Крылья

Вот это да! — у Хэйли перехватило дыхание. — Перед ней лежали два крыла. Два настоящих крыла.

От кого?

Она зашуршала оберточной бумагой, осматривая сверток, в котором лежали крылья. Ничего особенного. В похожую бумагу завернуто большинство её подарков. Подписи нет...

А на крыльях?

Пальцы окунулись в мягкий, невесомый пух. Да разве на такие крылья кто-нибудь осмелится повесить бирку — это было бы кощунством.

Перья! До чего нежные перья!

Может, это подарок матери? Нет!!! Хэйли покачала головой.

Отца? Более вероятно, хотя... она усмехнулась, без согласия мамы он вряд ли бы решился на такой подарок....

Кто-то из подруг? Не похоже...

Майкл? Милый Майкл! Сердце наполнилось нежности. Но Майкла нет в городе, он приедет только в сентябре...

Ох, какие же они красивые. Легкие! Серебристые!

Сама не осознавая, что делает, Хэйли надела крылья. Они пришлись ей в самую пору. Хэйли выпрямилась, и крылья за спиной расправились. Чувство необъяснимой радости охватило её. Она подошла к окну.

Стоял август. Солнце уже садилось, и небо стало сиреневым и густым, словно смородиновый кисель.

Повинуясь внутреннему порыву, Хэйли раскрыла окно, крылья за спиной ожили, зашелестели. Она посмотрела вниз. Всего-то пятый этаж. Легонько засмеялась своему счастью. Встала на подоконник. Ветер обдал её фигуру.

Как же хорошо!

Она вдохнула в себя это вечер, попробовала его на вкус, подняла голову вверх.

Как просто и совсем не страшно. Она снова засмеялась. Всего-то один шаг!

+++

— Господи, Фрэнк!

Трауты сидели за столом у остывшего чая. Она и он.

Она, видимо, когда-то была красива. А сейчас отяжелела, расплылась. И словно вместе с телом заквадратилась её душа и нрав стал жестким, неуправляемым, своевольным.

А он, наверное, когда-то её любил. Теперь же давно высох, пожелтел, как осенний лист, скукожился. И почти не поднимал глаз от чашки.

— Нам надо что-то делать, Фрэнк! — требовала она, приглушенным тоном. В доме все спали.

— Но что сделаешь, дорогая? — прошептал муж.

Она раздраженно повела плечами.

— Что угодно! — квадратное лицо нахмурилось. — Запереть её дома хотя бы.

Его губы едва заметно качнулись..

— Забить окна! — продолжала она. — Запретить.... Откуда только взялись эти...

— ... крылья? — вставил он. И неожиданно мягко добавил. — Пэт, но мы же с тобой раньше тоже...., мы же были в её возрасте...

— Что ты сравниваешь! — резко прервала она, переходя на крик. — Ну, что ты сравниваешь! Тогда было другое время. Мы были другие. Всё было иначе!

Он промолчал. Только его и без того острые лопатки вздернулись вверх.

— И вообще — что скажут соседи, ты об этом подумал? Ты хотя бы о чем-нибудь думаешь? А ведь она — твоя дочь, между прочим!

— Пэт...

— Это всё оттого, что ей нечем заняться. Что в голове у неё какой-то вздор! Всякие мечты! Ты должен с ней поговорить!!

— Я? — испугался Фрэнк.

— А кто же? Именно ты. Если сейчас не пресечь её поведение, это плохо кончится.

Она подняла на него тяжелый взгляд. Этот взгляд крушил, ломал и переделывал его уже столько времени. Фрэнк размяк и покорно кивнул.

+++

Самое тяжелое — после полёта вновь возвращаться на землю. Там в небе — парение и невесомость, здесь — давящее ощущение своего тела.

