Хатынь и украинские националисты (Максим Цуканов)

В этот день, в 1943 году, украинскими националистами, под руководством немецких фашистов, была уничтожена белорусская деревня Хатынь.

— Вместе с Васюрой хатынцев расстреливали именно каратели, — дополняет собеседника Виктор Глазков, — они стали вокруг сарая, расставили пулемёты. Кто-то строчил из них, кто-то из автоматов. Нам удалось максимально установить всех действующих лиц, которые уничтожили Хатынь и хатынцев — все они украинцы. Понимаете, здесь уже национальность не так важна, так как у предателей нет национальности и им нет оправдания. Это люди, которые приняли нацистскую идеологию, и которых сегодня мы называем фашистами.

За три года оккупации фашисты уничтожили в Белоруссии 9200 населенных пунктов, причем 5295 из них — со всем или частью населения. 511 населенных пунктов так и не возродились после войны. Символом всех сожженных гитлеровцами белорусских деревень стала Хатынь. Последним днем этой деревни, находившейся немногим более чем в полусотне километров от Минска, стало 22 марта 1943 года.

До 1943 года Хатынь была обычной мирной белорусской деревней, насчитывающей 26 дворов. До Хатыни гитлеровцы добрались к вечеру 22 марта. Особо не разбираясь в обстоятельствах, они выгнали всех жителей деревни из домов, собрали их в сарае, который, обложив соломой и облив бензином, подожгли.

Убежать из деревни удалось только троим детям — Володе Яскевичу, его сестре Соне и Саше Желобковичу.

Из горящего сарая удалось выбраться еще двум девушкам: Марии Федорович и Юлии Климович. Но судьба не проявила благосклонности к ним — они погибли вместе с подобравшими их жителями деревни Хворостени, которая вскоре также была сожжена фашистами.

Из детей, находившихся в сарае, чудом удалось выжить только двоим — семилетнему Виктору Желобковичу и двенадцатилетнему Антону Барановскому.

В огне Хатыни погибли 149 жителей деревни, 75 из которых — дети до 16 лет. Самому младшему из них только исполнился год.

Из охваченного пламенем строения живым удалось вырваться только одному 56-летнему Иосифу Каминскому. Среди тел погибших односельчан он нашел своего смертельно раненного в живот сына, который вскоре умер на руках у отца.

Долгие годы в энциклопедиях писали (да и продолжают писать) так: «Хатынь сожжена немецко-фашистскими захватчиками». В популярных очерках и путеводителях обычно упоминали зондербатальон эсэсовца Оскара Дирлевангера. Точности ради следует указать, что зла на Беларуси этот военный преступник действительно натворил немало. Однако именно в Хатыни самого Дирлевангера не было…

В Хатыни немцы именно близко стояли, поскольку являлись «параллельными» командирами (шефами) в 118-м батальоне охранной полиции (Schutzpolizei). Батальон этот начал формироваться весной 1942 года под Киевом из числа предателей, пленных и дезертиров и всякого уголовного сброда.

Всей операцией на месте руководили оба командира батальона — немец Эрих Кёрнери и Константин Смовский, поляк по национальности, в прошлом петлюровец.

Отдавал распоряжения, лично сгонял хатынских жителей и затем стрелял из автомата начальник штаба украинец Васюра.

«Герои» Хатыни

Ныне всемирноизвестная Хатынь была полностью уничтожена карателями. Они же сожгли заживо и 149 жителей деревни. На протяжении долгих лет советская идеология твердила о том, что трагедия в Хатыни — дело рук гитлеровцев, и лишь в середине восьмидесятых стала известна настоящая правда о том событии. Правда, которую в СССР побоялись обнародовать даже во времена перестройки…

Осенью 1986 года в зале суда Белорусского военного округа было как никогда многолюдно. Среди свидетелей — в основном люди преклонного возраста. Практически все они были из одного региона — Минской области. Люди были явно напряжены, тихо «шушукались» и много говорили о войне. Разговоры прекратились, когда сотрудники милиции ввели в зал подсудимого — пожилого человека по фамилии Васюра — заместителя директора успешного совхоза в Киевской области. Он шел, опустив седую голову, немного шаркая ногами — шел медленно и всё время держался за сердце. Из гробовой тишины зала вдруг вырвалось пронзительное «Выродок!». Васюра никак не отреагировал, дошел до своего стула и тихонько сел, из-под лобья оценивая обстановку. Именно этому старику, спустя долгие годы, и предъявили обвинение в организации уничтожения Хатыни и её жителей.

