История детектива до мейнстрима и далее...

В наше время самым популярным жанром является детектив. Криминальными историями зачитываются люди всех возрастов во всём мире. Во многих странах есть свои мастера, пишущие о местном криминале. Естественно, что и в России издавна были такие писатели.

По возрасту русский детектив давно уже дедушка. Если говорить об этом жанре в широком смысле этого слова, то первая уголовная история появилась в России в конце XVIII века. Это было повествование о Ваньке Каине, принадлежавшее перу Матвея Комарова. Народный разбойник, прототипом которого послужил сыщик-лиходей Иван Осипов, очень полюбился русскому люду. Много раз крамольник спасался от настигавшей его кары, но любое зло рано или поздно наказывается, поэтому и закончил Ванька Каин свои дни на сибирской каторге.

Несмотря на интерес читателей к криминальному повествованию, уголовные рассказы не получили тогда своего развития. Их история начинается позже, со второй половины XIX века. После судебной реформы 1864 года, в газетах и журналах стали печатать хроники и очерки с судебных заседаний, которые пользовались широкой популярностью у всех социальных слоев Российской Империи.

Первые отечественные криминальные рассказы и повести возникли на основе реальных уголовных дел. Сначала они представляли собой подборку полицейских документов, изложенных в хронологическом порядке. Благодаря своей простоте и дешевизне, расходились такие публикации очень быстро.

В дальнейшем, по большей части в периодической печати, стали публиковаться вымышленные рассказы и повести на тему преступлений и розыска преступников. Впрочем, такие рассказы сразу же оказывались под ударами общественного мнения и критиков. Существовал парадокс — людям нравилось читать криминальные истории и в тоже время это считалось постыдным и пустым делом.

Авторы первых детективов были вынуждены идти на хитрость, они выдавали свои произведения за документальные заметки. Например, Иван Соколов подал в печать «Записки следователя», а Павел Крушеван «Рассказ судебного следователя».

Открытость судебных заседаний и обилие криминальных историй в газетах пробудили интерес к преступлениям и лицам, нарушившим закон. В судах империи на многие процессы собиралось сотни зевак, желающих развлечься поединком между адвокатом и прокурором. Заседания суда стали восприниматься чем-то вроде гастролей знаменитого артиста, а суд над преступником — своеобразным предтечей нынешних реалити-шоу. Иногда дело доходило до абсурда, а точнее сказать до настоящего беззакония. Присяжные заседатели, попав под влияние красноречия защитников, оправдывали убийц.

Как тут не вспомнить трогательную речь Петра Акимовича Александрова, защищавшего 31 марта 1878 году террористку Засулич, стрелявшую в генерала Ф. Ф. Трепова. «С чувством глубокого непримиримого оскорбления за нравственное достоинство человека отнеслась Засулич к известию о позорном наказании Боголюбова…» И всё остальное в том же духе. Не имея по-настоящему никаких оправдательных аргументов, Засулич творит самосуд и присяжные заседатели, проникнувшись речью Александрова и общей политической обстановкой в стране, оправдывают убийцу.

Подобные случаи нашли своё место и в литературе, посвящённой преступникам и преступлениям. Например, суд над Еленой Бероевой в романе Всеволода Крестовского «Петербургские трущобы». На решение судьи повлияло мнение знатной дамы из общества и привилегированное положение семьи Шадурских. В результате невинная женщина была осуждена и публично высечена розгами.

Тут можно вспомнить и процесс по делу Дмитрия Карамазова в романе Фёдора Достоевского. Не доведя расследование до конца, присяжные заседатели вынесли обвинительный приговор, руководствуясь по большей части эмоциями и игрой на публику. Дмитрий Карамазов получил 20 лет каторжных работ. Так сами присяжные заседатели стали соучастниками преступления, по меньшей мере, в нравственном отношении. Почему именно так?

В поучениях святого праведного Иоанна Кронштадского есть замечательные слова, «Суд человеческий предполагает суд Божий, как внутренний суд совести предполагает вечноправеднаго Законодателя и Судию Бога, вложившаго закон совести во всякаго человека. Суд судей есть суд Божий…».

Если осуждают невинного, то это наказание допускает Сам Господь Бог, очевидно, за неправедную жизнь осуждённого. Отбыв свой срок безропотно и со смирением, человек очищается от своих грехов. Иная участь ожидает пристрастных судей.

Если человек выбирает профессию судьи или входит в число присяжных заседателей, своё право судить он получает от Бога, ибо никто больше судить не может. И приговор судья выносит, исполняя волю Божию. Судья — это карающий меч Божий. «Божий слуга, отмститель в наказание делающему зло» (Рим. 13:4). Может ли он, будучи слугой Всевышнего, исполнять свою волю? Разумеется, нет. Он — исполнитель воли Божественной.

«Мужички» из романа Достоевского об этом забыли, как запамятовали об этом большинство их современников и некоторая часть судей нашего времени.

Творя беззаконие и неправедное судейство, человек попирает волю Божию, своевольничает. Отвечать за такие судебные деяния придётся, если не в земной жизни, то уж в посмертной точно.

Среди духовного наследия Православной Церкви есть «видение ученика Василия Нового преподобного Григория о мытарствах преподобной Феодоры». Мытарства — это препятствия, которые проходит душа на пути к престолу Божиему, после разлучения с телом, для частного суда.

На каждом этапе человеку предъявляются все его грехи, относящиеся к данному мытарству. Если у человека достаточно добрых дел, он проходит препятствие и идёт дальше. Если оправдаться нечем, бесы забирают душу в ад. На девятом этапе, называемом «мытарстве неправды», держать ответ приходиться, «неправедным судьям, из корысти оправдывающих виновных и осуждающих невинных».

Можно отнестись к видению скептически. Однако опыт святых отцов церкви говорит об обратном. Святые подвижники всегда были умнее скептиков-атеистов. В качестве аргумента приведу слова святителя Феофана Затворника: «Как ни дикою кажется умникам мысль о мытарствах, но прохождения их не миновать».

Так что цена равнодушия и сребролюбия сердца очень высока. Получается примерно следующее — безбожные преступники и слабое следствие с безвольным судом служили прообразами духовно-аморфных книг, а они способствовали дальнейшему моральному падению общества. Всё это приводило к атмосфере вседозволенности, когда зло не только с умом делается, но и в суде великолепно защищается. Только деньги плати. И так всё ниже и ниже.

А если денег нет? Тогда, как в книге Владимира Гиляровского «Трущобные люди». Есть там достаточно показательный очерк «Один из немногих».

Крестьянин Вологодской губернии Никита Ефремов отправился на заработки в Москву. Работы так и не нашел. Последние деньги и тулуп украли. Он бродил по улицам в поисках хлеба и крыши над головой. Совершенно обессиленный Никита Ефремов набрёл на скромную сторожку с приоткрытой дверью. Заглянул вовнутрь. На столе лежит хлеб. Почти в бессознательном состоянии голодный бедняк отрезал небольшой кусочек, и тут вошёл сторож. А на следующий день в газете появилось такое объявление.

