Лесные приключения малютки Тортоеда. Глава восьмая

Глава восьмая
Как малютка Тортоед нашёл себе друга

Малютка Тортоед сидел на берегу ручья и смотрел на воду.

Он размышлял о том, что где-то за лесом этот ручей превратится в речку, а речка – потечет к городу, но почему-то это вовсе не значит, что кто-то с доставкой на дом получит его отражение в воде.

Неожиданно малютка заметил, что на камне неподалеку сидит Лягушонок – весь в блестящих капельках воды.
– Эй, ты, что, плачешь? – окликнул его малютка Тортоед. – Или только что искупался?
Но Лягушонок ничего не ответил и отвернулся.

– Я тоже не люблю, когда подсматривают, когда я плачу, – сказал малютка. – Хотя вдвоём даже грустить веселее.
Лягушонок вдруг отчаянно замахал лапками, как будто хотел что-то сказать в ответ, но так и не смог.

– Ты что, даже говорить не умеешь? – удивился малютка.

Тогда Лягушонок взял прутик и написал на песке:
«Со мной никто не хочет дружить».

– Почему? Ты – злой или вредный?

Лягушонок в ответ снова быстро зачиркал по песку прутиком.

«Просто я не такой, как все. У меня голос противный», – прочитал малютка Тортоед новое послание.

– Подумаешь, голос! Я вообще в вашем лесу ни на кого не похож, а все равно никогда не плачу, – приврал малютка, чтобы хоть как-то утешить Лягушонка. – Покажи-ка мне свой голос! Вдруг он мне понравится?

Но Лягушонок лишь испуганно выпучил глаза, зажал рот и не издал ни звука.

– И почему со мной в лесу никто не хочет дружить? – удивился вслух малютка. – Теперь вот и ты отказываешься. Мы могли бы вместе хотя бы в молчанку играть. Или ты просто меня боишься?

– Не боюсь, – неожиданно подал голос Лягушонок. – Просто стесняюсь своего неква-квасивого голоса. Хотя иногда, ква-кванечно, мне хочется с кем-нибудь перекинуться словечком.

– Нормальный у тебя голос! – обрадовался малютка Тортоед. – У ночной выпи и то хуже. Хотя, может быть, она тоже не виновата, когда всех будит по ночам? Вдруг у неё дома что-нибудь случилось?

– Лягушки говорят, от меня ни-ква-квакой пользы нет, – пожаловался Лягушонок. – И не берут петь в свой вечерний хор. А еще я в песнях слова путаю: то пою – ква-кра, то кря-кия, или ещё квак-нибудь неправильно.

– Почему же ты слова не выучишь? Ленишься?

– Нет. Просто мне скучно одинаково петь, – пояснил Лягушонок. – А они квакают, как заведённые. Правда, у меня голос не противный или ты нарочно так говоришь?

– Честное тортоедское слово, – ответил малютка Тортоед. – Хочешь, я попрошу самого главного в вашем хоре, чтобы они тебя к себе взяли? Меня в лесу многие знают, даже Медведь…

– Ква-квакой же ты смешной! – весело проквакал Лягушонок. – Наши тебя еще вчера дружно обсудили и сказали, что ты – тоже бесполезный, ещё хуже меня. Вот если бы ты был хотя бы липким, на тебя комаров можно было бы ловить.

– Что же нам тогда с тобой делать? – растерялся малютка.

– Не расстраивайся. Пока они на пруду репетируют, я в ручье с рыбкой играю. С рыбками хорошо дружить – они тоже все время молчат.
Лягушонок свесился с камня и показал на воду:

– Вот плывёт моя подружка с красным хвостиком. Видишь, как подпрыгнула и блеснула чешуей, как только меня заметила? Мы с ней каждый день на мелководье в догонялки играем.

Неожиданно камень накрыла какая-то причудливая тень. Лягушонок задрожал всем телом и квакнул:
– Ква-кважется, я пропал. Прощай, друг!

