Встреча на Кубе — это прорыв фронта, организованного США против России

«Если до конфликта в Сирии было официально 1 млн 800 тысяч христиан, то сейчас 1 миллион 200 тысяч. Если в Ираке было 1,5 миллиона христиан, то сейчас 80 тысяч. Представляете, что творится?! Если еще 5 лет назад в Европе говорили о том, что католицизм должен ограничить свои миссионерские усилия в Европе, то сейчас говорят, что крестить детей, не достигших 16-летнего возраста, нельзя...»

Интервью с руководителем Российского института стратегических исследований Л.П. Решетниковым

— Среди российских аналитических институтов, Российский Институт Стратегических Исследований стоит особняком. Во-первых, РИСИ — это Институт, который имеет колоссальное международное и внутреннее влияние; во-вторых, к оценкам и аналитике вашего института у православных сложилось особое доверие.

— Спасибо большое! Очень приятная оценка, но мы более скромно себя оцениваем. Действительно в Институте сосредоточены очень мощные интеллектуальные силы аналитиков, и они, конечно, такой образ Института и создают... Что касается православия, то да — у нас в Институте есть церковные люди, которые смотрят на мир через призму веры, и это тоже усиливает нашу аналитическую работу.

— Митрополит Антоний Сурожский говорил, что русскому человеку, даже не ходящему в Церковь, православие присуще как некая естественная национальная идея и поведенческий кодекс. Думаю, к вам это применимо?

— Это применимо вообще ко всем русским людям. Даже те, кто себя называет часто атеистами, нередко ведут себя, как православные христиане и рассуждают, как православные христиане. А для значительной части народа, это, в общем-то, правильный кодекс поведения и внутреннего содержания человека. Вот уже тысячу лет мы все-таки остаемся христианами! За 70-80 лет такой заряд не может исчезнуть.

— Православный мир взбудоражен встречей Патриарха с Папой Римским. Как Вы оцениваете это событие.

— Я, как директор аналитического центра, работающего на Администрацию Президента, прежде всего, подчеркнул бы значение этой встречи в плане геополитическом — вообще политической ситуации в мире. А ситуация в мире очень сложная. Россия подвергается мощнейшим атакам со стороны США и их союзников или подчиненных. Эта атака иногда похожа на попытки полного блокирования России. Это первый важный момент. Второй момент — то, что христианство подвергается насилию, подвергается гонениям, подвергается ограничениям везде, а не только на Ближнем Востоке, в Сирии, где это так очень явно видно. Если до конфликта в Сирии было официально 1 млн 800 тысяч христиан, то сейчас 1 миллион 200 тысяч. Если в Ираке было 1,5 миллиона христиан, то сейчас 80 тысяч. Представляете, что творится?! Если еще 5 лет назад в Европе говорили о том, что католицизм должен ограничить свои миссионерские усилия в Европе, то сейчас говорят, что крестить детей, не достигших 16-летнего возраста, нельзя...

Т.е. везде, в том числе, и на Ближнем Востоке, атакуется христианство, в том числе, и православное христианство, как в Сирии, так и в Европе. Поэтому эта встреча важна и с геополитической, и с политической точек зрения. Она была необходима. И в какой-то степени это прорыв того фронта, который организуют США против России: встретились руководители двух крупнейших в мире религиозных организаций. А где встретились? Под боком у США, недалеко от Вашингтона — это тоже надо иметь в виду. Поэтому, с этой точки зрения, никаких сомнений, на мой взгляд, быть не может, и эту акцию надо оценивать положительно.

С точки зрения церковной нашей жизни — вероучительной — конечно, можно понять всех нас. Мы тысячу лет были разделены! Мы тысячу лет считали и считаем, что Католическая Церковь — это ересь! И сейчас ждать от нас, что мы вот так вот без тревоги, без волнений заговорим вдруг о том, что нам необходимо вероучительное единство — это наивно, это значит не знать наш православный народ, не знать, чем дышит народ.

Я думаю, что таких ожиданий в Патриархии и у самого Патриарха нет. Все-таки акцент делался на первые пункты соглашения. Это внешнеполитический акцент, то есть интересы России как государства. Что касается остальных пунктов — это пока обозначение тем, по которым можно будет или не нужно будет вести диалог. Это вот моя позиция и моих коллег. Думаю, что попытки каким-то искусственным образом ускорить этот процесс могут привести к очень негативным последствиям для Русской Православной Церкви, т.е. к поражениям, а может быть, и распадам, расколам. Тут надо быть внимательными и осторожными.

То, что развивалось тысячу лет, не меняется за год, за два, за десять и даже за 20-30-50 лет. Мы же не большевики — мы же не весь мир хотим разрушить, а потом построить! Здесь нужно, еще раз хочу подчеркнуть, отметить большую важность политического события — встречу представителей двух крупнейших религиозных объединений, что, конечно, в интересах нашей Родины в этот трудный, тяжелейший момент. И здесь Патриарх выступил именно как политик духовного плана, который не только защищает, но и реализует наши внешнеполитические интересы, внешнеполитические задачи. Что касается второй части, то тут нужна очень осторожная, внимательная и очень грамотная работа.

— В сборнике РИСИ появилась статья вашего автора, Цеханской, которая рассуждает о том, как Вашингтон ведет борьбу с нашим обществом изнутри, т.е. подрывая его морально, уничтожая основы семейной жизни. Не кажется ли Вам, что Папа Римский пошел неким образом против «вашингтонского обкома»? Ведь именно Вашингтон насаждает эту новую мораль?

