Про мамао и джип

Однажды, подходя к зданию Патриархии, Святейший Павел заметил у входа много иномарок и поинтересовался, чьи это машины. Ему сказали, что это машины архиереев. На что Патриарх с улыбкой сказал: «Если они, зная заповедь Спасителя о нестяжательстве, имеют такие машины, то какие же машины у них были бы, если бы этой заповеди не было?»
«Четыре истории о Сербском Патриархе Павле»
Юрий Максимов

Бывает же такое: любящие вроде люди от души хотели сделать приятное, а вместо этого получился целый мешок проблем. Такой вот неутешительный вывод сам собой напрашивался отцу Георгию, когда он со своего балкона рассматривал полученный на юбилей подарок.

Десять лет священнической хиротонии прихожане посчитали значимым событием и насобирали-таки любимому батюшке деньги на «Тойоту».

Вчера ребята-активисты подогнали автомобиль к его дому и вручили ключи. Контраргументы к их доводам оказалось найти довольно трудно:

– Чем наш мамао хуже других, – рассуждали они. – Он же не негр, чтобы в автобусе трястись.

Напрасно отец Георгий пытался втолковать заботливым чадам, что у него и прав-то нет, и водить он не умеет, и видит плохо. У них на всё был готов ответ:

– Научитесь. И права получите.
– Раз со зрением плохо, мы вам навигатор купим.

Попробуй-поговори, когда тебя не хотят слышать.

Больше всех джипу обрадовался сын священника Саба:

– О, какая крутая тачка! Тебе не нужна – мне давай. Через год точно права получу, даже если пять раз пересдавать буду. 
– Посмотрим, – буркнул батюшка.

Перспектива видеть сына-бездельника за рулем дорогого автомобиля выглядела безрадостно. Саба никак не хотел утешить родительское сердце благочестием и хорошей учебой. Если раньше случались детские забавы, то теперь еще и, будь он неладен, наступил пубертат. Саба вымахал под два метра, и по шее ему уже не дашь – чуть что огрызается и права качает. На прошлой неделе пришлось из-за него с полицией разбираться. Вспоминать не хочется. А тут еще подарок этот – готовое искушение. Если на чужом мопеде недавно ухитрился в аварию попасть, то куда на этом танке врежется?

Тем временем внизу, около драгоценного приобретения, возникли двое местных биржевиков – Гоча и Нуго. Оба как братья-близнецы: слегка помятые, без определенного возраста и социального статуса.

– Смотри, и этот спекся, – процедил Нуго и пнул иссиня-черную покрышку.
– А я его за человека считал, – в тон ему подхватил Гоча. – Все мамао одинаковые.

Диагноз был закреплен просторечным выражением многофункционального использования. В нем слышалось раздражение по поводу неудавшейся жизни и несправедливости мира, а также и тех, кто говорит одно, а делает другое.

Пришлось уйти с балкона, чтобы избежать осуждения. Как ни пытаешься жить по-людски, а хорошим для всех всё равно не будешь.

Отец Георгий не собирался быть священником, но так вышло. В экстремальной ситуации дал обет. Просимое исполнилось, и пришлось резко менять планы. В той, другой, жизни он представлял себе священников совершенно иначе. Впрочем, как и вообще всех верующих. Тогда они виделись ему эдакими земными небожителями, которые постоянно молятся и иногда даже забывают есть. И все как один добрые-предобрые – одну любовь вокруг себя расточают. Потом было много болезненных разочарований. Как известно, розовые очки обычно бьются стеклами внутрь. В итоге выяснилось, что в Церкви все люди точно такие же, как в любом офисе – с тем же набором страстей, но иногда попадаются и очень хорошие. Да еще и с настоятелем ему не повезло – точно так же, как с начальником на гражданке. С той лишь разницей, что в миру можно на другую работу перейти, а тут – ни-ни. Послушание превыше всего. А жалобщиков и критиканов ни в какой конторе не терпят, а уж в Патриархии – тем более.

Мало, значит, было текущих неприятностей, так еще и этот передвижной соблазн возник.
Отец Георгий полез в интернет, чтобы посмотреть, сколько может стоить этот гроб на колесиках. Оказалось, что джип стоил, страшно представить, 15 тысяч долларов. Расход бензина составлял 12–13 литров на сто километров. Масло ему тоже требовалось, соответственно, дорогущее.

Батюшка прикинул траты: бензин, запчасти, гараж, сигнализация... Словом, не было печали. Незаметно для себя начал читать комменты по интересующей теме:

 – ...Зажравшиеся попы…
 – ... Кушают бюджетные деньги и еще учат нас жизни…
 – ... А людям на лекарства не хватает...

