию не постигла самая страшная за всю ее многовековую историю катастрофа — октябрьский переворот.
Безумными правителями новой России русские люди были отброшены на две тысячи лет назад, в дикость и кровожадность язычества. Снова, как в первые века христианства, служение милосердному Богу стало подвигом и актом величайшего гражданского мужества в немилосердном обществе. Все священнослужители были поставлены перед роковым выбором — служение Господу или смерть. Многие растерялись: одни снимали с себя сан и постриг, другие ратовали за угодные властям преобразования, но большая часть священства выбрала смерть и безропотно и молчаливо приняла из рук Спасителя венец мучеников и исповедников.
Не отказался от своего служения в трудный момент выбора и о. Михаил Николаевский.
Он никогда не отпадал от лона истинной православной церкви и не ударялся в обновленчество, твердо поддерживая Патриарха Тихона и митрополита Сергия (Старгородского). До самой своей мученической кончины он оставался верен Русской Православной Церкви и своей пастве.
Первый раз батюшку арестовали в 1920 году, когда графиня Зарнекау пожертвовала для церкви мчц. Цар. Александры, уже три года не имевшей средств к существованию, свое бриллиантовое колье. За его продажу о. Михаил вместе с Екатериной Константиновной были отправлены в тюрьму на Шпалерной улице. По воспоминаниям Нины Михайловны Никитиной (Николаевской), дочери о. Михаила, выйдя через две недели из тюрьмы, батюшка рассказал, что следователь обращался с ним очень вежливо, правильно понял все обстоятельства дела и отпустил домой после беседы.
Документов об этом аресте в архивах ФСБ обнаружить не удалось. Остается предположить, что следователь оказался порядочным человеком (видимо в 20-х годах это было еще возможно), который не стал заводить на них уголовного дела.
В том же году о. Михаил был вынужден искать дополнительный заработок, потому что стало совсем не на что содержать церковь и семью.
«Николаевский Михаил Васильевич, беспартийный, на момент ареста 26 мая 1921 года священник и по совместительству делопроизводитель 1-ой Технической школы…», — записано в его уголовном деле, заведенном во время второго ареста.5. На этот раз батюшка, обвиненный в антисоветской пропаганде, вернулся из тюрьмы только через год, очень подавленный, и больше никому ничего не рассказывал о допросах и следователях.
Отцу Михаилу приходилось менять места гражданских работ, неизменным оставалось только его служение Господу. Сан он с себя не снимал никогда, и все его прихожане всегда знали, куда и к кому могут обратиться за помощью и наставлением в любую минуту дня и ночи. Когда в 1923 году батюшка был отстранен от должности настоятеля, остался без своей любимой церкви цар. Александры и был вынужден устроиться на работу в порт помощником бухгалтера, он все равно продолжал служить на дому.
А в 1925 году, перейдя работать казначеем в ЖАКТ, организовал любительский хор духовных песнопений, где был регентом.
В должности казначея ЖАКТа Михаил Васильевич был судим в третий раз, «за превышение полномочий», но на этот раз отделался только штрафом и увольнением.
С каждым годом обстановка становилась все тяжелее и безнадежнее. В стране бушевали антирелигиозная пропаганда и агитация. Апогеем деятельности организованных безбожников СССР стал их II съезд, прошедший в июне 1929-го. Началась безбожная пятилетка.
В этот год о. Михаил уже твердо знал, что как священнослужитель обречен на гибель. Постоянные обыски, аресты, истребление духовенства, интеллигенции и дворянства — вот та обстановка, в которой приходилось существовать. Батюшка был уверен, что поводом для его ареста рано или поздно явится побег за границу графини Зарнекау, совершенный в 1928 году. Семья Николаевских заранее знала об этом событии: Екатерина Константиновна поделилась с друзьями, что за ее побег была заплачена большая взятка «буревестнику революции» — писателю Алексею Максимовичу Горькому. Пытаясь уберечь семью, о. Михаил, по благословению епархиального начальства, фиктивно развелся с женой и переехал в крошечную комнатку на улице Декабристов, недалеко от храма Воскресения Христова в Малой Коломне, где в то время служил регентом церковного хора. Настоятелем этого прекрасного и величественного храма был протоиерей о. Михаил Павлович Чельцов, ныне причисленный к лику святых.
Вот как описывает о. Михаила (Николаевского) его сосед по этой последней квартире, писатель Л. Демин, в своей книге «Порушенные святыни»: «В самом конце 1920-х годов в нашей коммунальной квартире поселился молодой священник Николаевский (помню лишь его фамилию), служивший в храме Михаила Архангела… Занимал он крохотную каморку — не более пяти квадратных метров, позади кухни… Жил священник скромно, аскетически. В его обители, напоминавшей монашескую келью, стояла лишь узкая кровать и комод, да еще переплетный станок. На досуге он занимался переплетным ремеслом… Стройный, сухопарый, с русой бородкой, он, казалось, был охвачен глубокой скорбью. Он был необщителен, друзья его никогда не посещали. Иногда священник выходил один на прогулку или играл на концертино — небольшой шестигранной гармошечке — грустные, тоскливые мелодии…»6
А вот таким запомнила отца Михаила Татьяна Николаевна Алихова, прихожанка храма Рождества Христова и Михаила Архангела:
«Я ходила в храм на причастие, — вспоминает она через семьдесят семь лет после гибели батюшки, — о.Михаил стоял среди певчих. Очень красивый, стройный, с одухотворенным лицом, своим благородным обликом, он сразу выделялся из окружающих».
2 сентября 1930 года отец Михаил Николаевский и его сын Юрий Михайлович были арестованы по обвинению в активном участии в несуществующей контрреволюционной группировке графини Зарнекау.
