Священное Писание – не обычная книга, а Откровение Божие, Дар Божий падшему человеку во спасение. Забывая о своем падении, мы очень часто пытаемся толковать Святую Библию по своему грешному разумению, и впадаем в пагубное прельщение, то есть в гордыню самодостаточного рассудка.
В результате подобного «прочтения» плодятся секты и ереси, которые вводят людей в гибельные заблуждения, расколы, самочинные мнения, а в итоге, если Господь не вразумит, или вразумлению не внемлют – приводят к гибели души.
Противоречия, которых, на первый взгляд неочищенного ума и гордого сердца, неимоверное количество, на самом деле мнимы, так как воспринимаются буквально, вне контекста исторического времени, языка и внутреннего смысла многослойного духоносного текста.
Существует целая библейская наука – герменевтика, толкующая о правильном прочтении и понимании библейских истин, а также творения Святых Отцов, изъясняющие непонятные места теми же глаголами Святаго Духа, которыми вдохновлялись священные писатели Откровения.
Язык Библии метафоричен и поэтически слажен, открываясь смиренному разуму, который молитвенно внимает Откровению Божиему, и закрывается от рассудочного и праздного любопытства ротозеев, одетых во «внебрачную» одежду…
Молитва о вразумлении и покаянное чувство собственного недостоинства, любовь к Богу и ближнему, очищение сердца от греховных помыслов и побуждений, готовность беспрекословно не только слушать, но и исполнять Волю Божию, как бы Она ни показалась нам трудной в исполнении, внимание Духу Святому, истинному толкователю Писаний – главные условия и основные принципы чтения Слова Божия.
Невозможно не привести отрывок из «Исповеди» Блаженного Августина, который как нельзя лучше иллюстрирует вышеизложенное:
«Не имея ясного разума, бессильные найти истину, мы нуждаемся в авторитете Священного Писания; я стал верить, что Ты не придал бы этому Писанию такого повсеместного исключительного значения, если бы не желал, чтобы с его помощью приходили к вере в Тебя и с его помощью искали Тебя.
Услышав правдоподобные объяснения многих мест в этих книгах, я понял, что под нелепостью, так часто меня в них оскорблявшей, кроется глубокий и таинственный смысл.
Писание начало казаться мне тем более достойным уважения и благоговейной веры, что оно всем было открыто и в то же время хранило достоинство своей тайны для ума более глубокого; по своему общедоступному словарю и совсем простому языку оно было Книгой для всех и заставляло напряженно думать тех, кто не легкомыслен сердцем; оно раскрывало объятия всем и через узкие ходы препровождало к Тебе немногих, – их, впрочем, гораздо больше, чем было бы, не вознеси Писание на такую высоту свой авторитет, не прими оно такие толпы людей в свое святое смиренное лоно.
Я думал об этом – и Ты был со мной; я вздыхал – и Ты слышал меня; меня кидало по волнам – и Ты руководил мною; я шел широкой мирской дорогой, но Ты не покидал меня.»
(Блаженный Августин. Исповедь. Книга шестая. V, 8).