— Вот смотрите — Васюра Григорий Никитич, украинский каратель. Это он уничтожил Хатынь — показывает мне фотографию большого размера председатель того судебного заседания Виктор Глазков. — Посмотрите на его злые, пустые глаза. Григорий Васюра, украинский каратель Уже тогда, в 86-ом «хатынское дело» произвело эффект разорвавшейся бомбы, ведь десятки лет сожженная деревня была символом зверств фашистов на территории Беларуси. На самого Васюру в восьмидесятых мы вышли случайно. Незадолго до этого громкого дела военный трибунал рассматривал дело изменника Родины Мелешко, который командовал одной из рот 118 карательного полицейского батальона — того самого, который одну за другой жег белорусские деревни. Именно тогда и всплыла фамилия Васюры.

В кротчайшие сроки сотрудники КГБ доставили пенсионера в Минск. Здесь и стали открываться первые подробности. Сразу же после войны за связь с немцами — как гласило обвинение — Васюра получил двадцать пять лет лагерей. Правда, отсидел только три года, после чего попал под амнистию — хатынский эпизод в то время так и не всплыл. После того, как Хрущёв озвучил доклад о культе личности Сталина, Васюра и вовсе стал чувствовать себя уверенно — утверждал, что его посадили за то, что был в плену. Ему поверили. Всё послевоенное время Васюра спокойно жил и работал в совхозе под Киевом, получал поздравления с днём победы, а на встречах с пионерами даже рассказывал о своём геройском прошлом. Когда же сотрудники органов госбезопасности приехали за «ветераном», Васюра твердил, что это некое недоразумение. Правда, когда в Минске началось предварительное следствие по «хатынскому делу» — пенсионер притих, ведь начали всплывать всё новые и новые факты его злодеяний.

Вспомнить всё

Позднее следствие установит: в первые дни войны связист Григорий Васюра попал в плен к гитлеровцам, добровольно перешел на их сторону, закончил школу пропагандистов, и уже спустя год работал в полиции оккупированного Киева, где через некоторое время и возглавил карательный батальон. Бойцов батальона, отличившегося особой жестокостью ещё в Бабьем ЯрУ, немецкое командование отправило в Белорусскую республику для борьбы с партизанами.

— Васюра очень искусно защищался, — продолжает Виктор Глазков, — Где надо — ссылался на забывчивость, или всё помнил в деталях, но только не Хатынь. Вот, например, он вспоминал, как они жгли другую деревню — Осовы. Васюра рассказывал, как шли к этой деревне, какая была погода, какой мост проходили. Он до деталей помнил, как сгоняли людей в хлев, как пытались его поджечь, но пошел дождь — и так далее, т. е. всё до мельчайших деталей. Что же касается Хатыни, то говорил, что даже названия такого не помнит.

Живые свидетели

На судебном заседание 86-го года в качестве свидетелей прошли двадцать шесть карателей. Их привезли в Минск со всего Советского Союза. Каждый из них к тому времени уже отбыл своё наказание за помощь немцам. Их до сих пор помнит журналист «Известий» Михаил Шиманский — единственный представитель печатного издания.

— Каратели, естественно Васюру узнавали — говорит Михаил Николаевич, — Они рассказывали, как он отдавал команды, какие это были команды, каким оружием пользовался и как добивал раненых. Опознали Васюру и несколько жителей близ лежащих деревень. Говорили, что он всегда ходил такой весь вычищенный, выбритый, потянутый, вообщем, настоящий эсэсовец. Нужно сказать, что зал вообще постоянно реагировал — люди всё время выкрикивали различные реплики и даже порывались учинить самосуд.

Один за другим показания давали уцелевшие свидетели — не только хатынцы, но и жители других деревень. Кстати, после трагедии в Хатыни, в живых осталось шестеро: Иосиф Каминский (именно его скульптура с погибшим сыном на руках сегодня является главным монументом мемориала), Антон Барановский, Александр и Андрей Желобковичи, а также Владимир и Софья Яскевичи. Ещё две девочки из Хатыни — Татьяна Карабан и Софья Климович — спаслись по чистой случайности — ушли в гости в соседние деревни.

