Лестница

Дом был старинный. Я пробежал в ворота мимо гранитный тумбы. Когда-то она должна была помешать экипажам въезжать во двор без разрешения, сейчас не мешала никому, кроме дворника.

Двор-колодец, пустынный: мои шаги гулко отражались от стен. Я остановился посреди двора, замер и прислушался. Те быстрые шаги, которых я опасался, ускорились и звучали все ближе... Почему же никто из жителей дома не реагирует?! Здесь ведь был слышен каждый звук.

Но времени не было. Я рванул входную дверь: хорошо, что на ней не было никакого замка, даже цифрового. Я влетел в парадную. Шаги позади уже ухали по двору. Теперь я понял причину пустынности двора. Дом был заброшен. Пыль. Она лежала везде: на ступенях, на подоконниках пыльных окон. Стекла этих окон тоже были грязными, на некоторых они вообще отсутствовали.

Куда же бежать?! Пока только вверх. Я вприпрыжку помчался по пыльным ступеням. Один пролет, второй... Все двери, как и положено, в заброшенном доме, были заперты. Я давил на кнопки всех звонков. Они звенели где-то внутри на разные голоса, но с одинаковой реакцией: такой, которая и должна была быть в абсолютно пустых квартирах. Я помчался на следующий этаж. Эффект был тем же самым. Еще одним этажом выше я увидел то, что могло меня спасти: ЛЕСТНИЦУ. Обыкновенную каменную лестницу, вроде той, что была под ногами. Вопреки любой логике, она резко уходила в сторону. В сторону, противоположную той, куда вел предыдущий пролет.

Шаги преследователей ворвались в дом и затопали по ступеням. Я не видел преследователей, но и не хотел этого: лучше бы их не было вовсе! Я рванул вверх по этой странной лестнице, которая вела в неизвестном направлении. Главное, что прочь от преследователей. Как минимум, туда, где они меня искать не будут. По крайней мере – пока. Я бежал вверх по ступеням, не поднимая головы, лишь бы быстрее...

И тут я увидел, куда она вела. Увидел, когда чуть не ударился головой в стену: именно в нее упиралась лестница. Прямо в стену. Зачем?! Наверное, чтобы отрезать мне все пути к отступлению.
Шаги преследователей звучали увереннее: они знали, что я в ловушке. Я посмотрел в пролет: прыгать – верная смерть.
Преследователей я так и не увидел, поскольку успел проснуться.

Я быстро вскочил с постели. Так, комната была той же самой. Никаких лестниц здесь не было по определению. Свет я не выключал: читал и уснул. Вместо люстры, в моей комнате с низким потолком, висела лампа с бумажным абажуром. Вероятно, когда-то она означала какой-то дизайн, а сейчас просто собирала пыль, чем навлекала на себя гнев и раздражение хозяина и его многочисленных гостей. Несколько минут я смотрел на эту пыльную лампу, пока не понял, что она раскачивается из стороны в сторону!

С чего бы это? Или просто продолжение сна?
Она раскачивалась все сильнее, и я понял, что не сплю. Автоматически я оделся и выскочил на лестницу.
Перила звенели от вибрации.
«Да это землетрясение! Здесь, во Франкфурте»?!

Я выбежал на улицу: все было тихо, как в моем недавнем сне. Но все дома вокруг были жилыми. Что делать? И, будто отвечая на мою мысль, все стихло. Тихая немецкая улица, чуть дрожали листья. Я сделал по своей улице несколько шагов. Дошел до угла. Ничего. Никаких прочих «паникеров» на улице не было.
Делать было нечего. Я вернулся в свою квартиру и снова уснул.
Утром я первым делом включил телевизор и дождался выпуска немецких новостей.

«Небывалое событие: землетрясение в Германии»…
Оказывается, оно было, хотя и несильное. Одна старушка испугалась, и умерла от инфаркта. Выпавшими из стены дома кирпичами машины побило. Вот, вроде, и все.