«13 декабря, в девятом часу вечера… Неизвестный подошёл к запертой на замок двери, после чего вошёл в сторожку. Дворник (Евграфов) смело последовал за ним, и в то время, когда оборванец начал взламывать сундук, где хранились деньги и вещи Евграфова, последний бросился на него. Оборванец, видя беду неминуемую, схватил со стола нож, с твёрдым намерением убить дворника, но был обезоружен, связан и доставлен в участок…

В грабеже, взломе и покушении на убийство дворника разбойник не сознался… Разбойник гигантского роста и атлетического телосложения, физиономия зверская. Дворник Евграфов представлен к награде».

И подобные известия были не редкость. Их читали, им верили. И, увы, из таких очерков и судебных заседаний рождались детективы.

Примечателен и другой факт. В эти же годы процветал совершенно другой жанр — святоотеческая литература. В отшельничестве и в монастырях святые подвижники Русской Православной Церкви: преподобный Амвросий Оптинский, святой праведный Иоанн Кронштадтский, митрополит Филарет Дроздов, святитель Феофан Затворник создавали свои духовные творения. Выходили тысячные тиражи православных книг Сергея Нилуса, жившего в Оптиной пустыни.

То есть, у людей был выбор — истории о преступлении и книги о духовной жизни. Многие выбрали криминальный мир. Он казался более ярок и насыщен событиями, заставляющими с одной стороны ужасаться, а с другой — чувствовать себя более счастливым, чем жертва злодеяния и более благородным, чем вор или убийца.

Впустив в душу эмоции преступников и даже иногда восхищаясь мошенниками, люди сами стали взращивать в себе злые чувства — жажду обогащения, жестокость, эгоизм… Это затянуло их в опасный водоворот. Вбирая в себя криминальные образы из литературы и жизни, вполне благополучные и добропорядочные обыватели втягивались в преступный мир и падали нравственно, вплоть до бунта против законной власти.

Дело дошло до того, что самые безбожные злодеи — всякого рода нигилисты и революционеры стали окружаться романтическим ореолом. Как тут не вспомнить знаменитый разговор между героями Достоевского «Преступление и наказание», происходивший на квартире следователя Порфирия Петровича.

«Видишь, Родион: слушай и скажи своё мнение… У них (социалистов – прим. авт.) не человечество, развившись историческим, живым путём до конца, само собою обратится, наконец, в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути».

Души, ослепшие духовно, приняли жажду плотского наслаждения земными благами за стремление к всеобщему счастью. Осуждённые революционеры, попадая в тюрьмы за бунт против помазанника Божьего, считали себя пострадавшими за счастье народа. Злоумышленники, разбойники и убийцы выдавали себя за благодетелей страны. И свершилось Божье наказание — духовно ослеплённые люди помогли палачам затянуть верёвку на своей шее.

К счастью, на борьбу с упадком общества поднялись серьёзные литераторы, которые глубоко проникали в суть человеческих душ, показывали проблемы общества с разных сторон, учили добру и способам борьбы со злом. Оно называлось своим именем. И совершено точно охарактеризовал революционеров Достоевский в романе «Бесы».

В наше время эта литература стала классикой. Но вот парадокс — история повторяется. Сейчас происходят те же самые явления, что были в конце XIX века, усиленные семидесятилетней безбожной жизнью и десятилетним беспределом перестройки-переломки.

Иногда и читатели, и судьи не понимают правил «игры». И спрашивают друг друга: «А чем нам жить, какими идеалами?»

Если мы стремимся к техническому и нравственному совершенствованию, то и линию духовности нужно поддерживать, а не шарахаться от неё, как чёрт от ладана. Мол, есть исключения из правил.

А если современная политика в том, чтобы всякому чину в ноги кланяться, то нужно и чины держать в «ежовых» рукавицах.

И странное дело — люди стали технически грамотны, а в головах иногда такая «каша», которой и у безграмотных крестьян не было. И удивляться тут особо нечему. С момента перехода к рыночной экономики, главным критерием книжной продукции для многих издательств стала прибыль. Чтобы её добиться, издатели идут на любые, даже самые недобросовестные меры. Литературный рынок переполнился низкопробной литературой. Не слишком требовательный читатель глотает её, как леденцы монпансье. И особенно это коснулось детективов. Хотя, разумеется, есть и хорошие книги.

Вопрос в том, что считать хорошей книгой. Нет смысла говорить о вещах очевидных, таких как занимательный сюжет, оригинальный финал, умение автора держать читателя в напряжении и прочее. Скажу о другом.

Отличительным признаком достойной книги, на мой взгляд, является умение автора отвечать за содержание своего творения. Естественно, отвечать не в том смысле, чтобы противостоять нападкам критики или конкурентов. А в плане того, что он несёт личную ответственность, как перед людьми, так и перед Богом за всё, что написал. Писатель должен отдавать себе отчет, какую истину он доводит до нашего ума.

Ведь в основе художественного произведения лежит духовная реальность. Она может быть со знаком плюс или со знаком минус. Всё зависит от уровня духовного состояния автора. Если речь идёт о событийной литературе, а детективы именно таковыми и являются, то автор всегда наблюдает жизнь со стороны и преподносит её с помощью тех средств, которые находятся в его арсенале.

Однако писатель не может сам стать частью этой жизни и проникнуть в неё. Книга не его жизнь, не его бытие, если выражаться святоотеческим определением. Он как бы подсматривает за чужой жизнью, отражает её.

В своём произведение он всегда говорит о со-бытии, а не о себе и своём освоении жизни. Книга не сама духовная жизнь автора. Она всего лишь попытка научиться ей и научить других. Поэтому благо тому автору, который наблюдает жизнь людей, стремящихся жить по Божественным Законам, а не подсматривающему за чужими грехами. Такие произведения всегда актуальны. Разговор о нравственности, о добре и зле всегда найдёт отклик в сердце человека.

Но как соотнести с этим детективный жанр, относящийся к разряду развлекательной литературы? Цель автора — увлечь читателя расследованием преступления, дать возможность примерить на себя образ сыщика. Какие тут могут быть нравственные постулаты и Божественные заповеди? Вокруг стрельба, драки, погони, загадки и тайны. Причём тут религия и вероучение?

И всё же связь, особенно учитывая всё вышесказанное, есть и очень серьёзная. Именно в детективах добро и зло, нравственное и аморальное резко разведено по разным полюсам — сыщик априори лицо положительное, а преступник — отрицательное.

Кстати, в советских детективах, на первый взгляд, всё так и было. Главным положительным героем был следователь или оперуполномоченный, наделённый всеми качествами идеального советского гражданина: Виталий Лосев, легендарный Федор Иванович Анискин, майор Пронин. Основной отрицательный персонаж — преступник, обладавший, чаще всего, противоположными чертами. Типичный пример — Борис Ветров из книги Анатолия Безуглова «Изувер».