Малютка Тортоед поднял голову вверх и увидел на фоне камышей изящный силуэт Цапли.
Наверное, она тоже услышала крик Лягушонка, потому что замерла на одной ноге и начала зорко вглядываться в расщелины между камней.

Лягушонок от страха сделался сначала серым – под цвет камня, затем – коричневым, и уж совершенно некстати – ярко-зеленым – заметным даже с высоты птичьего полёта.

Малютка Тортоед сделал шаг вперёд и заслонил его своей розовой грудкой.

– Браво! Превосходный театр теней, – сказал он, обращаясь к Цапле. – В каждом вашем движении видна лаконичная восточная красота.

– Погоди-ка про красоту. Кто тут сейчас верещал таким противным голосом? – спросила Цапля, вытягивая шею и пытаясь заглянуть на спину малютки.

– Это я издавал писк восхищения. И голос у меня нисколько не противный, – ответил малютка, помня, что серо-буро-зелёный Лягушонок у него за спиной тоже сейчас слышит каждое слово.

– У тебя-то, может, и нет, – кивнула Цапля, делая своей длинный шеей в воздухе быстрый, точный росчерк, – А вдруг здесь есть еще кто-то?

– Никого, – поспешил заверить её малютка. – Потому что здесь и делать-то нечего.

– Вот как? А что ты, в таком случае, здесь делаешь?

– Любуюсь. В смысле, созерцаю и просветляюсь. Вода, тростник, тени…

Под зорким взглядом Цапли малютка чувствовал себя крайне неуютно. Но он знал, что спрятавшийся между корней Лягушонок сейчас от страха и вовсе превратился в земляной комок, поэтому отступать было некуда.

– Хоть кто-то в нашем лесу понимает толк в красоте, – с одобрением заметила Цапля. – Нужно будет сообщить об этом моим восточным родственникам – аистам и журавликам. А то они там совсем зазнались в лучах восходящего солнца. Как ты, кстати, экзотическая зверушка, относишься к восточной кухне? Здесь, кроме меня, никто не разбирается в деликатесах.

– Деликатесы – это вишня в шоколаде? – обрадовался малютка. – Говорят, еще бывает мармелад из гуайявы, маракуйи и папайи. Только я такого никогда не пробовал.

– Ты меня разочаровываешь, – недовольно изогнулась Цапля. – К твоему сведению, деликатесы бывают разные – из воды, и из суши. У меня в камышах имеется замечательный суши-бар. Но сегодня мне вдруг захотелось чего-нибудь простого, мокренького, не такого изысканного…

Цапля вдруг изящно изогнулась и подцепила клювом из ручья рыбку. На солнце блеснула серебристая чешуя и знакомый красный хвостик…

– Ни за что! – вдруг раздался из-под камня отчаянный вопль. – Это же моя подружка-ква-красноперка! Ква-кря-кия-кия!
И Лягушонок с воинственным кличем прыгнул Цапле на лапу, при помощи которой она каким-то образом удерживала равновесие. Цапля покачнулась и от удивления выпустила рыбку в воду.

– Это ты помешал мне сейчас гармонично пообедать? – уставилась она в упор на малютку Тортоеда. – В таком случае, мне больше не о чем с тобой разговаривать. Прощай!

И Цапля улетела в камыши, чтобы в гордом одиночестве воспользоваться своим суши-баром.

– Вот это боевые искусства! Ты храбрее всех черепашек нидзя, вместе взятых! – восхитился малютка, когда Лягушонок наконец-то выбрался из укрытия. – А когда ты выкрикнул: кря-кия-кия, я вообще не узнал твой голос.

– Ква-кважется, у меня начинает прорезаться ква-квасический лягушачий баритон, – ответил Лягушонок, от похвалы приобретая редкой красоты оттенок морской волны. – Просто я за свою рыбку очень испугался. Она пока спряталась – давай мы с тобой во что-нибудь поиграем. Хочешь, налепим пирожков из мокрого песка?

– Отлично! А еще я тебя научу делать торты, – сказал малютка. – Мы будем играть в городскую кулинарию.

Так малютка Тортоед наконец-то нашел себе товарища.