Я позавтракал, собрался и пошел на работу. От моего дома было ровно полчаса ходьбы. Можно было и автобусом, но не хотелось: зарплата была копеечная, а тратить две с лишним марки было ни к чему.
Дорога была знакома, хоть с закрытыми глазами иди. Один раз такая самоуверенность меня подвела: после очередной вечеринки в офисе, я пошел домой пешком, полагаясь на свою память. Поскольку ориентировался уже плохо. Только тогда я не учел, что как раз поперек моего пути домой прокладывали телефонный кабель. Канава была не глубокой, и я без труда из нее выбрался. Но на следующий день синяки и грязь на джинсах помогли мне легко восстановить в памяти вчерашнее происшествие...

На этот раз не я был даже с похмелья. Прошел через канаву с кабелем - ее успели заасфальтировать. Я хмыкнул: подобная безалаберность пострашнее землетрясения будет. Тем более немецкого...
Когда я подошел к зданию издательства и открыл внешнюю дверь своим ключом, мне поначалу было страшно ставить ногу на ступеньку лестницы. В голове всплывал сон и ночное землетрясение. Однако ноги несли по привычному маршруту: на третий этаж. Редакция теперь располагалась именно там.

Я открыл дверь. В редакции был только Дима, сотрудник редакции из Парижа. Он свободно говорил по-русски и по-французски, но на всех других языках нес такую околесицу, что все покатывались со смеху.
Он сидел в отдельной комнате и яростно отбивал на пишущей машинке очередной роман. Мнения о его творениях бывали самые разные: все зависело от погоды и настроения читавшего. Но Диме чужое мнение было по барабану. В своей гениальности он даже с похмелья не сомневался.

Его поучения в адрес других членов редакции иногда поражали своей лаконичностью и глубиной:
- Всякий энтузиазм вреден.
- Начальству не доносят, начальству докладывают.
- Политический журнал должен быть серым и скучным.
И еще десяток афоризмов того же качества.

Он обожал китаянок, японок и прочих женщин желтой расы. Говорил, что они гораздо более чувствительные и умелые, чем европейские. Спорить с ним я не брался, проверять тоже не хотелось. Но он повесил над своим рабочим столом фотографию симпатичной обнаженной китаянки, которую вырезал из какого-то журнала. В перерывах между яростным отбиванием на машинке очередного шедевра, он подымал глаза на стену и мечтательно вздыхал, глядя на китайские прелести.

Мы с братцем, который тогда работал на первом этаже, решили над Димкой подшутить. Как-то раз, в его отсутствие, мы зашли в его кабинет, и заклеили фото вожделенной китаянки: на ее место мы поместили фото нашего шефа, из скандалов с которым Димка не вылезал. Но уволить его шеф не смел: Димке благоволил другой шеф, который был гораздо выше.
В то утро Дима пришел на работу сосредоточенным. Не глядя по сторонам, он селя за стол и яростно углубился в очередную «нетленку». Через полчаса он решил перевести дух, поднял мечтательный взгляд на любимое фото.....

Его ужас был безмерен: на месте любимой китаянки улыбался ненавистный шеф!
Потом он со смехом вспоминал: - Я думал, что меня инфаркт хватит! Нашли чем шутить...
Все смеялись.

На этот раз Димка, когда я зашел в его кабинет, просто покосился на меня из-за плеча.
- Пришел? Ну, хоть это хорошо.
- Ты землетрясение почувствовал?

- А цунами ты не заметил? А то у меня в подвале со стен капает... Нашел где землетрясение искать. В Германии!
Я рассказал ему про выпуск новостей.
- Старушка померла и машины помяло? Н-да, серьезно... Выпить хочешь? Пока главного редактора нет. Но его может сегодня и вовсе не быть: у них совещание.

- Да, наверное, это самое умное, что ты сегодня сказал!
Димка засмеялся: это был мой стандартный ответ уже не первый год.

Зимой Димка сформулировал свое предложение выпить иначе:
- Салаги! Сегодня во Франкфурте снег выпал. Наверное, завтра растает. Но пока он лежит, я, как бывший сержант, отдаю команду: берем круг колбасы, буханку хлеба, бутылку водки, и отправляемся на природу - водку пить и родину вспоминать! А то зажрались здесь, на теплом Западе...

Но сейчас все было иначе. Подошел брат, потом еще кто-то из знакомых. Выпили, закусили. Еще выпили. Охмелев, я спросил:
- Скажи, а если снится лестница, которая ведет в стену, это что-то значит?

