Не забывай, душа,
зловещее безмолвное унынье,
когда без цели и без смысла
сиротливо
перелетала ты с уступа на уступ
гор тощих и уродливых, их пики
торчали вверх, где неба нет,
лишь серость…
Внизу тянулись голые долины,
где всё мертво,
и даже нет песка,
а только пыль и пепел.
Там безприютно,
сумрачно,
тоскливо…
Зачем же гордости настырной
даёшь себя влачить туда?!
Жили мы, себя обкрадывая,
Жизни суть почти напрочь выхолостив,
Чистота даже нас не радовала,
Голос совести до шёпота стих.
Воле злой покорялись слепо
И над бездной уже зависли.
Хладный ужас мрачного склепа
Наполнял боязливые мысли.
В непостижимой беспредельности
явилась твари Простота
и обнажила мирозданья суть
изображением Креста.
Изнемогая от страдания,
об избавлении моля,
я в солнце раннего сияния
узрела Тайну Бытия.
Не обжигая своим пламенем,
льёт свет вне времени оно…
А нам одно лишь нужно знание —
всё на Кресте сопряжено!
И забылось всё! Только дивный Свет…
В Нём блаженный покой…
А что было мной
приближалось к Нему,
раствориться стремясь в Нём навеки.
На безмолвный вопрос
был безмолвный ответ:
Что-то есть в ином измерении,
что зовется Ксеней и Женею.
И очнувшись мгновенно
на грешной земле,
продолжала блуждать без веры я.
Но открылась мне Книга,
А в Книге слова:
«Не войдет в Него ничто скверное».
