Человек лежал в болезни,
мало спал, не ел, не пил,
представлялся мир железней,
чем на самом деле был.
И смотрел он исподлобья:
ни подняться, ни вздохнуть,
словно огненные копья
глубоко вонзили в грудь.
А вангоговские маки
в жёлтой рамке на стене
в предрассветном полумраке
оживали в тишине.
И дарили солнце, лето
в бесконечном феврале,
и ему казалось это
самым лучшим на земле.