Покликал еще. Очень уж зацепило. И наткнулся на апофеоз: Нана Какабадзе[1] на «YouTube» разоблачает мину замедленного действия времен Саакашвили:

– Это он заставил епископов пересесть на джипы, чтобы вызвать возмущение народа против Церкви. Отказаться никак было нельзя. Епископам пригрозили: «Увидите, что будет!»

Это было последней каплей, переполнившей море. Отец Георгий выключил ноут и пошел собираться на вечерню. Лучше бы и не читал ничего. Народу в церкви было немного. Завтра обычная суббота. После службы батюшка уже начал было разоблачаться, когда его окликнула Назико, слишком уж преданная его духовная дочь. Не реже раза в неделю она приносила на исповедь исписанные мелким почерком тетрадные листы с повторяющимися грехами и помыслами.

Назико жила с мужем Анзором, четырьмя детьми, свекровью, разведенной золовкой и двумя ее детьми в жуткой тесноте на съемной квартире. Все домочадцы ругались друг с другом в день по три раза, а то и чаще, и потому причины для исповеди никогда не иссякали. Вот и бегала Назико изливать всё новые и новые подробности любимому пастырю. А листы с грехами были, скорее, поводом для общения, чем духовной потребностью.

Даже отец Бидзина, тот самый, часто критикуемый мысленно настоятель, заметил эту массированную осаду и посочувствовал отцу Георгию:

– Да ты ее сразу епитрахилью накрывай – и дело с концом. Некоторых по-другому ведь и не уймешь. А если всё, что она говорит, слушать, то можно и умом тронуться. Бабы – они такие: волос длинный, ум короткий.

Назико судорожно схватила благословляющую руку и зачастила:

– Я повешусь, мамао. Точно повешусь. Знаю, что грех. Но не могу больше. Сегодня моя свекровь говорит...

И полилось, словно из опрокинутого ведра, про невымытую тарелку, какие-то простыни и прочие мелочи, которые дают обильную пищу большой войне, когда в доме собрано больше двух женщин, не любящих друг друга. Слушая этот монолог, батюшка вспомнил было анекдот про раввина и козу, но у духовной дочери было неважно с чувством юмора, и отец Георгий удержался от пересказа.

Выход из этой ситуации был простой – молодая семья должна жить отдельно и встречаться с родственниками не чаще одного раза в неделю. Но Назико надо было как-то утешить и подарить ей надежду на будущее:

 – Вот увидишь – всё изменится. С Божией помощью.

Выплакав свое горе, Назико ушла. У отца Георгия почему-то разболелась голова.

Ночью он дурно спал, и Назико со своими бытовыми проблемами никак не выветривалась из памяти. Как вдруг эврикой блеснуло гениально простое:

– Надо продать «Тойоту» и купить им какую-нибудь развалюшку на окраине.

Эта мысль успокоила батюшку, и он наконец заснул после трудного дня.

Последующая неделя прошла в поисках подходящего домика с садом и покупателя на джип. Скорости процессу придал один неприятный инцидент. Позвонил троюродный брат и попросил одолжить три тысячи долларов. Напрасно пришлось доказывать, что в семье священника нет и никогда не было таких денег.

– Так, да? – обиделся проситель. – Не хочешь, значит, родственнику помочь. Такую дорогую машину заимел и еще плачешься? Впрочем, ты всегда был жадным.

И в трубке раздались возмущенные длинные гудки. Перезванивать и что-то объяснять было бессмысленно. Не заставил себя ждать и следующий привет от темных сил. Кто-то свинтил зеркальце у новой машины. Сигнализацию богоспасаемые чада впопыхах так и не установили. Пришлось просить соседа отогнать машину на платную стоянку.

Очевидность подстегивала продолжать поиски, так как платить за стоянку и не пользоваться автомобилем казалось верхом идиотизма. Отец Георгий настроился на многомесячную канитель, но дело сладилось на удивление быстро. Уже в ближайшие выходные пришлось ехать в Рустави, чтобы переоформить машину на нового счастливчика. Потом вернулись в Тбилиси для заключения договора купли-продажи дома. Подписав все бумаги, батюшка облегченно вздохнул. Назико хоть не будет доканывать его своими слезами, и на новом месте ей точно найдется, чем заняться. Труд на земле успокаивает помыслы. Что ни говори, просто гора с плеч. Хорошо, что Господь велел делиться.

 Примечание
1. Член Группы по делам политических заключенных и политически преследуемых Нана Какабадзе.