- Семёныч, ты представляешь какая досада. – Обратился долговязый, нескладного вида мужичок к высокому, подтянутому, спортивного вида человеку средних лет.
Голова мужичка всё время дергалась и напоминала упавшую с дерева большую грушу, воткнутую кустурком в липкую грязь… Тагметовская спецовка, какую обычно носят бригадиры-прокатчики, висела на нём нелепо и мешковато. Из-под прокопчённого козырька оранжевой каски топорщились два сердитых мутных зрачка и напряжённо сверлили гладкое лицо собеседника.
- Чё у тебя? – Лениво полуобернулся Семёныч, даже не сделав усилий поднять веки и взглянуть на говорившего.
Воткнув руки в боки, мужичок шагнул вперёд и смачно шмыгнул носом, видимо, для самоутверждения и успеха мероприятия.
Семёныч стоял как вкопанный и выжидающе смотрел искоса на пустой трубный стеллаж-карман. Коричневая, суконная куртка, прошитая суровой ниткой, облепленная лейбами на рукавах и груди, блескучая каска с логотипом «ТМК ТАГМЕТ» говорила о его высокой должности – начальника смены, не ниже.
- Да вот, понимаешь, - продолжал мужичок, брызгая слюной. - Беспредел у тебя в третьей смене. А ты мер никаких… Ходишь себе, ходишь, отворачиваешься от проблем… рабочий класс на твоих глазах мордуют, топчут ногами, втаптывают в грязь…никаких мер… никаких мер… Зачем спрашиваю… начальники смен нужны…? Получается – вы только каски носить – мастера, а чтоб в душу заглянуть бесправному рабочему с прокатного стана – вас не доаукаешься…
- Да что тебе надо, Иванов? Говори конкретно!
- Да вот понимаешь, ложу, ложу в твою кабинетную тумбочку свои деньги, прихожу к ней после смены, а их там нет. "Кто взял!?" – Спрашиваю я у рабочего класса в лице обмылков - Васьки, подручного смазчика, и Кольки стропового, сопровождавших меня в твой кабинет в качестве свидетелей и понятых. Никакой реакции. Стоят мордатые лыбятся, плечами жмут, перемигиваются…Ни одна ж падла не признаётся. Вот и ты, наверное, не знаешь? Не знаешь же? Или знаешь ?
- Это что зановости ?А какого хрена ты таскаешь в мой кабинет посторонних? И зачем вздумал класть свои деньги в мою персональную тумбочку? Очумел? - Также не глядя в лицо Иванова, продолжал говорить Семёныч.
- Я же ложу потому, что у тебя сохраннее, ты ж начальник, а я так – чернота, голь перекатная…, работяга, изничтоженный делопроизводством, замученный статистикой, профсоюзами кинутый и позаброшенный, забитый начальничьими окриками и неадекватными письменными распоряжениями. Ты бы принял меры… чтоб мои гроши в сохранности были. Думаешь мне легко туда ложить, отрывать от беспомощного тела своё честно заработанное…, а оно всё как в дырыщу утекает…
- Иванов, ты часом не болен? Может в медпункт отвести? – Наконец-то, развернувшись телом до конца, проговорил сухо Семёныч.
Глаза его непонимающе, но очень пристально осмотрели нескладную фигуру Иванова.
- Да я сам щась туда пойду. – Потёр лоб пальцем Иванов, шоркнув омасленными ботинками о блестящий кафель темперного склада готовой продукции. – Я медсестре Клавдиевне, тоже ложил в тумбочку свои гроши. У Кольки Проскурьева, мастера, взял из штабелировачной тумбочки и дурочке этой всунул в амбулаторную. Пойду позднее проверю сохранность.
- Не промахнулся, всовывая ?
- Та нет, нормально всё зашло…
- Неее... ну вообще … ты хоть предупредил её, что всовываешь?
- А зачем? Медсестра, как и ты, человек ответственный… Должна сам прочувствовать моё всовывание... А ты, Семёныч, отдавай мои гроши!
- С какой это стати они твои? Там всё моё лежало… документы, визитки, ну и ещё кое-что...