Сближение этих полюсов не входило в директиву советского правительства, поэтому редко кто из тогдашних авторов пытался это сделать. Им было трудно увидеть в преступнике хорошего, но оступившегося человека, требующего помощи. А в следователе обычного грешного человека, который для достижения своих целей, не считается со средствами. Помните слова Глеба Жеглова о том, что вора следует посадить и не имеет значения метод его изоляции от общества.

В XXI веке ситуация усугубилась. Современные сыщики под благовидным предлогом творят самосуд. Порой они совершают кровавую расправу над бандитами, побоями выбивают показания, по вечерам балуются вином, наркотиками или транквилизаторами, сожительствуют с противоположным полом, обманом добывают улики. И прочая «красивая» жизнь... Читатели прощает ему всё, потому что он — кумир. Он правильный сыщик вроде Александра Турецкого, героя книг Фридриха Незнанского. Или же, как минимум, Полина Юрьевна Вронская из дилогии Марины Юденич «Титаник плывет».

Вронской снятся «вещие» сны, имеющие буддистский характер, и помогающие ей в расследовании. В этих снах, по современным меркам обывателя, нет ничего предосудительного. Однако на поверку выходит, что это совсем не безопасно с православной точки зрения.

Если человек не живёт с Богом и не имеет в себе Его Святого Духа, то он и наяву находится во власти страстей, беспокойства и суеты. Иначе говоря, он пребывает под влиянием лукавого духа.

Его психологическая зависимость продолжается во сне. Злой дух заставляет переживать нелепые, фантастические, а иногда и грязные положения. Они прямое продолжение нечистоты мыслей и чувствований, которые душа испытала наяву.

Именно поэтому святые отцы Православной Церкви запрещают придавать снам какое-либо значение и тем более рассказывать их другим, считая их за откровения из потустороннего мира.

А героиня детективов Юденич мало того, что сама находится под влиянием лукавого духа, так она еще и заставляет других подчиняться ему. Могу предположить, что добрая половина тех, кто читал эту дилогию, не обращали на это внимание. Вероятнее всего, читатели причисляли явный грех к обычным, а порой любопытным стечениям обстоятельств.

Воспринимаемые социальным большинством нравственные правила, а с ними и явная духовная недальновидность, им же и установлены. По большей части они зависят от культурного и духовного состояния нации.

И тому есть множество примеров и в наше время, и в дореволюционное. При этом хотелось бы сказать об одном отличии преступника Российской империи от современного взяточника или убийцы. Первый, совершая какое-то злодейство, как правило, осознавал  себя грешником. Последний же, чаще всего, думает только об уничтожение улик, да уходе от наказания.

Так почему же безбожные поступки современных деятелей сыска не вызывают у нас возмущения и чувства жалости? Да потому что мы не видим в них ничего противоестественного. Это стало нравственно-допустимой нормой, категорическим императивом, если хотите.

Это как в случае по «газону не ходить». Сначала все культурно обходят газон, но вот кто-то очень спешит, перепрыгивает через запретную табличку и несётся по траве. Другой видит на траве следы, и тоже решается пробежать. Так образовывается тропинка, которая, спустя короткое время, принимает вид «законной», удобной для всех дороги, хотя предупреждающая надпись по-прежнему рядом.

Кроме вышесказанного, детектив, как никакой другой жанр, постулирует главную аксиому жизни — зло всегда наказывается. Еще премудрый Сирах писал, что удивительное было бы дело, если бы даже один грешник остался бы без наказания, то есть вразумления.

Главное, чтобы авторы произведений не забывали об этом. Ведь, порой стоит изменить в книге лишь одну деталь, и весь сюжет приобретает совершенно иное значение.

Например, у родоначальника русского детектива А. А. Шкляревского в произведение «Что побудило к убийству» есть рассказ, в котором молодая женщина, некая Александра Васильевна Ластова задушила свою сестру Настасью Пыльневу. Жизнь Пыльневой была достаточно тяжелой, и её проблемы бросали тень на Ластову. Тогда она и решила таким зверским способом покончить со всеми неприятностями одновременно. Избавить сестру от проблем, а себя от позора. По закону детективного жанра следователь разоблачает убийцу.

Но дальше Шкляревский совершает, на мой взгляд, серьёзную ошибку. Он даёт возможность Александре Васильевне скрыться на поезде за границу. Причём ей удается избежать суда хитростью и обманом. Разумеется, автор в праве сам решать, каким будет финал его произведения. Но своим действием, он создаёт у нас иллюзию, что можно совершить преступление и избежать наказания. Вопрос только в уме и ловкости.

От мирского суда, действительно, иногда удаётся уйти. Вот Божьего суда не избежать никому. Поэтому было бы душеполезней, если бы автор учитывал и эту будущую перспективу. Шкляревскому стоило бы дописать, что Ластову настигла кара Божия, как это всегда и бывает.

Наиболее удачно, на мой взгляд, к сфере духовной жизни приближена книга Дмитрия Корсунского «Время возврата». Это криминальный роман, рассказывающий о расследовании убийства теневого миллионера Гусева, которое медленно, но верно выводит главного героя — старшего оперуполномоченного по особо важным делам Николая Иванова на бандитов, совершающих убийства и мошенничества в особо крупных размерах в Санкт-Петербурге и окрестностях.

Всё вроде бы по классической схеме криминальной литературы. Однако есть и весьма существенное отличие. Оно не только в хорошем сюжете и реалистическом изображении расследования, но и в рассмотрении преступлений со стороны православной веры. В таком аспекте криминальный мир исследовался крайне редко.

Здесь можно было бы вспомнить Достоевского, но и «Братья Карамазовы» и «Преступление и наказание» — романы по большей части психологические. Родион Раскольников мучается вопросом: «Вошь ли я, как все, или человек? Тварь ли я дрожащая, или право имею...». А не проблемой: «Живу ли я по Законам Божиим и не отошла ли от меня Божия благодать?»

И нужно особенно подчеркнуть то, что речь идёт о постановке вопроса. Фёдор Михайлович не исследовал уголовное преступление как нарушение Божьих заповедей. Достоевский — это высшее мастерство, своего рода эпоха. И всё же, несмотря на христианские мотивы, которые прослеживаются в произведениях великого классика, православных детективов он не писал. Поэтому «Время возврата» — это один из первых современных криминальных романов, где преступления рассматриваются со стороны православного мировоззрения.

Кто-то из читателей, наверное, скажет: «Раз книга написана согласно православной традиции, то она наполнена всевозможными нравоучениями». А напомни ему любую притчу, и он с ней согласится, хотя бы и с трудом.

Свет православия, освещая характеры героев и сюжет книги, естественен и привычен. Так и дневной свет. И глаз не режет, и видишь ясно. В целом представленный детектив современное произведение, отражающий реальную жизнь.