Димка погано улыбнулся, и я понял, что сейчас он скажет что-то подлое и наглое. Так и произошло.
- Это значит, что ты проявляешь идиотский энтузиазм, который ведет тебя в тупик. Об эту стену ты разобьешь себе свою тупую башку. Давай, лучше, выпьем. А то все кончится...

На этом стакане все и закончилось. За новой бутылкой бежать никому не хотелось. Поскольку денег ни у кого не осталось. Посуду собрали, закрыли редакцию, и вышли наружу.
- Дима, ты меня до дома подбросишь?
Он криво улыбнулся.

- Ну, только если высадить тебя, не снижая скорости! Согласен?
Это была шутка, которую я сам ему подарил какое-то время назад. Иначе его было трудно уговорить подбросить до дома. А с обещанием высадить, не снижая скорости, шансов было больше...

Он часто ездил в поддатом состоянии, но довольно прямо. И ни разу не попался. Вот и сейчас, он высадил брата у станции, где тот жил, и повез меня к моему дому. Он затормозил у дверей, я приоткрыл дверцу, как вдруг Димка вполне трезвым голосом сказал:

- А что касается твоей лестницы, то у меня такое тоже было. Бежал по лестнице и уперся в стену. Думаю: откуда она здесь? Развернулся и побежал назад. А там – тоже стена.
Так я между двумя стенами и метался, пока жена не разбудила!
И он заржал басистым смехом. Я поморщился.
- Юмор у тебя тоньше не стал.

- Не обижайся. Про лестницу я кое-что знаю. Завтра расскажу. Пока!
Он тронулся с места и свернул за угол. Я открыл почтовый ящик, проверил почту, и пошел домой. Лестница. Три пролета. Я занес ногу…. И ничего не случилось. Я взбежал по ступенькам, открыл дверь, зашел в свою квартиру. Ужинать не стал: очень спать хотелось.

Поэтому мне ничего и не снилось.

Следующий день начался как обычно. Все та же знакомая дорога до издательства. Братец мой работал на первом этаже. Я зашел поздороваться, он сразу же обратился ко мне с просьбой:
- Я тут составляю анкеты всех наших сотрудник. Вот твоя, проверь: не ли ошибок?

Я взял листок в руки.
- Так, год рождения, образование, знание языков… Вроде, все верно!
Братец покатился со смеху.
-- Да ты невнимателен. Прочти еще раз…
Я последовал его совету, и в самом конце анкеты наткнулся.
«Вероятная должность: использовать на земляных работах»

Да, очередной прикол братца. Конечно, это был особый экземпляр анкеты: только для меня. Мы посмеялись, и я побежал на третий этаж
Димка был на месте. Увидев меня, он торжественно произнес знакомую фразу:
- Небес тревожна желтизна…

Это было стихотворение:
"И храм разрушенный угрюмо созидался.

Он говорил: небес тревожна желтизна!
Уж над Евфратом ночь: бегите, иереи!
А старцы думали: не наша в том вина"
Мандельштам, как я узнал позже. Но первые строки Димка чудовищно перевирал, я прочие забыл. И кормил всех присутствующих невообразимой абракадаброй.

- Скоро Мадам должна прийти. Так вот, пока она не пришла, вот, полюбуйся. Это насчет твоей бредовой лестницы.
Он полез в портфель и достал оттуда цветную книжонку. Я сразу узнал один из французских комиксов, которыми был завален Димкин подвал. Я как-то выпросил у него пару килограммов: французский учить. Комиксы были оригинальные: как Белоснежку дракон поймал и хотел ее съесть. А хитрая Белоснежка пообещала дракона отвести к настоящей драконше. Простодушный дракоша согласился, а Белоснежка отвела его на стройку, и выдала за драконшу экскаватор! Несведущий в технике зверь попытался экскаватор изнасиловать, отчего его причиндалы затянуло в сложный механизм и он сдох. А Белоснежка отрезала драконьи яйца, и привезла их в ООН, заявив, что открыла новый источник энергии: стоит ударить яйцом об яйцо, и происходит ядерная реакция. В ООН решили проверить, после чего все здание этой организации исчезло в подножии ядерного гриба…

Комиксы были забавные, но язык с их помощью выучить было трудно. Я удивился, как можно загадку странной лестницы открыть с помощью французского комикса? Но книжку взял и пошел за свой стол.
Я вставил лист в машинку, но мысль о комиксе с разгадкой не шла у меня из головы. Я написал несколько фраз, остановился и полез за комиксом.