В тот же день арестовали и отца Михаила Чельцова — власти не могли упустить возможность избавиться от умного и популярного священнослужителя. Были арестованы практически все знакомые Екатерины Константиновны Зарнекау, всего около сорока человек.7
Основной целью этого фарса являлась расправа над священниками — это подтверждается тем, что дело поручили вести «главному специалисту» по уничтожению православия следователю Георгию Григорьевичу Карпову, славившемуся садизмом. Позже Сталин оценит «заслуги» Карпова, назначив этого палача Председателем Совета по делам религий и дав звание генерала. Того, что творилось в застенках НКВД, не смог скрыть даже коммунистический режим: в 1941 году военной коллегией войск НКВД ЛВО было вынесено определение о возбуждении в отношении Карпова уголовного дела за то, что он «проводил массовые аресты, применял извращенные методы следствия, фальсифицировал протоколы допросов» 8 Однако к тому времени Карпов будет находиться на работе в центральном аппарате НКВД, и это решение будет положено в архив.
28 сентября родные сообщили отцу Михаилу Николаевскому, что его дочь Нина родила девочку, которую назвали Наташей, однако батюшке уже не суждено было увидеть внучку.
Паства отца Михаила очень переживала за горячо любимого духовника, было собрано огромное количество подписей на прошении за него, но это еще больше укрепило власти в желании уничтожить священника.
19 декабря 1930 года было вынесено обвинительное заключение в отношении тридцати арестованных. Отец Михаил Николаевский, отец Михаил Чельцов и еще пять человек, наиболее близких к графине Зарнекау, приговаривались к высшей мере «социальной защиты» — расстрелу, а Юрий Николаевский был отправлен на Соловки. Расстрелять осужденных решили в православное Рождество, 7 января 1931 года. В рапорте, направленном полномочному представителю Ленинградского ОГПУ, тюремный комендант отметил, что расстрел прошел успешно, никаких происшествий не случилось. Из показаний свидетелей об отце Михаиле Чельцове известно, что, идя на казнь, батюшка пел Рождественский тропарь «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума…»9
Утром, когда Нина Михайловна принесла о. Михаилу передачу и поздравление с Рождеством, ей сухо ответили: «Расстрелян».
Все эти тяжелые годы семья всегда и во всем поддерживала о. Михаила. Матушка Мария Александровна, как могла, старалась свести концы с концами, носила передачи в тюрьму, растила детей, но никогда не роптала на Господа за горькую судьбу, всегда с большой силой духа, достойным смолянки, принимая горе и радость.
Она воспитывала детей, Нину, Юрия и Вадима, в строгости и благочестии. «Никогда не будьте праздны», — часто повторяла она им лозунг Смольного института. Много раз впоследствии благодарили ее дети за такое воспитание, потому что впереди их ждала нелегкая судьба.
Как ни старался о. Михаил сберечь семью от уничтожения, ему это не удалось.
Братья Николаевские были расстреляны в 1934 году по доносу соседа Васильева Н.Г., проживавшего с ними в одной квартире № 6 по 12-й Красноармейской ул, д. 23.
2 декабря Юрий, недавно вернувшийся из концлагеря в Соловках, и Вадим были арестованы по обвинению в создании террористической группировки и как социально чуждые элементы, а уже через два дня жизнь полных сил, благородных и образованных юношей оборвалась от руки палачей. Юрию было 26 лет, а Вадиму всего 23 года.
На допросе Николаевские вели себя героически, никого не оговорили и вины своей не признали 10.
Матушка Мария не могла даже оплакать своих детей — ее не было в Ленинграде. Сразу после казни о. Михаила Марию Александровну выслали в Астрахань. Лишь перед самой войной матушке было разрешено поселиться в Новгороде.
Когда в 1941 году фашисты стали подступать к городу, вдова расстрелянного священника, выпускница Смольного института, блестяще владевшая немецким языком, приняла для себя единственно возможное решение эвакуироваться. Она успела уехать с одним из последних эшелонов, но ее подорванное страшными бедами сердце не выдержало, и на одном из дорожных полустанков она скончалась.
Никто не знает где и в каких могилах покоится прах семьи Николаевских, никто не отслужит панихиды на месте упокоения настоятеля церкви мчц. Цар. Александры о. Михаила, но ныне, когда Господь и Церковь поминают праведников, за Христа пострадавших, мы упоминаем среди их святых имен и имя рядового, скромного приходского батюшки, не имевшего никаких особых заслуг при жизни, но доказавшего
преданность Господу и Православной Церкви своей смертью.
----------1В.В.Антонов, А.В.Кобак. Святыни Санкт-Петербурга. Лики России, СПБ. 2003, стр. 258
2Клировая ведомость церкви мчц Цар. Александры, фонд 19, опись 113, ч.1, дело № 4285 за 1914 год, стр 120
3В.В.Антонов, Дело графини Зарнекау, Невский Архив № 5, Лики России, 2001
4Гавриил Константинович, великий князь. В Мраморном дворце. М., 2001. С. 299–301.
5справка о реабилитации № 13-16-06
6Демин Л.М. Порушенные святыни. [б/м], [б/г]. С.4-5
7В.В.Антонов, Дело графини Зарнекау, Невский Архив № 5, Лики России, 2001
8В.Роговин, Партия расстрелянных, Источник" (Приложение к журналу "Родина"), 1993, № 5-6, с.157
9Соколова Л.И. "…А он тропари Рождеству поет…", «СПБ Церковный вестник» №3/2005 (63) стр. 24
10справка о реабил. № 13-16-06
Комментарии
Ирочка, очень интересно и
Ирина Горбачева, 21/01/2011 - 21:16
Ирочка, очень интересно и написано хорошо. Очень люблю читать и мемуары и воспоминания и биографические очерки.