Иное дело, когда какой-то автор в своём творчестве ориентируется не столько на Божественные Заповеди, сколько на самостоятельно установленные границы добра и зла. В этом случае происходит синтезирование этих понятий, что приводит к плачевным результатам.

Рассмотрим для примера детектив Виктора Пронина «Банда». По форме и по содержанию — это классический детектив с финалом, в котором преступники разоблачены, найдены и заслужено наказаны. Но, по-моему мнению, дело-то обстоит совсем иначе.

В конце книги любовницу одного из преступников Андрея Николаева Свету похищают его же подельники. Они насилуют её в извращенной форме на даче убитого бандита. В поисках любимой Андрей приезжает на дачу. Подельники, издеваясь, предлагают Андрею поучаствовать во вторичном изнасиловании Светы. В ответ Андрей хватает пистолет и стреляет по гениталиям преступников. Потом обливает дачу бензином и поджигает. Насильники сгорают заживо.

Андрей хватает Свету и бежит с ней в деревню. Там, не смирившись со своей болью, позором и несчастьем, Света стреляется из пистолета Андрея. Следователь Парфеньев, памятуя, что Андрей в своё время пожалел и не убил его, отпускает преступника на все четыре стороны. И вроде бы все хорошо. Света отомщена, преступники сгорели, а герой — Андрей Николаев отправляется устраивать новую жизнь.

Только антиномия суждения вот в чём. Андрей — сам убийца и бандит. Какие бы мотивы им не двигали, но в очах Божиих он будет ничем не лучше своих сообщников. Бог дал, Бог взял. Лишение кого-то жизни — не только прямое нарушение Заповеди Божией, но и один из семи смертных грехов, ведущих душу к вечным мучениям.

Никому не дано право, лишать человека жизни. Оставляя убийцу безнаказанным, оправдывая самосуд, автор создаёт у читателей опасную иллюзию. Получается, что ради мести, высокой цели или от безысходности, можно творить расправу, проявлять жестокость и убивать людей. А следователь еще и «по головке погладит», потому что ему меньше хлопот.

Такой детектив учит лишь волчьим законам: око за око, зуб за зуб. Зачем искать правды у Бога, или у правосудия, когда можно добиться её с помощью силы? Это не лучший детектив. В нём зло умело маскируется под добро. Писатель упускает из виду то, что на Страшном Суде человек, вроде Андрея Николаева, будет отвечать не только за свои грехи, но и за грехи своих жертв. Ибо насильственной смертью они частично искупили свои прегрешения, а вот ему оправдываться будет совсем нечем.

Еще один пример, когда очевидная, на первый взгляд, ситуация имеет двоякое толкование, в зависимости от того рассматривает ли автор своего героя, как существо исключительно земное, или как духовное.

Многим известны замечательные детективы Аркадия Адамова, посвящённые неподражаемому обаятельному остроумному инспектору Виталию Лосеву. В 80-х годах даже был снят одноименный фильм про героя-сыщика.

В одном из уголовных дел он расследует смерть девушки Веры Топилиной, найденной на дне строительного котлована. В ходе следствия выясняется, что девушка покончила жизнь самоубийством. Невольно она была втянута в афёры, совершаемые её начальником Миншутиным Станиславом Христофоровичем и не нашла другого решения, кроме как прыгнуть в котлован. Образ девушки у Аркадия Адамова получился великолепным. Доброе, красивое, милое, честное и невинное существо.

Наверное, каждый, кто читал этот детектив, от души жалел это несчастное создание. Спрашивается тогда, зачем Аркадий Адамов губит душу такой замечательной невинной девушки?

С обывательской точки зрения Вера — жертва злобы, алчности и коварства. Её смерть — это драма, проникающая в душу и вызывающая негодование. Но еще большую жалость её поступок вызывает в том смысле, что она, не имея Бога в душе, впадает в отчаяние и совершает смертельный грех. Итог — она лишается даже церковного отпевания.

Наверное, если бы Вера жила православной жизнью, она нашла бы другой выход из создавшегося положения. Молитва, пост, добрые дела творят чудеса, но героиня жила во времена атеизма, когда старались забыть, что Бог посылает помощь человеку с совершенно неожиданной для него стороны. Бывает, что выход находится даже из самой, казалось бы, безнадежной ситуации.

Вспомним родителей Пресвятой Богородицы, праведных Иоакима и Анну. Супруги жили в Назарете Галилейском. Они не имели детей до глубокой старости и всю жизнь скорбели об этом. Им приходилось переносить презрение и насмешки, так как в то время бездетность считалось позором. Но они никогда не роптали и только горячо молились Богу, смиренно уповая на Его Волю.

Однажды, во время большого праздника, священник Рувим не принял дары, которые праведный Иоаким взял в Иерусалим для принесения Богу. Рувим посчитал, что бездетный муж недостоин приносить жертву Богу. Это очень огорчило старца, и он, считая себя самым грешным из людей, решил не возвращаться домой, а поселиться в одиночестве в пустынном месте, чтобы молиться.

Его праведная супруга Анна, узнав, какому унижению подвергся её муж, стала в посте и молитве скорбно просить Бога о даровании ей ребенка. И молитва святых супругов была услышана. Ангел возвестил им, что у них родится Дочь, Которую благословит весь род человеческий. Праведные Иоаким и Анна встретились в Иерусалиме, где, по обетованию Божию, у них родилась Дочь Мария.

Господь устраивает судьбу каждого человека. И поверьте, какой бы горькой не казалось нам наша участь, Бог всё делает исключительно только ради нашего блага.

Анализируя книги детективного жанра, я вспомнила стихотворение Евгения Подакова «О детективах». В нём говорится о любителе детективов, долго и тщательно собиравшем жанровую библиотеку. Он вдумчиво читал и вникал в детали, но так и не нашёл в своём собрании и мало-мальски серьёзного смысла. Вот так и приходит разочарование. Не только к нему. И горько, и денег жалко…

Увы, сегодняшние детективы порой не отвечают и самой специфики жанра. Ибо что такое детектив? Это преступление, чаще всего убийство. Далее сыщик, который разыскивая улики, расследует преступление. И, разумеется, закономерный финал — преступника либо убивают, либо отправляют в тюрьму. При этом действия связаны между собой и представляют единый монолитный сюжет.

Всё это наблюдается в книге «Время возврата». Автор даёт читателю возможность стать участником расследования. Ему в нужное время и в нужном месте сообщаются определённые улики, которые находит оперативник Николай Иванов. Методы работы — прослушивающая аппаратура, компьютеры, широкая агентурная сеть, база оперативных данных, выезды на место преступлений, расспросы очевидцев, тонкий психологический расчёт при допросе подозреваемых и сопоставление данных. Никакого шантажа, подкупа и избиения подозреваемых. 

