Наталья Трясцина. Произведения

Вся жизнь была счастьем. Проснулась засоня
И вспомнила, как собирала лисички
В лесу, где дожди – светлогривые кони

Лупили копытами мох по привычке.

В лесу, где сварливо скрипели березы,
И кашляли птицы на рыжей опушке.
А в небе над лесом бабахали грозы,
От всполохов вдруг раскраснелись волнушки.

Я помню усмешку Балтийского моря,
В карманах – янтарь и живые ракушки.
Я помню, как чайки летят на просторе,
Дымится глинтвейн в белоснежнейшей кружке.

Я знаю Россию, Москву или Питер,
Васильевский остров, Кронштадт, Светлогорск.
Все счастье мое в узелок соберите,
Сложите мне Новгород, Псков, Себеж, Приморск.

Свет черемухи белой
Разбудил на заре.
Выхожу я без дела
Погулять во дворе.

Ты ко мне не приедешь,
Ты ко мне не придешь.
Из серебряной тучи
Моросить будет дождь.

Маки и море прекрасны: они не ведают горя. Не знают: зимуют ли раки. Не спорят и не протестуют, как человек во фраке. Не мерзнут и не ревнуют в холодной небесной тельняшке. Раскинувшись на просторе, целуют в песочные губы суровое побережье. И все, что повисло на нитке как жемчуг: улыбки, слова, надежды - все превратится в камни и в соль, что разъест эпоху. А мы с тобой станем моложе: смешные и нежные как улитки, бессмертием упиваясь, смиренно ползти под плетью, носить золотые одежды, не плакать, не ждать и не охать над мертвой беспечной рыбкой. - Неплохо, - скажет фотограф. - Неплохо, - прицелится снайпер. И три отпечатка ладони останется нам на память: ты, я и эпоха. 

До тебя не добраться ни поездом, ни самолетом
Тысяча световых лет - просто невероятный барьер. 
Я знаю, что нельзя мне сорваться: с разбега, с разлёта
Врезаться в тебя, другим подавая запретный пример.

Пыталась лишь быть образцом верности, чести, морали:
Все хорошо получилось, но любовь вдруг вынесла мозг.
И перед ней мало кто устоит: забудет едва ли,
Преуменьшая свой человеческий и нравственный долг.