Елена Катишонок: Я всю жизнь сочиняю одну бесконечную книгу (Майя Кучерская)

Образец литературной свободы и сердечности к миру, проза Елены Катишонок стала одним из самых важных приобретений нашей словесности в последнее время.

Первый роман Елены Катишонок «Жили-были старик со старухой», повествующий о четырех поколениях одной семьи, вошел в короткий список Букера прошлого года. Только что опубликована вторая часть этой прекрасной семейной саги — «Против часовой стрелки» (М.: Время, 2010), и она ничуть не хуже — та же смелость и свежесть языка, тот же мягкий юмор, то же родственное внимание к своим вымышленным героям, реальной русской истории и нам с вами.

— В обеих книгах вы немало пишете о вещах страшных, неприятных, тяжких — концлагере, высылке поволжских немцев, смертельном голоде в русских деревнях. Почему вам кажется важным про все это рассказать?

— Я не рассказываю, я пытаюсь напомнить. Все это было рассказано задолго до меня — лучше и подробнее, со статистикой и свидетельствами очевидцев. А я пишу о том, как одна обыкновенная семья проходит эти испытания, проживает их на собственной шкуре и как Большая история пытается искорежить человека — семью — судьбу, раздавить, сделать из человека нелюдя, однако побеждает именно человеческое начало — вопреки всему.

— Кем вы себя больше ощущаете — летописцем, писателем, просто частным человеком, решившим записать историю своей семьи?

— Свою семью описать было бы трудно — придумать оказалось легче. И увлекательней: в процессе работы я так привыкла к моим — не моим Ивановым, что просто-напросто заходила в этот роман, как к себе домой, только герои об этом не знали: они были заняты своими делами, которые я же для них и придумывала. Я — сочинитель.

— Вместе с тем ваша сага совпала с модой на составление своей родословной — как бы вы прокомментировали это поветрие?

— Составление родословной — звучит серьезно. Все зависит от цели. Если ищут свои дворянские корни, могу только сказать: удачи! Но возможно, они не застали своих бабушек и дедушек или по нетерпеливой привычке молодости не вслушивались в их рассказы, а теперь стало интересно: кто я, кто они, а кто был раньше, как и чем они жили, а главное — как выжили? Иными словами, как люди смогли уцелеть и стать теми, кем стали? Это я хорошо понимаю: в моем романе тесно связаны четыре поколения.

— А что кроме сочинения книг вы делаете (делали) еще? Чем вы занимаетесь?

— Действительно, жизнь вмещается в пару строк. Я рижанка, с 91-го года живу в Бостоне. Преподаю русский язык и литературу. Мои студенты начинают с азбуки, а когда мы расстаемся, они успевают полюбить Пушкина, Гоголя, Булгакова. Мы вместе читаем Шекспира, Стивенсона и Милна, сравниваем переводы с оригиналом; они пробуют переводить сами — и понимают, что такое радость творчества. Кроме того, я готовлю к печати рукописи. Читаю, многих авторов открываю заново. При этом мне иногда кажется, что я всю жизнь сочиняю одну бесконечную книгу, один роман. Когда редактирую чужой текст, когда занимаюсь со студентом, когда слышу, как говорят незнакомые люди, которых никогда не видела и едва ли увижу: на улице, в магазине, в кафе.

— Ваша вторая книга называется «Против часовой стрелки» — и действительно, вы легко нарушаете хронологию, перемещаетесь по разным эпохам. Значит ли это, что вы «против», что вы со временем боретесь?

— Когда человек вспоминает свою жизнь, это очень похоже на то, как заводились старые будильники — против часовой стрелки, т. е. каждый поворот словно возвращает назад, в другой возраст, в другое время и почти что в другую реальность. Отсюда название. Со временем бороться бессмысленно — я стараюсь умело, насколько это возможно, распорядиться им, пока время не распорядилось мною.

— Каковы были ваши ожидания, когда вы опубликовали первую книгу в России, изменилось ли ваше самоощущение после того, как она попала в шорт-лист Букера?

— Мне хотелось, чтобы роман вышел в России, — он вышел. Букеровскую премию я никогда на себя не примеряла — попала в короткий список. Самоощущение ближе всего к удивлению…

— Почему вы все же не приехали тогда в Москву, на букеровскую церемонию — так сложилось или это было сознательное решение, продиктованное… чем?

— Я не знала «правил игры». Знала дату окончания «забега» — и только; а предполагалось ли мое присутствие в Москве при награждении, не имела представления. Покупать билет из-за океана, чтобы лететь — без приглашения — «в Москву, на букеровскую церемонию», звучало для меня, как… на деревню к дедушке.

— Вы попали в нашу литературную жизнь как бы ниоткуда. Но так, конечно, не бывает. Откуда вы на самом деле? В литературном, культурном отношении?

— Откуда? Из русского языка. Родилась в Риге, где изучала русский, живу в Новой Англии и учу русскому; пишу по-русски.

2010

www.vedomosti.ru