Утро в тот исторический день было обыкновенным. Илико встал в половине шестого, по быстрому, заглянул в «детскую» (она же гостиная) и пошел подметать свой участок у Ваке-парка.
Он любил эти тихие утренние часы. Воздух еще чист, зелень деревьев приятно радует глаз, а до палящего зноя еще далеко. В тишине хорошо думается под шелест метлы. Завтра суббота — выходной. Это значит, что Илико возьмет свою «почти футбольную команду» из двенадцати ребят и они пойдут развлекаться.
В 38 лет давно пора иметь семью и отдыхать с парочкой собственных отпрысков в конце рабочей недели, но это у кого как получается. У Илико, к примеру, все не так. Дети, уже готовые, возникли в его жизни сами собой, а жены нет и не предвидится.
Десятилетнего Дато он подсек на улице, когда тот украл кошелек у зазевавшейся дородной тети. Подошел сзади и сказал без обиняков:
— Эй, хочешь, решу твои проблемы?
— Интересно, как? — в тон ему ответило юное дарование, на всякий случай кося одним глазом в сторону. Надо же было просчитать пути отхода.
— Будешь жить у меня. Не бойся, я сам детдомовский. Не обижу.
Слово за слово, они поладили. Потом за Дато появился Гоча, тоже «специалист широкого профиля». За Гочей нашлась двенадцатилетняя Эка. С ней пришлось повозиться — ее бандерша не хотела расстаться с «товаром» просто так.
Потом Эка привела шестилетнего Васико с базара.
И так потихоньку образовалась команда, или коммуна: короче говоря, свои-чужие дети поселились у Илико на съемной квартире.
Как-то вечером за чаем Дато спросил его:
— Илико, как тебе в голову пришло подойти тогда ко мне на улице? И вообще зачем ты с нами связался? Для себя так никогда и не поживешь....
Илико и сам не знал, что его тогда толкнуло. Просто увидел себя со стороны, наверное.
Он, Илико, тоже был никому не нужен. Мать родила его, можно сказать, случайно. Наверное, просто не было денег на аборт. И все же спасибо ей. Хоть и отказ написала, и вся его жизнь наперекосяк пошла, а все же он благодарен родителям и не обижается на них. И мать и отец потом создали семьи, завели детей, но это уже другая история. Видно, кто-то должен страдать на этой земле. Впрочем, не об том речь.
До трех лет Илико рос в доме младенца, потом перекочевал в Дигомский детдом и, сколько себя помнил, боролся за существование. Вспоминались драки за еду в столовой. Хотя на дворе было спокойное брежневское время, повара и начальство в открытую выносили львиную часть продуктов с кухни себе домой. Да если бы только за еду были драки! Нет, за все подряд.
Еще хорошо, что он был сильным ребенком, мог постоять за себя, а то сколько раз видел, как слабаков насиловали. Несколько девочек потом забеременели и их куда-то сплавили. Вопросов никто не задавал.
Ему самому не раз ломали руки и ноги. Голова вся седая, а побрей — шрам на шраме тут же высветятся, хоть в парикмахерскую не ходи. Как только выжил? Удивительно!
Были, само собой, и просветы в этой темной полосе.
Помнится, как-то положили его в больницу аппендицит вырезать. Напротив него в палате лежал неизлечимо больной еврейский мальчик. От него отец не отходил, врачей контролировал. Когда узнал, что рядом с его сыном лежит отказник, все деликатесы, что приносил своему ребенку, стал делить поровну с Илико. Бывают же люди! Он вышел из больницы потрясенный. Значит, другая жизнь, как в кино, тоже есть.
В 16 лет его выгнали из общежития на улицу — иди, живи, как хочешь, сам. (О том, что детдомовцам были положены квартиры, он случайно узнал через несколько лет, когда от прежней жизни остались одни воспоминания.)
Наступил 91-й год. СССР развалился. В Грузии все закипело, забурлило, жизнь забила ключом, только все больше по пробитой голове. Илико жил на улице, спал, где придется. Выплыл он из этого омута благодаря счастливой случайности. Зашел как-то во двор Дидубийской церкви воды попить. Смотрит, священники стоят, разговаривают о чем-то на свежем воздухе. Один из них спросил у Илико:
— Не хочешь ли чего? А то садись, поговорим.
Так он познакомился с отцом Михаилом. Долго они тогда разговаривали, сидя на скамейке возле храма. Потом их позвали в трапезную. Как нельзя кстати. Потом Илико крестился. Какое-то время жил в Бетанском монастыре, работал. Сразу две проблемы отпали — еда и ночлег, — словно по щучьему веленью.
Через какое-то время все же решил вернуться в Тбилиси. Ну не его это путь — монашество. Тут особое призвание нужно. Внутреннее горение.