— Мы думаем, что Католическая Церковь находится в кризисе, большом кризисе. В Европе кризис очень серьезный. Католической Церкви нужно каким-то образом из этого кризиса выходить, им нужен какой-то стимул, какая-то опора, какой-то партнер. И этим я объясняю такое отношение Папы Римского к идее диалога с РПЦ. А на кого еще опираться? Это с одной стороны. С другой стороны, рядовые католики, воцерковленные люди, с которыми удается в последнее время довольно часто встречаться, действительно искренне рады этому обстоятельству. Потому что они чувствуют себя в меньшинстве, чувствуют, что их атакуют, и, как обычные граждане, светские граждане — не миряне, не прихожане Католической Церкви, но сохраняющие какие-то традиционные ценности, они говорят: «Надежда только на вас! Надежда только на Россию». И поэтому и рядовые католики тоже об этом говорят. Возможно, такие тенденции есть и среди священников, и иерархов Католической Церкви. Но всё время должно быть «но», и мы это «но» должны учитывать.

Во-первых, в Ватикане есть иерархи, есть силы, которые пытаются навязать Ватикану и Католической Церкви не христианский, подход к таким важным вопросам, как семья, духовные ценности, вопросы демографии. Это уже типичный подход к борьбе с этими ценностями. Совсем недавно в Ватикане удалось отстоять традиционный подход по вопросам однополых браков, гомосексуализма, но в серьезной битве. Поэтому, когда мы говорим, что у нас есть общие задачи по этим вопросам, то надо иметь в виду, что эти общие задачи, которые мы можем обсуждать, мы можем обсуждать только с частью католических иерархов. Есть и такие, с которыми лучше вообще не общаться и не трогать этот вопрос. Они продолжают настаивать на прозелитизме, на поддержке униатства и других, очень спорных для нас вопросов. Поэтому, мне кажется, надо постоянно иметь в виду это «но».

— Теперь, если возможно, расскажите как развивается ближневосточный кризис? Как Вы считаете, будет ли конфронтация прямая с НАТО, с Турцией, как страной НАТО, или нам удастся избежать такого апокалиптического сценария?

— Действительно сценарий сейчас очень сложный. Развитие ситуации говорит о том, что Турция и в целом Запад в высшей степени обеспокоены не ИГИЛом, а тем, что террористов бьют! Террористы отступают! Террористы вынуждены искать какие-то варианты, чтобы сберечь свои силы... Этим, прежде всего, обеспокоен Запад. А Турция обеспокоена тем, что срываются ее планы по разделу Сирии и захвату части ее территории. Это ни у кого не вызывает сомнения. И она, конечно, готова к тому, чтобы ввести свои войска в Сирию. Если Турция введет туда свои войска, то сирийская армия, конечно, не выдержит и двух недель перед такой вот махиной регулярной армии, потому что Сирия вообще истощена войной. Они 4 года уже воюют. Появляется реальная угроза захвата вплоть до Дамаска. Сдерживают Турцию два фактора: возможная реакция России (наши руководители об этом говорят, и премьер-министр тоже об этом говорит; мы предупреждаем, что готовы на жесткий ответ), и второе — США, которые пока не решили для себя, что делать. Дело в том, что у них началась предвыборная кампания. Но есть вариант, и он выглядит довольно реалистичным, что США могут дать отмашку Турции на агрессивные действия в Сирии, то есть на ввод войск. А сами могут отойти в сторону, не участвуя. Т.е. попытаться сделать так, чтобы столкнулись Турция и Россия. Этот вариант вполне возможен, точнее, его надо обязательно рассматривать. Я думаю, что наше руководство этот вариант рассматривает. Всё это реально угрожает серьезным вооруженным конфликтом между Турцией и Россией. Поэтому решать этот вопрос сейчас очень сложно, надо взвешивать все обстоятельства, все факторы, всю информацию анализировать. Нам же остается молиться и о даровании победы нашим воинам, сражающимся в Сирии, и о сохранении мира, но всем надо иметь в виду, что ситуация архинепростая...

— Как Вы считаете, Западная Европа способна внять голосу разума по сирийскому конфликту, или она окончательно утратила право на собственную позицию и останется по-прежнему в подчинении у «вашингтонского обкома»?

Л.Решеников: Верхушка Западной Европы пока остается в полной зависимости. Среди политических деятелей там есть, конечно, понимание ситуации; есть желание сотрудничать с Россией; есть такие настроения, но пока до сегодняшнего дня, да и в ближайшие год-два-три высшие руководители Западной Европы, во всяком случае большинства стран, будут ориентироваться на позицию США. На мой взгляд, это может измениться только в результате одного — Россия будет укрепляться, Россия будет развиваться, Россия будет оставаться стабильной, Россия будет демонстрировать, что она действительно вышла на позиции мировой державы. Вот тогда в Западной Европе может и произойти смена некоторых лидеров, даже и смена элит. Тогда можно будет говорить о том, что, может быть, некоторые страны в Западной Европе проявят полностью или не полностью свою независимость и суверенитет. Сейчас же все-таки подавляющее большинство стран находится под контролем. Одни — под жесточайшим, другие — под несколько ослабленным, но, в целом — под контролем! И нам надо рассчитывать, прежде всего, на собственные силы, как всегда в нашей истории.

— Да, как говорил Александр III, у нас есть только два верных друга — армия и флот.

— Самый главный наш друг — это мы сами, наш народ. Если народ будет консолидирован, если он будет объединен, если он будет отмобилизован вокруг нашего Президента, нашего Патриарха, вокруг нашей политики, то мы непобедимы.

Беседовал Александр Артамонов

Радонеж