Народное средство от депрессии

«Случай — это Псевдоним, под которым Бог действует в мире»
Блез Паскаль

«От депрессии страдают 350 миллионов человек в мире из всех возрастных групп»
ВОЗ, октябрь 2012 г

У Циури Дзнеладзе умерла мама. Кето, 80-летняя старушка, везла на себе все домашнее хозяйство, давая тем самым дочери почувствовать себя просто женщиной, а не тягловой единицей. Вырастила внуков. И вдруг неожиданно слегла, и за три дня, не обременив никого, тихо скончалась.

Родные и близкие проводили ее по-людски, соблюли все соответствующие ритуалы. На панихиды люди нанесли огромное количество букетов, причем число цветов везде было строго нечетным, как и требовала традиция. Родственники и соседи не пожалели слез, оплакивая ушедшую. Вспомнили все хорошее до мелочей, а именно: как Кето всем помогала при жизни, никогда не брала назад одолженную бутылку постного масла, а если ее заливали сверху, не шла скандалить и требовать побелить потолок; сама лично мерила всем желающим давление и прочее, прочее...

Священник отпел ее перед выносом без халтуры и спешки. По крайней мере все присутствующие остались довольны его действиями. После похорон сделали скромный келех^[1] на сто человек. И здесь не было допущено каких-либо вольностей и нововведений, а было все строго по неписанным тбилисским законам: периодичность тостов, нечетное количество блюд меню и тарелок. Ах, да, еще вино было двух сортов. Чего же больше? В конце, конечно, подали шилаплав^[2], означающий, что келех окончен, и гости должны тихо покинуть помещение и дать родственникам наконец отдохнуть от перенесенного стресса.

Несмотря на соблюдение всего вышеизложенного, Циури заклинило. Так бывает иногда, когда близкие что-то сделают не так, не окажут покойнику того внимания, какого он заслуживал. Потом мучает совесть.

Уже и 9 дней прошли, а она все плакала и не могла успокоиться, укоряя себя то за одно, то за другое. Оно и понятно: человек, потерявший мать, сирота на этом свете.

Все 40 дней Циури не выходила на улицу и скорбела. Муж ее — Анзор, входил в положение и терпел, как мог. Но потом он и дети сообразили, что дело плохо.

Как известно, 40 дней — приличный срок, чтобы вернуться к нормальной жизни.

Циури вопреки такой логике напрочь потеряла интерес ко всем окружающим. Продолжала сидеть нечесанная и, время от времени, вспомнив что-то, начинала по новой слезный водопад.

— Может, маме психолог нужен? — предположил старший сын Лаша. — Я знаю одного раскрученного типа, 40 лари — визит. Он самым модным считается. Потому что теорию «мыльного пузыря» выдумал.

— Это как? — напрягся Анзор. Он очень подозрительно относился к врачам-мужчинам, когда дело касалось его жены.

— Надо представить свою проблему в уме, а потом сказать вслух «Пу-ф-ф!» и воздух из легких выпустить. И параллельно представить, что твоя проблема лопается, как мыльный пузырь, с треском! — объяснил сын, рисуя в воздухе огромные шары руками.

— А дальше?! «Пуфф» и все? — не понял отец. — И кто за этот бред дает 40 лар?

— Папа, ты отстал от жизни, — обиделся Лаша. — Политики и весь наш парламент только к нему и ходят. Для разгрузки. У него запись на месяц вперед. Но я могу попросить «через-через» и маму на послезавтра назначим.

Анзор покряхтел, покряхтел и решил рискнуть сотней лар — посмотреть, чем это кончится.

Три сеанса индивидуального пуфканья реального улучшения не принесли. Циури продолжала слезоточить, как гейзер на Камчатке. А «модный псих», как обозвал его в сердцах Анзор за напрасно потраченные деньги, развел густой туман, мол, случай запущенный, тут работы на несколько месяцев.

Услышав печальный прогноз, Анзор сжал лысеющую голову двумя руками и сам чуть не заплакал.

— Ва-а! Это кто нас проклял так? Вроде, на тещу денег не пожалел, похоронил, как царицу Тамару. Думал, вздохну полной грудью. Так нет. Может, джадо^[3] кто в гроб положил?

Тут 16-летний Гуга предложил не по годам здравое решение.

— Папа, надо священника привести. Пусть он с мамой поговорит и по ходу квартиру освятит. По-любому дешевле станет. Ты только бензин залей, чтоб мне такси не брать.

— Это идея! — обрадовался Анзор, метнув нехороший взгляд в сторону старшего сына. — А то, видишь, пузыри какие-то дурацкие выдумали. Американское поколение.

Сказано — сделано. Приехал всеми уважаемый отец Гурам, побеседовал с Циури на тему того, что «лишняя скорбь не угодна Богу». Говорил долго и хорошо, с цитатами из святых отцов. Анзор заслушался. Потом и квартиру освятили, как планировали.

Но не помогло и это.

Тогда несчастный муж прибег к последнему средству — позвал соседку Иамзе. Весь квартал знал ее мудрость в любых жизненных вопросах. Она при коммунистах кассиршей 25 лет проработала. На людей у нее чутье. Ей даже кличку придумали «Глаз-алмаз — мастер-класс». В смысле, к любому подход найдет.

Иамзе зашла на цыпочках в спальню затворницы, повела разговор издалека и попыталась надавить на самую больную женскую точку.

— Так тебя, Циури, генацвале, завтра муж бросит. Ты же знаешь, мужчины слез не любят. И внешний вид такой тоже.