— Впоследствии экскурсоводы также никогда не вспоминали, говорит Виктор Глазков, — что житель деревни по фамилии Иотко также не погиб. Полуобгорелый, он с тяжелейшими ожогами шел за карателями, и просил его пристрелить, так как мучаться не было сил. Они лишь улыбались ему в ответ и говорили, мол, зачем на тебя патроны тратить, ты и так через пару дней помрёшь как собака. Так и случилось — он умер через несколько дней.

Эмоциональное напряжение было настолько велико, что на процессе постоянно дежурил врач. Даже спустя десятки лет, свидетели вспоминали ужасающие детали зверств, как буд-то пережили их вчера.

— Когда каратели вошли в дом, я тихонько сидела в погребе с картофелем, вспоминает на митинге-реквиеме — жительница Хатыни Софья Яскевич, — каратели зашли в дом, увидели, что всё уже разграблено, и не стали никого искать — так я и спаслась.

— А я до сих пор как закрою глаза, — дополняет её уцелевший Виктор Желобкович, — так и вижу: догорающий сарай, обгоревшие трупы своих сверстников и семьи. Люди хоронят близких один раз, а я всю жизнь, как у раскрытой могилы.

Долгожданное признание

Не смотря на неопровержимые свидетельские показания, Васюра продолжал отпираться, даже когда все улики были против него. Саму же трагедию в Хатыни следствие восстановило практически по минутам. Утром 22 марта группа партизан специально повредила линию связи фашистов. Кто были эти партизаны и к какому соединению относились — следствие так и не установило. Посему и в деле они шли как «группа партизан». Народные мстители засели в засаду и ждали тех, кто будет эту связь восстанавливать. Из посёлка Плещеницы на ремонт линии выехал грузовик с немцами, которые, помимо восстановления связи, должны были сопровождать шефа роты полицейского батальона Ханса Вельке. Кстати, Вельке был олимпийским чемпионом 1936-го года по метанию ядра, любимчиком Гитлера. Партизаны расстреляли две машины, Вельке и два бойца погибли на месте, остальные фашисты не пострадали.

После убийства Вельке, тут же по тревоге был поднят немецкий карательный батальон оберфюрера СС Дерливангера, который находился в соседнем посёлке Логойск, и тот самый 118-й карательный, которым и командовал Васюра. Когда батальоны приехали на место происшествия, то тут же начали искать виноватых. В начале расстреляли случайных дровосеков из деревни Козыри — тень подозрения в нападении на немцев сразу пала на них, но затем, по следам на снегу каратели пришли именно в Хатынь.

— Васюра до последнего не признавался, что был в Хатыни, говорит журналист Михаил Шиманский, — но когда понял, что отпираться уже бессмысленно, когда понял, что деваться ему некуда — бросил со злостью: «Да, я и Хатынь вашу жег! И я стоял у сарая и в упор расстреливал тех, кто пытался выжить!»

Дело о начальнике штаба 118-го полицейского батальона Григории Васюре разбиралось более полутора месяцев, и заняло почти два десятка томов. Васюру признали виновным по всем пунктам обвинения, и приговорили к высшей мере наказания. В письмах советскому правительству, каратель просил заменить её на тюремное заключение, писал, что будет много работать и своим трудом — даже самым тяжким искупит свою вину. Но приговор оставили без изменения — расстрел.

За годы войны фашисты сожгли более шестисот белорусских деревень. 186 из них так и не восстановили. После окончания суда журналист Михаил Шиманский напишет большую статью о трагедии в Хатыни, где изложит все материалы судебного процесса. В «Известиях» его так и не напечатают, даже не смотря на перестройку — цитата — «по политическим и национальным соображениям». Правда о Хатыни станет известна только после распада СССР.

Послесловие

История Хатыни не уникальна. Во время Второй мировой войны были сожжены заживо жители 628 белорусских деревень. 186 из них так и не были восстановлены.

В общей сложности, 118-й украинский полицейский батальон принял участие не менее, чем в 12 подобных карательных акциях.

belarus-eot