В других же детективах внешне традиция вроде бы соблюдена, но внутренне они представляют собой скорее триллер или боевик. Есть море крови, жестокости, множество интимных подробностей и водопад бессмысленных словоблудий, а сюжета нет. К сожалению, менталитет публики сегодня такой, что чем страшнее повествование и проще содержание, тем быстрее книга покупается.

Основа детектива — линия расследования упрощена до минимума. Часто преступник становится известен еще в начале произведения. Все действия вертятся вокруг противостояния двух враждующих лагерей: бандита и сыщика. У кого в руках окажется самое мощнейшее оружие, кто будет сильнее и хитрее, тот и победит. Никаких улик, бесед по душам и версий следствия. Методы Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро вообще полнейший архаизм. Нужные показания и действия просто выбиваются с помощью кулаков, интриг, шантажа и оружия.

И считается хорошо, когда бандитов убито больше, чем оперативников и потерпевших. Что-то вроде того как добро победило. Совсем забывая о том, что и у преступников есть близкие люди – родители, жёны, дети... И для них лучше, чтобы оступившийся человек покаялся и вернулся в общество честным и добрым человеком, а не был пристрелен подобно бешеной собаки.

Авторы некоторых детективов и не скрывают тёмной действительности. Клин — клином вышибают, таков девиз криминальных романов. Методы преступников взяты на вооружение следователями и оперативниками. Подкуп свидетелей, подставные ситуации и удар по болевой точке — вполне обыденные действия для сбора доказательств.

И как не вспомнить старую добрую классику, «Смерть Тарелкина» А. В. Сухово-Кобылина. В этом произведении чиновники просто выбивали показания. Обвиняемому не давали пить, неугодных свидетелей отправляли на экзекуцию... Однако у классика всё это описано в юмористической форме. Он показывает лицевую сторону чиновников вроде Варравина. Считается, что он стоит на страже закона, получает за это чины и звания, а на самом деле жестокий подхалим, взяточник и душегуб.

К сожалению, в детективных произведениях нашего времени подобные явления уже далеко не юмор. Это объективная реальность. Причём чем её больше, тем положительнее, или, как говорят, тем круче главный герой.

Насилие стало возводиться в добродетели, и это страшно. Например, в детективе Ч. Абдуллаева «Альтернатива для грешников», К. Казанцева «Аттестатор», «Под тонким льдом», «И никого не стало», А. Марининой «Смерть как искусство», В. Колычева «Боксер» и многих других.

Следующая особенность детективов — это масштаб, совершаемых деяний и глобализация заказчиков и исполнителей. Современные Нат Пинкертоны не интересуются похищенными скрипками Страдивари, убийствами на почве ревности, пляшущими человечками.

Обыденные преступления для российского сыщика XXI века — это слишком мелкое плавание. Как правило, он ведёт борьбу с крупными мафиозными структурами. Иногда сам представляет интересы одной из них. С какого бы преступления не начинался современный детектив, он рано или поздно, приведёт читателя к мощнейшей преступной группировке, интересы которой или повязаны на международной арене или ведут к столкновению с государственными органами или к другому мощному преступному сообществу.

В этом плане показателен детектив Г. Миронова «Гюрза». В подвалах НИИ члены преступной группы Гюрза занимаются обработкой золотых изделий, прибывающих из-за рубежа. Их многомиллионные финансовые операции наносят большой ущерб государству и сильным мира сего. Представители ФСБ, МВД и прокуратуры не стесняются в средствах для уничтожения Гюрзы. Цель оправдывает средство. И никто не задумывается о том, что доброе дело через зло не творится.

Стоит также отметить, что многие авторы так закручивают сюжет, что уже и сами не могут найти выхода из создавшегося положения. И тогда им на помощь приходят потусторонние силы. Это не смешно. Обилие мистики — бич современных криминальных романов. В расследованиях преступлений участвуют экстрасенсы, маги, гадалки, гипнотизеры и астрологи. И это только малая толика всех мистических действий.

Природа фантазии, как содержательная основа художественного произведения, по учению святых отцов Православной Церкви, заключается в принятии помыслов, в их развитии и укорененности в душе человека.

Природа помыслов духовна. «Они есть семена плевел, которые сеет враг рода человеческого на ниве человеческого сердца» (архимандрит Платон Игумнов). Обращаясь к миру духовному, но демоническому, человек обрекает себя на порабощение этими силами. Порабощение, как в духовном, так и в мирском понимании всегда связано с потерей свободы, а значит и личностной жизни. То есть получается, что подобные помыслы уводят человека от себя самого, от жизни.

Каждым своим произведением автор отвечает на извечный вопрос: «Быть или не быть?». Уход от себя и переход в нереальный, запредельный мир — есть уход в небытие, в бездну. Сами же демонические силы не способны к творчеству, которое только от Бога. Мир, вымышленный нечестью, нереален. Писатель, вступивший на эту стезю, выбирает себе и читателям ответ «не быть».

Кроме того некоторые авторы не учитывают то, чем детектив привлекает читателя. Возможностью погрузиться в мир криминальных приключений. Побывать в роли сыщика, почувствовать себя участником сыскного процесса, попытаться разгадать тайну. Какого же его разочарование, когда гадалка неожиданно откроет все карты и разложит по полочкам все обстоятельства дела. На мой взгляд, такой вариант — это нечестная игра с читателем. Это равносильно остановке бегуна на полном ходу. И дыхание перехватить может. Тем не менее, такова реальность многих детективов.

Впрочем, есть и интересные исключения. Несколько лет назад вышел детектив Игоря Изборцева «Спастись еще возможно». Книга вполне достойная, тем более что значительное место в ней занимают вопросы нравственности и христианской этики. И всё бы хорошо, если бы не обилие мистики. Цыгане, матросы и черти мерещатся, как главному герою криминальному авторитету Прямкову, так и тем, кто его преследует. Бандит идёт по следу Прямкова. И вдруг видит бесов в человеческом обличие. Они его зовут, преступник идёт за ними и кидается под поезд.

И здесь я опять возвращаюсь к книге «Время возврата».  Ни мистики, ни святых в ней нет. Есть оперативник Николай, думающий, что «прежде служения закону уголовному, следует служить закону Божиему». По этому принципу он живёт и ведёт расследование. Прежде чем спрашивать с преступников, он задаёт вопрос себе: «А нет ли во мне какой-нибудь неправды… И возможно ли самому будучи неправедным, требовать праведности от других?» Ему, с Божьей помощью, удаётся избавиться от взяточничества в отделе, разработать и внедрить методику борьбы с лохотронщиками.

А если говорить о масштабах расследования, то Николай берётся и за раскрытие квартирного разбоя, и за поимку главаря крупной преступной организации. Сталкивается он и с коррупцией, когда вышестоящие чины за деньги выпускают крупную «рыбу». Спасение от ожесточения сердца он находит в монастыре, где трудится на восстановлении храма.