Циури заплакала с новым приливом энергии, будто кто резко кран открыл. Пришлось валерианкой отпаивать.

Одним словом, все методы лечения нервного срыва были исчерпаны. И тут троюродный брат Циури, известный прохиндей Сулико, сказал, что у него есть шикарный план под названием «Экстремальная ситуация».

Анзор только безнадежно нервически дернул плечом.

— Делай, что хочешь!

И уставился в окно потухшим взглядом.

Сулико вихрем ворвался к Циури, накинул на нее кое-как одежду и, словно мешок с картошкой, запихнул ее в свой «опель». Потом дал газ, и машина рванулась с места, сжигая и без того лысые покрышки.

— Куда мы едем? — слабо охнула Циури, качаясь из стороны в сторону на крутых виражах.

— На Кукийское кладбище! — буркнул любитель экстрима. — Хочу похоронить тебя рядом с бедной Кето. Все равно живешь, как мертвая.

Не слушая Циуриного лепета, Сулико высадил ее у могилы, развернулся и уехал. (Хотя потом он рассказывал, что отъехав на большое расстояние, следил, что будет дальше. Так сказать, для страховки.)

Циури волей-неволей пришлось включить мозги и добираться до дому пешком. К вечеру доплелась до пункта назначения, как говорится, без рук, без ног и, самое главное, без всякой возможности рыдать в три ручья.

На второй день Сулико повторил тот же номер, не обращая внимания на Циурины мольбы и стоны. Но высадил он ее на другом конце города для разнообразия и новых ощущений.

Циури опять пришлось тащиться назад, проклиная Сулико за сердечную заботу.

Вдруг у какого-то супермаркета она увидела старушку с протянутой рукой. Поравнявшись с ней, Циури вздрогнула от неожиданности. Те же голубые глаза за толстыми стеклами очков, тот же красиво изогнутый нос, и та же робкая, просящая улыбка. Перед ней стояла Кето — ее мать, живая и невредимая. Только одета была как-то не так.

Циури издала крик и бросилась обнимать старушку, плача и объясняя, как ей тяжело в этом холодном мире без матери.

Старушка прижимала ее к себе и говорила срывающимся голосом:

— Не плачь, милая, не плачь! Я здесь! Я с тобой!

... Потом, конечно, все выяснилось. Не было тут ни фантома, ни двойника, ни воскресения из мертвых.

85-летнюю Лали оставил на улице ее сын. Продал квартиру, а сам уехал в Испанию в поисках лучшей доли. Сказал напоследок: «В Грузии ловить нечего! Тупик на много лет вперед!» Сперва он высылал ей деньги на съемную комнату. Потом перестал. Дела у него не пошли, как планировал или что-то случилось, Лали сказать точно не могла. Сын больше не звонил, да и звонить было некуда.

Так Лали стала ночевать в подвалах, а днем стоять у супермаркета, откуда не гнали.

Этот нехитрый рассказ так потряс Циури, которая видела такие истории только по телевизору, что она вцепилась в руку «обретенной матери» и потащила ее к себе домой. Сама еще удивлялась, откуда только силы взялись.

Вот что значит Его Величество Случай. Мало ли в Тбилиси нищих старух в подземках и на главных улицах. Кто на них всерьез реагирует? Да никто. Кинул мелочь и пошел дальше. А тут все совпало: и Циурина депрессия, и внешность матери, и то, что Лали была действительно бездомная, а не просто «подрабатывала» к пенсии...

Анзор ходил из угла в угол. Нервничал так, что даже кушать не мог. Где, спрашивается, столько времени пропадает эта негодяйка-жена?

В этот напряженный момент раздался звонок. Анзор резко рванул на себя дверную ручку и остолбенел: на пороге стояла его воскресшая теща, а рядом сияющая, прежняя Циури.

— Лали будет жить у нас! — объявила вмиг выздоровевшая жена, стремительно направляясь в сторону кухни.

Старушка, невероятно смущаясь, просеменила за «дочкой». Анзор смотрел на нее во все глаза, не в силах сказать что-то осмысленно-членораздельное.

А Циури уже вовсю громыхала посудой на кухне, свистел закипающий чайник, в мойке бежала вода на скопище грязной посуды.

Анзор наконец-то вспомнил, что ему шептала на ухо Иамзе после своей неудачной попытки вернуть к жизни его жену.

—... Есть такое народное средство от депрессии. Надо найти кого-то кому хуже, чем тебе и сделать все, чтоб ему стало лучше... Только вот где такого человека для Циури разыскать?

У Анзора поплыли перед глазами его мечты двухмесячной давности. Вот, мол, когда теща умрет, можно будет, наконец-то расслабиться и пожить в свое удовольствие. А именно: класть ноги выше головы, лишний раз цыкнуть на бестолковую Циури за то или за это, не выбирая выражений и так далее. При Кето все же как-то приходилось себя в чем-то ущемлять.

А тут вон как дело повернулось. Вторая теща уже на кухне сидит и чай пьет. И похожа-то как! Будто одна мать их родила.

Потом рассудил, что лучше потерпеть в доме вторую тещу, чем истерики жены на ровном месте. И пошел в кухню со своей дежурной фразой.

— Эй, женщина, что у тебя есть покушать?

pravoslavie.ru

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Поминки (груз.). Похоронный ритуал в Грузии отличается от принятого в России. — Прим.авт.
2. Плов с бараниной. — Прим.авт.
3. Порча (груз.). — Прим. авт.