Хэйли лежала на узкой кушетке и смотрела в потолок. Ей нестерпимо хотелось пить, стакан с водой стоял рядом на тумбочке, протяни руку и возьми. Но она не шевелилась. Плоть стала будто свинцовой, неподъемной. Хэйли знала, это скоро пройдет. Надо только немного полежать, дать телу привыкнуть к своему весу. Через пару минут можно будет пошевелить пальцами ног, затем встряхнуть кисти. Ещё через минуту-другую, сесть на кровати, и, наконец, взять тот злополучный стакан с водой.

По потолку медленно ползла муха. Хэйли машинально следила за ней.

Её снова видела Мисс Мэй — эта старая дева с девятого этажа. Первый раз, когда та заметила Хэйли в окно, она так побледнела, бедная. А сегодня — нет, ничего. Только сразу сняла телефонную трубку. Она, конечно, не знала, что её прекрасно слышно с крыши дома, девятый этаж ведь последний.

«— Миссис Траут?! Да, да, это Мисс Мэй. Как Вы поживаете?... А как Ваша дочь.....Как она себя чувствует? Всё хорошо? Ах-да? Последний год в школе? Вы знаете... только не обижайтесь, если Вам нужен доктор... у меня есть очень хороший специалист. Да, психиатр. Не нужно? Зря-зря. Просто проконсультироваться. Ведь здесь как — главное, не затянуть.... Вы меня слышите? Миссис Траут!»

Муха остановилась и замерла. Хэйли шевельнула рукой. Оцепенение покидало её тело.

Дверь отворилась. В комнату вошел отец.

— Ты спишь, Хэйли? — еле слышно спросил он, будто в надежде, что ему никто не ответит.

Хэйли повернула голову.

Папа!

Она даже не удивилась его приходу. Когда-то он приходил к ней каждый вечер, чтобы пожелать спокойной ночи. Как давно это было!

При свете луны отец вновь казался молодым, сильным, смелым, бесконечно родным. Только голова вся седая.

Хэйли захотелось всё ему рассказать: о том, как удивительно в небе. И ещё, что крыша их дома издали напоминает корабль, а весь город свысока кажется таким маленьким, таким тихим и чистым, словно сказочный край, к тому же речка огибает его, рисуя на ландшафте большое сердце.

Да, папа, сердце!

И мне совсем не страшно летать. Меня теперь постоянно тянет в небо. А всё остальное стало каким-то блеклым, ты ведь поймешь меня, папа, правда?

Меня теперь мало кто понимает. Даже мама... Я вижу это. А сегодня, представляешь, папа, Мисс Мэй заметила меня в окно! Она, верно, испугалась, что сошла с ума, но увидев меня второй раз, решила, что это я — сумасшедшая! Вот умора, папа! Отчего люди, когда что-то не понимают, не могут вместить в себя, сразу это отталкивают, ломают, стараются побыстрее выбросить или тут же признать браком? А, папа? Ты-то ведь веришь мне?

Хэйли смотрела на отца, тихонько улыбаясь. Да и зачем что-то говорить? Ведь главное, отец сейчас рядом, с ней!

+++

Фрэнк виновато встал рядом с дочерью. Потом сел на краешек кушетки.

Она смотрела на него и улыбалась. Такая тихая, ясная. Очень похожая на ту прозрачную девушку, которую он полюбил двадцать лет назад, и которая так разительно переменилась за эти годы.

— Хэйли... — начал он. Голос не слушался его.

Она привстала на кровати.

— Папа...

Он вспомнил, как укладывал её спать, когда она была еще совсем ребенком. Он рассказывал ей чудесные истории, придумывая их на ходу. А она слушала, широко открыв глаза, и так же порой выдыхала:

— Папа...

— Хэйли... Мы с мамой волнуемся за тебя. — наконец, проговорил он. И сразу же снова свернулся, засох, умер. — Ты, понимаешь, о чем я? Ты почти перестала общаться со сверстниками, всё время одна... где-то пропадаешь...Это надо прекращать... Не дело девушке... что скажут люди...

Он говорил сбивчиво, не глядя на дочь. Словно ученик отвечал заученный, но так и непонятый, урок.

— Папа... — выдохнула Хэйли, и слезы показались у неё на глазах. — Эх, папа...