В целом криминальные перипетии детектива лишь средство для раскрытия основной темы — Суд Божий страшнее мирского суда. Последнего можно избежать, а вот первого нет. Божие наказание не обжалуешь и от него не откупишься. Пример этому — смерть от удушения выхлопными газами теневого миллионера Гусева, с которого начинается книга.

Многие сегодня находятся в таком же самопрельщении, в каком находился Гусев или чиновник Тарелкин из произведения Сухово-Кобылина «Дело». «Хоть бы в щель какую, в провинцию забиться;  только бы мне вот Силу да Случай, а я таким бы взяточником стал, что с мёртвого снял бы шкуру; право, бы снял — потому нужда! Так вот что удивительно: нет вот мне ни Силы, ни Случая».

Даже в последние месяцы жизни, несмотря на явное предупреждение о смерти, такие люди предпочитают отдаться беспечному состоянию души. Оно более сладкое и привычное. У них надежда на деньги, а не на Бога. И это, по словам Господа, одно из безумств мира. Отпущение грехов и место в раю за деньги не купишь. Душа коммерсанта Гусева предстаёт перед Богом. Что теневой делец может предложить за её спасение? Свои миллионы — глупо. Зачем Богу деньги?

Это хорошее предупреждение чиновникам, предпринимателям, представителям правоохранительных структур и высших эшелонов власти. Всем тем, кого культивируют авторы детективов. Ведь не только в книгах они, «обладая материальным благополучием и исподволь упиваясь силою власти…» не имеют «и самих себя».

Многие так поступали и в реальной жизни. «Господствовали над подчиненными, не замечая того, что над ними господствовал грех, и они служили своим страстям». Примечательно, что они, чаще всего, разделяют судьбу Гусева, гибнут от пули конкурентов где-нибудь на пороге собственного подъезда, или оказываются за решёткой.

«Люди,— говорит героиня романа матушка София,— надеясь на силу, перестают надеяться на Господа и думают силу сокрушить силой. Между тем, много скорбей у праведного, и от всех их избавит его Господь и убьёт грешника зло». Жаль только, что многие из творцов криминальной литературы не принимают это во внимание.

С учётом сказанного, мне думается, что книга «Время возврата» может претендовать на детектив мейнстрима и даже больше. На сегодняшний день такие произведения большая редкость.

Ведь сейчас роль лидера принадлежит жанровому детективу. В нём всё внимание сосредоточено на игре в «кошки-мышки», которую ведёт сыщик с убийцей. Эти детективы, как правило, держат читателя в постоянном напряжении. Сыщика на каждом углу подстерегают опасности типа неразорвавшейся бомбы. Жанровые детективы бывают очень сходны с триллерами. Они нагоняют страх на читателя, удерживая, таким образом, его внимание. К таким детективам, по моему мнению, можно отнести книги Ф. Незнанского, А. Пронина, Б. Акунина и др.

На втором месте эстетический детектив, открывающий читателю всю зловещую сторону реальности. Герои, чаще всего, отвергнуты обществом, противостоят ему и считают себя вне закона. Мастером эстетического детектива можно назвать Р. Чандлера. Среди отечественных писателей в этом жанре работает К. Казанцев.

А вот криминальный роман Д. М. Корсунского совершенно иной. Смысл произведения — нравственное развитие героев, что собственно и определяет мейнстрим. Такие книги рассказывают не только о расследовании, но и о людях, ведущих следствие.

Сам термин мейнстрим появился благодаря американскому писателю У. Хоуэллсу. Он выделял произведения, написанные в реалистичном ключе и акцентирующим внимание на нравственных и философских проблемах. Такие книги стали называться «мейнстримом». Относительно детективов — это определение применяется в том случае, когда наряду с основной линией расследования преступлений в сюжет вкрапляются косвенные линии, не влияющие на ход следствия, но органично обогащающие сюжет нравственной идеологией.

Например, в книге Д. М. Корсунского показана история вора-рецидивиста Валерия Подболотина. Устав от воровской жизни и чувствуя, как многочисленные грехи давят и тяготят душу, он начинает свой тернистый путь в монастырь.

Здесь нужно отдать должное автору, который проявил себя не только отличным рассказчиком, но и хорошим психологом. Мытарства Валериной души описаны ярко и реалистично.

«Отказываясь от прежней жизни, он чувствовал в своём сердце неумолимый укор. Чем старый вор может отблагодарить Бога за Его милосердие? Как он может заслужить прощение грехов, когда и у обворованных людей попросить прощения не мог? То есть прийти-то и попросить прощения он мог бы… Да только кто знает, что произошло бы дальше? А вдруг его сдали бы в милицию? Тогда остаток жизни в тюрьме провести пришлось бы, да там бы и закончил он свои дни, скорее всего.

Душу вдвойне разъедало то, что он хорошо помнил все свои кражи, грабежи и мошенничества. Многие из них прошли для него безнаказанно, и раньше это было предметом его особой гордости.

Ладно, если бы он только грабил награбленное и не трогал бедных людей. Тогда хоть какое-то, пусть самое слабое оправдание для его совести и могло бы существовать.

Но не было ни какого-то оправдания, ни какой-нибудь другой зацепки для совести, которая хоть как-то могла бы удержать его от падения в пропасть огненного ада, над которой, как ему мерещилось, он висел давным-давно. Лишь в последние месяцы он стал предчувствовать красно-багровые языки пламени, бушующие на дне пропасти. Увидел их и ужаснулся».

Еще одна линия — любовь Николая Иванова. Однажды в театре он встретил свою однокурсницу по институту. Она буквально затащила его на собрание в секту Сагита. Но у Бога не бывает ничего случайного. Там Иванов встречает Аню — девушку, которую он любил еще студентом.

Молодые люди не виделись восемь лет и вот теперь встретились, казалось бы навсегда. Но судьба снова преподнесла «сюрприз» — Аня улетела в командировку в Италию и, судя по всему, решает остаться за рубежом. Папа покупает ей квартиру, работа из временной превращается в постоянную. Звонки Ани становятся всё реже, и, кроме этого, папа поддерживает деловые связи с чиновником, находящимся в оперативной разработке.

Не выдержав испытание временем, молодой оперативник изменяет любимой с симпатичной Настей. Вскоре и она уезжает за границу. Мимолетная связь принесла главному герою духовное опустошение.

И опять автор детективной повести удивительно тонко с психологической точки зрения показывает и сладость страсти, и тяжесть ответа перед Богом.

«Николай снова почувствовал, что сам опрокинул сосуд, в котором нёс драгоценную, животворящую влагу. Только теперь он всерьёз задумался почему, встретив Настю, почти перестал совершать утреннюю и вечернюю молитву. Ему было тяжело встать на молитву, когда она была рядом.

