Попутчики

   Наверное, такая погода посылается нам для вразумления. Весна не за горами, и февральская оттепель превращает хрусткий снежок в грязное месиво, в котором вязнут ноги, промокают брюки, а предательский ледок под растаявшим снегом делает походку деревянной. Тут уж поневоле все мысли сводятся к одному: не навернуться бы. Училась бы на молитве так сосредотачиваться, говорю сама себе. От трамвайного круга до храма – минута медленной ходьбы. Мне кажется, мы идем уже полчаса. Из динамиков, установленных на стенах храма, доносится голос диакона и отвечающий ему хор. Похоже, к Причастию успеваем. Уже хорошо. Перед нами так же осторожно вышагивает пара – мужчина и женщина. Обогнать их не представляется возможным, поэтому идем друг за другом шаг в шаг. У мужчины тщательно выглажены брюки, с безукоризненными стрелками, а край брюк, чтобы не замочить снегом, подвернут так высоко, что видны тощие щиколотки, от чего почему-то становится одновременно и смешно, и жалко. Так берегут одежду, когда ее мало. Или – когда она единственная. Любопытство одолевает меня, и я не без труда отрываю глаза от дороги, чтобы разглядеть, кто же такие мои невольные попутчики. Они очень бедно одеты. И такая странная походка, будто не идут, а плывут в каком-то торжественном чинном шествии. Нет, это не только скользкая дорога. Так ходят люди, перенесшие, к примеру, инсульт, выверяя каждый шаг, каждое свое движение. Они очень тихо и мало говорят между собой, видно, что и это тоже, как и движения, делается экономно. И тут они одновременно поворачиваются друг к другу и я вижу их профиль. Ба, да у них опухшие лица алкоголиков. Увы, образ жизни налицо, но… с какой любовью они смотрят друг на друга! Сколько тепла и нежности в глазах женщины! Это настолько удивляет, что я поневоле задумываюсь: как давно я дарила такой взгляд своим близким? Да и способна ли на это? Умягчи мое сердце, Господи!
Ну, вот, наконец, и светофор. Дальше дорога расчищена, и беспокоиться уже не о чем. Пока ждем зеленого сигнала светофора, попутчица оборачивается ко мне и спрашивает: «Вы в храм идете?» У нее очень хорошая улыбка и ласковые глаза. Да, отвечаю, в храм. Тогда опухшее лицо ее озаряется радостью, и она тихо-тихо произносит: «Знаете, мы тоже. В храм.»
Взявшись за ручку тяжелой массивной двери, она опять обращается ко мне:
- Простите, пожалуйста, а вы не могли бы помочь деньгами? Нам так трудно сейчас. Простите. Если можно.
- Конечно, можно. Только после службы, хорошо?
- Да-да, простите.
Хоть и будний день, а в храме многолюдно. Мои попутчики на время теряются из виду. И только в конце службы вижу, как на самом краешке длинной скамьи, установленой для немощных, сиротливо притулилась маленькая съежившаяся женщина с опухшим лицом и добрыми глазами. Это она. Вспоминаю об обещанной помощи. Слышала, деньги подают за пределами храма. Не знаю, откуда такое правило и насколько неукоснительно требуется его соблюдать. Однако, нам еще надо выслушать благодарственные молитвы, а эта пара вряд ли останется. Добрые глаза немного удивляются, и на лице алкоголички появляется робкая улыбка. Она переводит взгляд на моего причастника и протягивает ему конфетку. Благодарю за угощение вместо бессловесного дитяти, и мы торопимся приложиться ко кресту. В голове моей громоздится множество планов на предстоящий день, и мыслями я уже нахожусь далеко за пределами храма.
Достаю свой «походный» молитвослов, нахожу нужную страницу, готовлюсь выслушать благодарственные молитвы, но в храме неожиданно воцаряется тишина. Батюшка так и стоит на солее с крестом и улыбается кому-то. Оглядываюсь. В очереди к кресту никого нет, один только давешний попутчик, переминается в замешательстве. Ему очень хочется приложиться к кресту, но он всё никак не может решиться: что-то его останавливает.
- Ну, подходите, подходите, - ласково приглашает батюшка.
- Я?... Мне?... А можно? – мужчина совсем смущается и оглядывается на свою спутницу. Та кивает ему одобрительно: давай, давай, дорогой мой, иди.
В храме становится еще тише. Оказавшись в центре внимания, растерявшийся, от волнения он не может сделать и шагу. Ноги его сгибаются в коленях. Помоги, Господи, шепчет за моей спиной старенькая прихожанка. Внезапно что-то происходит, мужчина разом выпрямляется и поднимает глаза на батюшку. Я вижу эти глаза - их застилают слезы.
- Мне… правда… можно? – спрашивает он еще раз и делает несколько шагов вперед. На бесхитростном лице его отражается вся буря эмоций: и робость, и радость, и осознание собственного недостоинства, и такое благоговение перед святыней, какое нам, добропорядочным прихожанам и усердным молитвенникам, дай Бог ощутить хоть когда-нибудь.
Он все-таки дошел до креста. И храм вздохнул радостно, сразу наполнившись звуками. Голос чтеца обратил нас к молитве. А когда молитвы закончились, попутчиков наших в храме уже не было. Больше я их никогда не видела.