Сказка

Театральная крыса забралась на стол, поздоровалась с шахматными фигурами и завела беседу с чайницей.
- Все они одинаковые, эти чайники; жаловалась та крысе.
Конечно, чайница была категорична в суждениях, но что делать, если всю жизнь тебе попадаются одни чайники, ну в лучшем случае – чайники со свистком.

- И не говорите; поддакивала крыса, ей было особенно приятно сопереживать чайнице, потому что она была особенно довольна своей семьёй, - уж где где, а там меня понимают; говорила она, а от любых неприятностей я всегда успею спрятаться в нору.
- Не волнуйся, утешала крыса чайницу, разве ты не знаешь? Желания всегда исполняются, а значит всё будет хорошо.
Всё будет как заслужишь; подумал лежащий поодаль шарф, но вслух ничего не сказал, он вообще редко говорил, не потому что ему нечего было сказать, а просто он умел чувствовать кому с ним будет интересно, а кому нет. За это фигуры из шахматной коробки считали шарф неинтересным собеседником и вспоминали о нём только когда хотели чтоб он согрел их своими широкими рукавами. Крыса и офицеры из коробки с сожалением смотрели на него – если раньше он и был кем-то, то теперь эти времена прошли. А королева с королём и вовсе не задумывались о каком-то там шарфе – они были самыми важными в коробке о чём часто напоминали остальным.
- Подумаешь, просто им повезло, что их вырезали именно такими; злились мелкие фигуры, во всех своих неудачах обвиняющие свою картонную маму – коробку.
- В ней тесно, темно и неуютно; кричали мелкие фигуры.
С шарфом случалось много приключений, однажды он даже взял за руки двоих, которые никак не находили верных слов, и так, рядом с ним, они смогли говорить сердцами – но об этом шарф рассказал только фарфоровому дракону – единственному своему другу.
Дракон с шестью своими братьями родился в горах, где их учили сражаться, чтоб сделать мир лучше. И только он не смог ничему научиться, а когда настал срок им улетать, дракон сказал:
- Я не смогу делать мир лучше, я не могу с ним сражаться.
- Ты можешь его прощать, отвечал учитель, а значит сможешь и полюбить.
И драконы разлетелись, а он вскоре стал подсвечником, на голове его крепилась свеча и все теперь считали дракона фарфоровым, хоть он и был живой.
Свеча, которую зажигали вечером, освещала весь стол, но сам дракон неизменно оказывался в тени и потому никогда не видел своего огня.
- Ничего, говорил ему шарф, скоро взойдёт солнце и тебе будет так же светло как сейчас нам.
Так и случилось. И все вещи решили устроить званый обед чтобы отпраздновать новый день.
- Наконец, долгожданный праздник, говорила крыса на обеде, как хорошо, что все мы знаем друг друга и всем нам есть что сегодня загадать и вспомнить.
Мелкие фигуры пожелали себе стать крупнее, а королева с королём – чтоб королевские лица появились у них и на оборотной стороне. Чайница вспомнила о своих знакомых чайниках – в общем неплохих, хотя и несколько пустых. Шахматная коробка подумала о детях. Шарф и дракон – друг о друге. И только сгоревшей спичке, той, которой зажигали свечу, нечего было желать себе:
- Я сгорела и теперь никому не нужна – скоро меня выбросят в мусорное ведро и никто в целом мире меня не вспомнит и не полюбит. Я б пожелала кому-нибудь счастья – да у меня его нет.
Новый день не принёс ей радости – а будущего спичка боялась.
Но для тех, кто сгорая приблизил собою Рассвет, как и для остальных, всё исполнится, как они того и заслуживают, а пока только мудрый шарф знает, что мир не задумывался быть плохим, да дракон верит ему, прощая забывших, - ведь верить можно за всех, как дарить счастье можно его не имея.