От него ушло молитвенное состояние души, в котором он раньше обычно находился. Вместо него появилось приятное чувство расслабленности, умиротворяющее всё тело и снимающие всё напряжение борьбы. И в этом состоянии наступало безразличие ко всему внешнему миру. Лишь длилась и длилась чувственная сладость тела. В нём притупилась сострадательность к жертвам преступников и неприязнь к коррупции. Почему?»

Итогом этого эпизода стало осознание Николаем, что нарушение и одной Заповеди Божией ведёт к нарушению всего Закона. А если он сам нарушитель, то может ли он осуждать преступников? Ведь для Бога и прелюбодеяние, и воровство — грех. И никому не ведомо, что на весах Божиего правосудия тяжелее. Вот в таких испытаниях пребывает главный герой.

Разумеется, что детектив с таким нравственным содержанием, не может быть просто жанровым. Тем более в нём сочетается несколько жанров. И это тоже свойственно мейнстриму. Достаточно вспомнить произведение И. Бунина «Дело корнета Елагина». В книге сплелись в один клубок элементы детектива, драмы и любовного романа. Можно еще вспомнить и драму-детектив Н. Лескова «Леди Магбет».

Интересно и само сочетание жанров книги Дмитрия Корсунского. По внешней схеме — это классический детектив, а по внутреннему строю — русский криминальный роман второй половины XIX века.

И, в первую очередь — это полицейский детектив. В его основу вплетены элементы психологического и жесткого детектива. Почему жесткого? Потому что, Николай Иванов подключает к своим расследованиям сотрудником отдела в только на этапе задержания преступников, когда по служебной инструкции необходима подстраховка. И многие вопросы ему приходится решать в одиночку, так как в системе работает «крот», имеющий доступ к секретной информации.

В установление личности бандитов  и их оперативную разработку он вкладывает все свои силы. И всегда ему нужно учитывать тот фактор, что и прямые начальники могут приостановить часть оперативных мероприятий, когда есть звонок «свыше». Есть давление и со стороны организованной преступности, для которой и храм не свят, если есть серьёзные интересы.

К тому же, имеются интриганы и среди простых оперативников, лишённых им дополнительных заработков. Собственно эти признаки и составляют специфику жанра жесткого детектива. Наиболее интересные произведения этого подвида принадлежат перу Р. Чандлера «Прощай любимая», «Женщина в озере» и Р. Макдональда «Последний взгляд».

Говоря о книге «Время возврата» как о детективе мейнстрима, мне хочется подчеркнуть её русскую широту. Произведение имеет настолько глубокий духовный православный анализ поведения героев, что её трудно удержать в рамках иностранного слова «мейнстрим».

В этой связи, мне хочется уделить внимание тому новшеству, которое автор вносит в современную литературу, в том числе литературу жанра. Речь идёт о принципиально новом образе главного действующего лица — сыщика. Если сделать сейчас небольшой исторический экскурс, то мы увидим, что фигуры, подобно Николаю Иванову встречаются крайне редко, но они очень нужны. Потому что невозможно воспитывать у людей и их потомков чувство патриотизма, чувство веры, чувство ответственности, не имея живых образцов для подражания.

«Образы героизма,— пишет И.А. Ильин,— пробудят в нем самом (человеке — прим. авт.) волю к доблести, пробудят его великодушие, его правосознание, жажду подвига и служения, готовность терпеть и бороться, а русскость героя — даст ему непоколебимую веру в духовные силы своего народа».

Как выработать у человека уважение к правоохранительным органам. Как научить  его «стоять» вместе с ними, бороться, побеждать и не искать награды, если с утра до вечера тебе твердят об оборотнях в погонах?

У читателей и сотрудников полиции при чтении не лучших детективов может создаться иллюзия обоснованности недостоверного сбора доказательной базы, и они будут так делать и в реальной жизни. А ведь это неправильно. Да, проблемы в полиции сейчас большие, но честные полицейские были и будут всегда. И люди должны знать об этом. Но вернёмся к истории.

В дореволюционной России образ полицейского был или совсем размыт, или же он представлял собой человека не очень умного и сообразительного, а порой и жестокого. А. П. Чехов «Хамелеон», «Шведская спичка», И. Д. Путилин «Записки начальника Санкт-Петербургской сыскной полиции», А. В. Сухово-Кобылин «Дело», «Смерть Тарелкина».

Образ положительного сыщика стал появляться после революции, когда было посажено зерно, дозревшее, в конце концов, до гордого именования «советский милиционер». Именно в 20-е годы стали появляться весёлые и смелые красноармейцы, ведущие борьбу с контрреволюционерами. Например, Володя Патрикеев из произведения А. Козачинского «Зелёный фургон». Впрочем, и тут всё достаточно спорно, поскольку на самом-то деле к «контре» причисляли самых честных, благородных и мужественных офицеров, боровшихся за спасение России от большевизма.

После того, как советская власть прочно укрепилась на просторах нашей Родины, вместе с ней закрепился и образ сотрудника милиции. Образ этот должен был обязательно соответствовать Гостстандарту, утверждённому на очередном пленуме ЦК.

Стандарт этот предписывал следующее: милиционер — человек со всех сторон положительный, не имеющий право даже на малейшую слабость. Он честен, обязательно умней, хитрей и ловчей преступника. Горячо предан своему делу. Не всегда, но часто не имел даже личной жизни. Интересная особенность — в советском детективе милиционер не мог быть убитым. Ранен — еще куда ни шло, но убит — никогда. Примеров образцовых советских сыщиков достаточно много: Павел Павлович Знаменский, Федор Иванович Анискин или лейтенант Сергей Коршунов из романа А. Адамова «Дело пёстрых».

Детективная советская литература не терпела полутонов. Бандит — враг, милиционер — свой, третьего не дано. Разбираться в тонкостях душевной организации, в советское время было не принято. К сожалению, милиция СССР придерживалась принципа, что добро должно быть с кулаками.

В XXI веке этот принцип выродился в полный беспредел, как со стороны преступников, так и со стороны полицейских.

Ныне многие следователи, оперативники и другие сотрудники правоохранительных органов, судя по некоторым отзывам в газетах, далеки от идеалов христианства. Если кто-то и вызывают положительные эмоции у читателей, то в личной жизни, увы, не обладают полнотой духовного совершенства.

Герои книг и кино не могут быть героями времени, потому что пользуются методами преступников, а значит, сами им в чём-то сродни. Сыщики детективных историй для достижения своих целей и идеалов идут по головам, не считаясь ни с чем и ни с кем.

Оперативник Николай Иванов тоже стремился к идеалам, только они значительно отличаются от тех, что упомянуты выше. Сравним методы его работы и отношение к людям с советским стандартом.