Неожиданно она уткнулась носом в одеяло и заплакала.

Фрэнк в ужасе сглотнул подступивший к горлу ком. Во рту было сухо, отдавало железом. Ему захотелось прижать дочь к себе. Как тогда, в детстве. Он в растерянности посмотрел на свои руки. Почему они не потянутся к ней, не обнимут? И забормотал, будто извиняясь:

— Это ничего, это пройдет.... Это просто возраст.

— Папа... — всхлипывала девушка.

— Ты станешь как все, ничего страшного. Ты же раньше ... жила.. вот и будешь

Она вскочила, и что-то чужое, решительное появилось в её нежном заплаканном лице.

— Папа, пойми, я уже не стану прежней. Я — иная. У меня есть крылья, и я хочу летать! Хочу! И я буду летать. И никто-никто, мне не запретит это делать.

+++

Что-то случилось. Дни стали короче и холоднее. Или причина в ней самой? В бесконечном чувстве одиночества, разрастающемся в душе...

Теперь её тело быстрее адаптировалась к своему весу, и Хэйли не нужно было безжизненно лежать на кушетке, ожидая пока оцепеневшие члены снова начнут двигаться. Но после полёта она долго не могла отогреться. Она сидела на подоконнике, завернувшись в шерстяное одеяло. Её знобило.

Раздался звонок. Мобильник. Она, не глядя на табло, взяла трубку.

— Алло!

Майкл! От его голоса ей сразу стало теплее.

— Хэйли?

— Ты вернулся?

— Да! Давай встретимся.

— Когда?

— Через полчаса. В парке. Придешь?

— Да!

Майкл вернулся!

+++

Хэйли не шла на свидание, она летела. Вот он удивится! Скажет: «Я всегда знал, что ты у меня — особенная! Необычайная! Крылатая!» Она улыбалась самой себе. И ему. В своем воображении.

В городском парке уже смеркалось. Он стоял к ней спиной. Высокий. Немного сутуловат. В своих любимых джинсах и сером свитере. Будто почувствовав её присутствие, он обернулся. Она подумала, Майкл за лето изменился. Загорел, вытянулся. И ещё...что-то новое появилось в его лице, что-то ...чужое. Холодное. Глаза?

— Хэйли! — воскликнул он. И посмотрел на неё. Он никогда раньше так не смотрел. Словно оценивал.

Она передернула плечами. Он не заметил.

(Интересно, а мои крылья он увидел?)

Он взял её за руку, усадил рядом с собой на скамейку и стал рассказывать о лете, о лодке, на которой проработал весь июль и август. О рыбацкой компании, соленой воде, огромных палтусах.

Она слушала его, наклонив голову. Её снова стало знобить.

— Ты совсем замерзла... — воскликнул он и опять его взгляд помутнел. Словно стал жадным, подумала Хэйли. — Давай я тебя согрею. Я очень соскучился.

— Майкл...

Он притянул её к себе, хотел обнять...

— Что это ты нацепила? — недовольно буркнул. — Какие-то перья...

Она отпрянула.

— Крылья... — тихо ответила Хэйли.

Он криво усмехнулся.

Она быстро посмотрела на него. Развернулась и пошла прочь. Затем побежала. Её шаги гулко отзывались в пустеющем парке. Ещё миг и шагов слышно не будет. Она расправила крылья.

+++

Хэйли очнулась в какой-то незнакомой комнате. Белые стены, белый потолок, железная кровать. Больница.

Последнее, что она помнила, был холод и страх, что она не долетит.

Долетела.

Она огляделась.

Около окна сидел отец и читал книгу. Папа!

Ей хотелось позвать его, но она не смогла открыть рта. Тело снова не слушалось её.

«А крылья? Где же мои крылья?» — забеспокоилась Хэйли.

Она дернулась, острая боль пронзила её тело.А были ли они вообще, эти крылья?

Она закрыла глаза, и тут же провалилась в сон. Ей снилось, что она — птица.