Не толстый, в яркой обложке. «Незнакомец в черном». Так: бедный художник, несчастная любовь, восемнадцатый век, война с Англией… Комикс читался быстро и был весьма предсказуемым. Если разглядывание картинок с французскими подписями вообще можно было назвать «чтением». Но вот я наткнулся на нужную страницу!
В коридоре раздались шаги, потом знакомый старческий голос прокричал:
- Мальчики! Я вам плюшек принесла…

Это была Мадам, наш главный редактор. «Плюшками» она называла сладкие булочки, которые покупала в булочной, что находилась в конце улицы. По доброте душевной ей часто хотелось угостить меня и братца.
- Добрый день, мадам! Братец скоро должен подойти…

Она бросила свою сумку в кабинете, и зашла в мою комнату. Мадам была очень стильной пожилой седовласой женщиной. Именно она помогла мне устроиться на работу в редакцию. Временами она была очень вспыльчива, но «плюшками» нас потчевала регулярно.

- Чем ты занят?
- Статью пишу. О событиях в Югославии….
- Вижу-вижу. Целых две строки написал. Глядишь, к новогодним праздникам и управишься.
Дима, услыхав про появление Мадам, медленно вышел из своей комнатушки и зашел ко мне.
- Здравствуйте, Мадам! Он, конечно, все напишет, и даже забавно. Но, только, без глубокого анализа, это будет всего лишь изложение фактов. Я ему всегда говорил, А он не слушает…

Я уже устал от его нравоучений и наглости. Мадам вмешалась.
- Ребята, не ссорьтесь! Он все напишет, как нужно, не надо на него нападать. Дима, я как у вас?
Он сразу надулся.
- Все нормально: роман заканчиваю.
Мадам скривила губы.

- Я про статью. Послезавтра – крайний срок. Идите, работайте…
Димка вздохнул и ушел к себе. Мадам повернулась ко мне.
- Как землетрясение пережил?

Я рассказал. Потом, сам не знаю, почему, рассказал про свой сон о лестнице.

- Лестница? Которая вела прямо в стену? Бывает еще и не такое. Во время войны, когда гестапо вело аресты среди наших, у меня схожая история была. Ты уж подумай: кто тебе может зла желать? Ладно, я пошла работать, а ты пиши свою статью….
Здорово. Еще один ключ к разгадке. Вот только, если бы я знал, что разгадываю?

Я вернулся к отложенному французскому комиксу.
Герой отбивается от англичан в маленьком французском городке. Бьет артиллерия. В городок врывается вражеская конница. Герой бежит по улице. Отрываясь от преследователей, врывается в незнакомый дом в несколько этажей. Англичане настигают. Он бежит вверх по лестнице. Ступеньки обваливаются, он прыгает через пролет. Взбегает этажом выше… Ну, конечно, узкий коридор, в углу которого светится приоткрытая дверь! Наверное, здесь разгадка….

- Слушай, ты меня спрашивал про лестницу….
Мадам появилась из своего кабинета без стука и предупреждения.

- Так вот, это было на оккупированной немцами территории. Наша группа тогда развернула бурную деятельность. А однажды начались неожиданные аресты. Мы подозревали, что кто-то из местных предатель. Городок был маленький, все друг друга знали. Вскоре, оставшиеся на свободе, вычислили того, кто выдал всех.

Я вздохнул: эти воспоминания я слышал неоднократно. Но прерывать пожилую женщину было невежливо. Мадам в задумчивости зашла в мою комнату и присела на стул напротив. Она задумчиво достала пачку своих любимых сигарет, вынула одну и закурила.

- Вот. Молоды мы были тогда, романтики… Кинули жребий, кому предателя застрелить придется. Вручили ему пистолет. С ним пошли еще пятеро, включая меня. Для прикрытия, и чтобы удостовериться в том, что он задание выполнит.
Мадам задумчиво посмотрела на потолок.

- Предатель был дома один. Мы ввалились к нему. Под напором наших доказательств, он во всем сознался. Мы пихаем «исполнителя» локтями под бок: кончай предателя!