- Неее… ну я же в твою тумбочку ложил свои кровные, вот этими ручищами заработанные… значит, только ты и мог их взять… Кто ж ещё?
- Ну, братец, ты даёшь!
- Ничего я предосудительного не делаю… Тумбочка твоя, а деньги мои… всё развивается по спирали… Гони десять тысяч… Желательно тысячными купюрами… Сотки не давай…. Мороки только с ними.
- Иванов, ты не просто больной, а больной идиот! Скажи мне, кому ты ещё клал деньги в эти, как их… тумбочки…?
- Петрову, мастеру со слесарки… Сидорову, исполняющему обязанности начальника темперного склада…. Чижонкину, начальнику участка ямы окалины, Крутоберкину, руководителю проектно-распорядительного бюро… Да многим… Профсоюзных лидеров тоже не забыл. Каждому по пять штук в тумбочки зарядил… Вот сейчас выбью с тебя десятку… и пойду других лопатить…
- Ну, Иванов, теперь я понял... ты не дурак… Главный разводила Чубайс позавидует. Скажи, директору завода в тумбочку случаем не положил ?
- И ему в тумбочку ложил… сто двадцать девять тыщ триста сорок семь рублей и пятьдесят три копейки… И с него выбью бабки… Пусть знать, как трудно приходится зарабатывать рабочему человеку.
- Придуриваешься…, кровь мою мутишь… Ну а скажи мне, где ты взял такую решительную сумму?
- Как где? Естественно, из тумбочки… Мне из своих тумбочек дали: Виталька с участка приварки… Игорёшка, начальник отдела нормировщиков, Василёк, руководитель бюро по контролю и исполнению приказов… Вот и получилось в общей сумме 129 тысяч 347 рублей и 53 копейки… Вот я их того… положил к директору в тумбочку, когда решал с ним вопрос по бесплатной квартире для меня… Ну так ты будешь отдавать десять тысяч?
- Не буду!
- Неее… ну… нехорошо как-то… дерзко, а я считал тебя ответственным человеком… Думаю, уложу десять тысяч самому устойчивому и не предвзятому, а ты дерьмом оказался…. Нельзя же так обходится с рабочим классом… кто ему не поможет как ни сам начальник… Хочу, чтобы вера в тебя не пропадала у меня… Гони десять тысяч!
- Не буду я ничего гнать! Иди к чёрту! Тумбочка моя! Я не позволяю никому без спросу тыкаться в неё!
- А я-то думал ты человек… - сожалеючи и назидательно покачал головой Иванов. - Теперь мне всё ясно. Ты жлоб, первостатейный. С такими надо ухо востро держать. Я давно уже говорил директору, Ивану Сергеевичу, нехорошая эта личность – Семёныч, ох, нехорошая! Его давно уже пора поставить на личный директорский контроль. Тот со мной согласился. Завтра же пойду за тумбочным баблом к Ивану Сергеевичу, и скажу: надо с этим Семёнычем что-то решать. Рабочего класса не чует, отшвыривает от себя как собак. Не пора ли поставить перед ним жирную точку? Так что, давай десять тысяч моих или…
После этих слов Семёныч побелел и учащённо заморгал глазами. Голова у него также задёргалась, как и Иванова, но чаще и резче.
- Да на, сволочь, подавись… - Вытащив из кармана куртки портмоне и нервно теребя его в руках, вытащил пять пятитысячных и бросил на блестящий пол.
Развернувшись, Семёныч почти бегом побежал с темперного участка. Рабочий класс в лице Игорёхи, смазчика, Ваньки, полотёра, Серёньки, подготовителя зарядных устройств, Машутки, уборщицы темперного склада стояли, смотрели вслед Семёныча и лыбились. Таким они его ещё никогда не видели.
Иванов, раболепно согнувшись, встал на колени и принялся собирать, лазая по полу на коленях, разлетевшиеся бумажки, приговаривая:
- Эх, хе, хе… жлоб, он, и есть жлоб… Хотя можа и нет. Я просил десять тысяч, а он дал пятнадцать. Это, наверно, премия за хорошую работу. Сейчас пойду в медпункт, пусть Клавдиевна из своей тумбочки достанет мои деньги… Я ж их туда тоже ложил !