Вернулся — и опять двадцать пять. Чем заняться и где приткнуться? Пошел по проторенной дорожке — к отцу Михаилу. Батюшка позвонил куда-то и устроил его через цепочку духовных чад на официальную работу — дворником. Вот жизнь-жестянка. Работа при метле и тачке, а без чьей-то подачи не устроишься. Но слава Богу за все.
Илико зажил как кум королю в съемной квартире на окраине города и при официальной зарплате 600 лар. Начал подумывать об устройстве личной жизни, кое-что приобретать. Но тут Дато-щипача встретил. И все — зацепило занозой в сердце. Дальше — как на лыжах с трамплина. За полгода стал отцом двенадцати детей.
Жили они дружно. На еду и одежду хватало. Еще отец Михаил время от времени организовывал гуманитарные сборы среди прихожан.
А дальше больше. Илико с детьми завели традицию по выходным посещать культурно-массовые мероприятия, чтобы всесторонне развиваться по мере имеющихся средств. Прямо праздник «душ и телес».
Как вдруг однажды Илико вернулся домой в приподнятом настроении, а дома кавардак и детей нет. Соседка Изо — местное информ-бюро — тут же прояснила ситуацию:
— Ой, что было! Патруль приехал и всех твоих в детдом забрали. Потому что у тебя ни прав, ни возможностей их у себя держать. И санитарные нормы до чего-то там не дотягивают. А я протокол подписала.
— Как забрал? Почему? — Илико остолбенел.
— Так. Четыре машины приехало. Сигнал им был. Вот они и среагировали. Сам знаешь, через пять минут приезжают.
Но Илико уже не слушал ее. Как Герасим, потерявший Муму, он бросился на поиски детей, кубарем скатившись с лестницы. В стеклянном здании районной полиции (ибо прозрачность необходима в действиях МВД) состоялся следующий знаменательный разговор.
— Я хочу видеть своих детей! — Илико стал подробно перечислять все имена и фамилии.
Офицер поправил картуз-многоугольник.
— Они что, от разных жен?
— Я вообще не женат.
— Тогда на каком основании они у вас находились?
Илико попытался объяснить как можно доступнее само собой разумеющееся:
— Им лучше быть у меня. Я сам вырос в детдоме, знаю, что это за кошмар.
Полицейский принял совершенно официальный непонимающий вид.
— Грузия вошла в десятку самых безопасных стран мира! В стране минимальный процент преступности! У нас тут правовое государство, а не какой-то, понимаешь, — полицейский сбился с заученного на тренинге текста, но тут же браво вышел из положения, — духан моего дедушки!
— Этим детям нужна семья, защита, — пытался втолковать ему Илико. И опять натолкнулся на непробиваемую стену государственного мышления в отдельно взятой голове.
— Их всех могут усыновить в официальном порядке!
Иди объясняй ему про обратную сторону этих усыновлений. Да, иногда все складывается удачно, но бывает и по-другому. У Илико в детдоме случай был. Взяли вот так же его одногруппника, тринадцатилетнего Джемала, в приличную семью. Таких больших обычно не берут, но, видно, карты легли как-то по-особенному. Вначале все было в порядке. А потом «родители» его в краже колец обвинили. На кого еще думать, как не на мальчишку с дурной генетикой. И загремел Джемал на три года в колонию. Вышел оттуда уже уголовником. Потом только выяснилось, что кольца те их племянник взял и не поморщился.
Или еще, помнится, такое было. Взяла какая-то старая дева пятилетку к себе в сыночки, чтоб старость обезопасить, а через месяц вернула. Не сложилось что-то у них. «Извините, — говорила она директору при возврате несостоявшегося наследника, — я не думала, что с ребенком столько проблем. Собаку легче держать».
Да еще много чего было. Но этому в форме, с видеокамерой на плече, всего не объяснишь. Вышел Илико из стекляшки в расстроенных чувствах. Куда идти? Одна дорога — к отцу Михаилу. Он что-нибудь придумает. Ему и так, понятно что детям патрон нужен.
* * *
Долго ли коротко ли, но отец Михаил нашел-таки соломоново решение. Опять по цепочке через знакомых разыскал людей в детдоме и договорился под свою ответственность на такой вариант: каждую неделю на выходные Илья будет забирать своих ребят и всех желающих, если таковые найдутся, на прогулки. Он же, отец Михаил, будет контролировать ситуацию. Чтобы было полное взаимопонимание и гармония во всех делах...
Надобность в съемной квартире отпала. Без детей Илико там пусто и непривычно. Он перешел жить к отцу Михаилу. Как член семьи. А зарплата вся при нем остается. И тратит он ее на своих детей. Так проще. Да, конечно, они на всем государственном живут, но все-таки им еще очень много всего нужно. Начать и кончить. Быть отцом — это ведь не только до паспортного совершеннолетия, а на всю оставшуюся жизнь. Забота из забот. Отцовский инстинкт называется.
6.07.2015
Рассказ написан по мотивам интервью дворника Ильи Чохели в газете «Квирис палитра».