А он побледнел и отнекивается. Пока мы препирались, предатель под диван забрался. А исполнитель возмущается: «стрелять предателя под диванчиком неромантично»! Пока мы препирались, кто-то из соседей немцев известил. Приехала полиция. Мы успели разбежаться в разные стороны.
Мадам пожевала губами.

- Да… Преследователи бросились за нами. Я была самой заметной – единственная женщина… Я бежала по незнакомым улицам, пока не увидела этот дом… Старинный, заброшенный. Я забежала в двор и быстро шмыгнула в подъезд. Преследователи бежали следом. Стучалась и звонила во все двери… Никакой реакции.
Я замер. Мадам же продолжала свой рассказ.

- Потом пробежала дом насквозь: там оказался черный ход: лестница была железная, вдоль стены. Ну, я с радостью побежала вверх по ступенькам.

Но грохот получился значительный: преследователи услышали и кинулись за мной. Я поднималась все выше и выше, как вдруг… ступени кончились! Лестница упиралась прямо в стену. Наверное, здесь раньше была дверь, но ее замуровали, а о лестнице забыли. Я, как сумасшедшая, била кулаками в стену, а топот ног все приближался….
Мадам загасила окурок в пепельнице.

- Мозг в таких ситуациях работает быстрее. Одним пролетом ниже было окно пустой квартиры. Я быстро сбежала на несколько ступенек, перемахнула через перила. Два удара ногой, и рама подалась. Я влетела в комнату, окно осторожно закрыла за собой. Протопала внутрь: помещение было нежилым. Это меня и спасло! Я бежала по длинному коридору, как вдруг, из боковой двери, вышла старушка!

Я чуть не налетела на нее. Но старушка будто ждала меня.
- Что, милая, гонятся? Ничего, они сейчас в стену кулаками молотят. Скоро перестанут. Так вот, пока они не сообразили, иди сюда: дверь на лестницу не заперта. Только не грохочи, а то они услышат. Тихонечко выйди наружу, и за угол…
- Спасибо, бабушка!

Я так и сделала. На улице постаралась вести себя, как простая прохожая. Полицейские возились с лестницей, и гадали, куда я пропала…
Пройдя несколько кварталов, я стремглав побежала на квартиру друзей. А, пару дней спустя, переехала в другой город. Кто была эта старушка в заброшенном доме? Откуда она знала про меня? Теперь я этого уже не узнаю никогда. Вот, что мне вспомнилось про лестницу после твоего рассказа. Ладно, пиши свою статью….
И Мадам ушла в свой кабинет. Потом, вдруг, вернулась.

- Только не подумай, что тогда всем нашим такая бабушка попалась: многих взяли. И не все вернулись из немецких лагерей. А другие потом попали в лагеря советские…
Я принялся за отложенную статью. Написал еще две строки. Но лестница не шла у меня из головы. Я вспомнил про недочитанный французский комикс и достал его из стола.

Так, где я остановился? Герой бежит по коридору, видит светящуюся приоткрытую дверь. Он подбегает к ней, заглядывает внутрь, и видит… сгорбленную улыбающуюся старушку. Так, что это?! Кажется, уже где-то было…
Старушка говорит:

- Что, милый, гонятся? Ничего, они сейчас в стену кулаками молотят. Скоро перестанут.
Я перевернул страницу. Увидел, что комикс обрывается как раз на этом месте! Несколько страниц были вырваны «с мясом». Я вскочил и побежал в комнату Димки.

- Дима! Спасибо за комикс, но кто-то вырвал несколько страниц. На самом интересном месте… Где их можно увидеть?
«Великий писатель земли русской» посмотрел на меня, подняв одну бровь. Иногда он умел высказываться одним лишь взглядом. И на этот раз, его мысль сквозила в этом взгляде очень четко. И непечатно.

