Крепость погружалась в сумерки, но чем слабее становились лучи, тем сильнее сиял камень могучих стен. Двое путников приближались к массивным дубовым воротам, разговаривая друг с другом.
— Что значит думать? — спросил тот, кто казался моложе.
— Собирать истину по крупицам. В нашем мире телеграфных столбов и глашатаев глупости истина запрятана в книгах непрочитанных мудрецов. Разве что только те, кто не хочет смеяться с толпой и развешивать красивые картинки лжи у себя на заборах, будут искать запыленные тома неуслышанной правды. Она как глоток воды в раскаленных песках Мохаве.
— Но ведь истина рождается в споре.
— В споре рождается спор. Таков закон жанра. А мудрость любит тишину. Но кто сейчас помнит спокойные вечера у заброшенного камина с чашкой остывшего чая, где единственным твоим собеседником выступают звезды, рассыпанные за стеклом уютного жилища. Дома превратились в бетонные муравейники, чай заменил аперитив, а звезды уже не разглядеть за тяжелым смогом машинного мира. Эта крепость — последний приют одиночек.
— Но и здесь встречаются глупцы.
— Мы все бываем глупцами, когда отказываемся от любви, например, в угоду зловредной конкуренции. Чем абсурднее цель, тем сильнее ее притягательность для неокрепших умов, особенно в погоне за хорошим барышом. Все продается и все покупается — лозунг для тех, кого хотят купить с потрохами. Но там, где деньги теряют свою зловещую притягательность, пробивается человеческое, побеждая безумие прагматизма. Мертвецу не нужны деньги, они нужны разве что живому мертвецу, утратившему всякую связь с подлинной жизнью. Нельзя временно променять сердце на выгоду, став славным и добрым симпатягой, скинув волчью шкуру после очередной сделки. Ты либо с добром, либо с прибылью. Но тогда и ты станешь прибылью тех, кто готов платить.
— Или обманывать.
— Ничего странного. Существует множество понятий, о которых предпочитают молчать, когда это удобнее, или вспоминать, когда и это становится временно удобным. Но мир не стоит на временном удобстве, он стоит на чем-то значительно большем, на основаниях сердца, что ли. Живого сердца, сочувствующего, плачущего, любящего. Но в погоне за суетой натыкаются только на суету и сутолоку. А там не найдешь ответов.
— А какой же главный ответ?
— Любовь.
Крепость погружалась в тишину, окруженная миром. Как и путники, проходившие в этот час по старому скрипучему мосту к запертым воротам последней крепости одиночек, странных чудаков, ищущих мудрости. Мудрость лежала далеко от суеты городов, почти что на краю горизонта, там, где небо касалось земли, открываясь нечаянной красотой и покоем.