- Ты все гадал насчет лестницы и ее значения, я полез в подвал и нашел тебе этот комикс. Такие в Париже читают в метро консьержки и сантехники. А потом выбрасывают. Кто вырвал страницы? Может быть я: костер растапливал. А может быть мой сынок: он вообще, то, что нельзя сломать, рвет и разбрасывает. Возраст такой. А характер мой. Но если ты думаешь, что я знаю, куда делись эти странички, то ты думаешь неправильно. Как обычно. Ты писал статью о Югославии? Вот и пиши. С анализом. А мне не мешай. У меня роман о монголах…

Он мечтательно посмотрел на фото обнаженной китаянки. Я понял, что разгадка зашла в тупик, и вернулся на рабочее место.
Я набросал еще две строки, потом отпросился у Мадам и пошел к дому. Вниз по лестнице я спускался вяло и лениво. Дорога была знакома и скучна. Один пролет, другой… Головы я не поднимал, но скоро мне показалось, что лестница уже давно должна была кончиться. А она не кончалась. Ступеньки были освещены каким-то тусклым светом. Где же выход? Выхода не было. Нигде. Может, вернуться? Я посмотрел в пролет: выше этажом была чернота. Тусклый свет освещал только тот пролет, по которому я шел. Ни выше, ни ниже, света не было.
Как это понять?

Я спустился пролетом ниже: свет зажегся, но пролетом выше погас. Кто-то вел меня. Куда-то. Зачем?
Внезапно лестница уперлась в стену. Так. Куда же теперь, назад, в темноту? Но тут свет зажегся справа: это был коридор! Взявшийся неизвестно откуда. Здесь, практически, в подземелье. Тут было уже несколько этажей под землей.

Ладно, коридор так коридор: я решительно зашагал по нему. Туда, куда он вел. По бокам не было никаких дверей. Свет загорался по мере того, как я двигался вперед и гас позади. Назад мне хотелось обернуться все реже.
Зачем я сюда отправился? Мне казалось, что это здание мне достаточно хорошо известно уже давно. А тут: какие-то подземные этажи, непонятный коридор.

Вокруг было сухо и прохладно. Сколько же я уже прошел?
Но вот, свет. Не тусклый, что был вокруг, а яркий и домашний, словно свет гостиной. Он лился из приоткрытой двери. Единственной двери в целом коридоре. Я замедлил шаг, к дверям же подошел чуть не на цыпочках.
Женский голос изнутри сказал мягко, но требовательно:

- Заходи, раз пришел. Здесь все равно заходить больше некуда….
Я осторожно приоткрыл дверь. Это была старушка. Маленькая и аккуратная. Она улыбалась. Хотелось бы описать ее подробнее, но не получалось: просто маленькая аккуратная старушка.
- Добрый день!

- Милый, уже вечер на дворе. Но это и не важно. Представляться не нужно: тебя я знаю, а меня ты никогда не видел. И, надеюсь, не увидишь больше…
Освещена была лишь часть комнаты, где она стояла, а вторая половина терялась во мраке.
- Бабушка, спасибо. Лестница была, но за мной, вроде, никто не гонится… Я просто заплутал малость.
Она расхохоталось в полный голос.

- Это тебе так кажется, что не гонится. А то бы сюда не попал. Просто ты слишком многим дорогу перешел. Он за тобой гнались, да друг на дружку натыкались, вот и захлебнулась погоня. А друг друга они еще больше ненавидят. Но и тебя не забыли: уж больно ты принципиальный.
Я замялся.
- Бабушка, а что же делать?
Старушка улыбнулась грустнее.

- Ну, раз ты считаешь, что во всем прав, то и делай, что считаешь нужным. У некоторых лестница в стену упирается, у некоторых ступени проваливаются, у некоторых в землю уходит. Но я всегда там, где лестница. Хорошему человеку неожиданный выход подскажу, а плохим про лестницу уже некому будет рассказывать.
- Бабушка, а нельзя ли поподробнее? Кого мне опасаться, и куда выходить?

Старушка начала нервничать, и голос ее стал ворчливее.
- Куда шел – туда и иди! Мое дело подсказать. А дальше сам разбирайся. Заболталась я тут с тобой…
- Спасибо, бабушка. А сейчас мне куда?
Старушка с готовностью высунулась и дверей.

- Прямо по коридору. Никуда не сворачивай. Будет выход. Счастливо, болезный…
И она захлопнула дверь. Делать было нечего. Все тот же мерцающий свет. Я прошел по коридору еще метров сто: на этот раз дверь была простая. Я толкнул ее и оказался на знакомой улице. Оборачиваться не хотелось.