«Обдумывая разговор, он взвешивал все его слова и поступки. Вероятно, Подболотин входит в состав преступной группы… При этом раз он приехал в монастырь, очевидно и то, что он хочет покончить с прежней жизнью… Если бы их встреча произошла в городе, то Николай, скорее всего, попробовал бы его завербовать. Была бы эта вербовка оправдана? «Свой» в преступной группе — это залог успеха…

Однако нужно было учитывать и другую сторону. Начав с ним оперативную работу, Иванов, пусть даже и вынужденно, но подталкивал бы агента находиться среди бандитов и, как следствие, быть, как минимум, косвенным соучастником преступления… А дальше…

Есть ли у него уверенность, что закоренелый преступник снова вернётся в монастырь? Чужая душа — потёмки… Что делать? Не лучше ли ничего не делать? Пусть спокойно в монастыре грехи замаливает, да трудится по мере сил. Нужно всегда давать человеку возможность жить по-православному…»

Кто из сегодняшних героев детективов способен пожертвовать делом и репутацией ради человека, учитывая, что этот человек матёрый вор? Таким образом, герои книги «Время возврата» представляет собой нечто совершенно новое в литературе. Сейчас, увы, нет образов сотрудников правоохранительных структур, которые бы сопрягали всю свою службу и жизнь с Божьими заповедями. Которые бы не оправдывали свои падения благими помыслами и всеми силами удалялись бы от всякого осуждения.

Однако будет ошибкой, считать Николая оторванным от жизни идеалом. Вся ценность книги как раз в том, что все её герои очень даже реалистичны и не лишены слабостей, присущих всем людям. Писатель, как мы уже убедились, очень вдумчиво вникает в суть характеров своих героев, достоверно описывает их взлёты и падения, их искушения и хождение душ по мукам.

Итак, собрав воедино структуру, сюжет и проблемы, которые решаются в книге, можно сделать вывод, что она создана с дореволюционной традицией криминальных романов. Я бы назвала это произведение мостиком между прошлым и настоящим. Взяв форму исконно русского дореволюционного детектива, писатель мастерски сообразовал её с реалиями нашего времени. В результате мы имеем качественно новое литературное творение, которое с одной стороны возвращает обществу его древние обычаи, с другой стороны удовлетворяет требованиям современной культуры.

Почему я говорю именно о русской дореволюционной традиции. Потому что русский классический детектив и западный классический детектив — это разные вещи. Данное произведение следует именно русскому обычаю.

Западная классика детектива — это Конан Дойл, Агата Кристи, Ж. Сименон, Р. Чандлер, Р. Макдональд и многие другие известные фамилии. В западных детективах речь о душе никогда не идёт. Там всё согласно штатному расписанию: преступление, герой-сыщик, расследование, разоблачение. В лучшем случае, сыщика посещают какие-то видения во сне или он занимается чем-то вроде буддизма и оккультизма .

А в английских классических детективах всё еще строже. События в них происходят, как правило, в замкнутом пространстве. Круг подозреваемых лиц ограничен, да и расследование порой ведётся, не выходя из-за стола. Типичный пример — «Десять негритят» Агаты Кристи.

Если рассматривать детектив, как развлекательный жанр, то это себя оправдывает. Но если детектив начинает претендовать на роль серьёзной литературы, то одной детективной линии маловато.

Поэтому, как я уже говорила, русский классический детектив — совсем другой. И, несмотря на то, что западная традиция появилась на десяток лет ранее отечественной, и русские писатели старались подражать иноземным образцам, получилось так, что они взяли только форму детектива, но наполнили её свои широким русским размахом.

Отличительной чертой отечественных дореволюционных детективов является гуманизм, психологический подход к действующим лицам и исполнителям. Основное внимание уделялось именно состоянию преступника и мотивам по которым он совершил преступление.

Причины были разные и это далеко не корысть или жадность. Напротив, банальная жажда обогащения была тогда у писателей не в почёте. Мотивом к совершению преступлений служили эмоции: любовь, измена, ревность, коварство, месть, самоутверждение, даже прихоть. Вспомним князя Владимира Шадурского из замечательного романа В. Крестовского «Петербургские трущобы».

Здесь, конечно же, можно было провести некоторую параллель с французским классическим детективом. С. Жапризо «Дама в очках и с ружьем в автомобиле» или Н. Калеф «Лифт на эшафот». В этих детективах обычно расследуется преступление, совершённое по личным мотивам (зависть, месть), и основным элементом расследования становится изучение личностных особенностей подозреваемых, их привязанностей, болевых точек, убеждений, предрассудков, выяснение прошлого.

На первом месте стоит расследование, улики, поиск, противостояние (по большей части психологическое) преступника и сыщика. В русских детективах всё обстоит несколько иначе.

Русские писатели, в отличие от своих западных коллег, предпочитали раскрывать имя преступника в начале повествования. Остальные страницы посвящались, по словам крупного исследователя детективных романов А. Разина социально-психологическому анализу действий преступника и обстоятельств, приведших его к преступлению. Например, «Дело корнета Елагина» замечательного классика русской литературы Ивана Бунина. 

Стоит сказать, что Д. М. Корсунский берёт из криминальных романов XIX века главное — гуманистический подход и анализ поступков человека. При этом он избирает свой собственный путь, рассматривая этот анализ через призму православной веры, опираясь на главный христианский постулат, что человек создан по образу и подобию Божиему.

Возвращая, забытую традицию, автор криминального романа  на реальных примерах героев показывает, что у любого злодеяния есть предел, положенный верой, надеждой и любовью. Искра Божия, укорененная в человеческой природе, не даст ему перешагнуть ту грань, после которой он перестает быть человеком.

Это та самая надежда, о которой свидетельствовал апостол Павел. Образ Божий «для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за завесу» (Евр. 6:19). В противном случае конец бесчеловечности кладёт Бог и тогда короли преступного мира гибнут в расцвете сил от рук подельников, от несчастных случаев, от неизлечимых заболеваний.

Удивительные слова говорит в этой связи вор-рецидивист Валера Подболотин: «И вроде бы нет у вора совести, но всё же есть нечто такое, что и воры «в законе» признают. И скажу тебе, как на духу, много воров знаю, но не у одного нет совершенно чёрной души. Такой, что и просвета никакого нет. Что-то доброе да есть. За эту малость ему и жизнь даётся».

Мне думается, что «Время возврата» — это книга, которую стоит почитать и авторам современного детектива. Русский философ, писатель, публицист Иван Александрович Ильин говорил: «Человек не может творить культуру, не чувствуя себя предстоящим именно тому, что он должен осуществить в своём культурном творчестве. «Творящий» без верховного Начала, без идеала, перед которым он преклоняется, не творит, а произвольничает, «балуется», тешит себя или просто безобразничает…

Поклонение Богу не унижает человека, а впервые довершает его бытие и возвышает его. Человек же, который «ничему не поклоняется», обманывает сам себя, ибо на самом деле он поклоняется себе самому и служит своей бездуховной и противодуховной похоти… Предстоящий измеряет себя именно тем, чему он предстоит».

Бесспорно, что реальность нашей жизни жестока. Мы часто становимся жертвами преступников, сталкиваемся с грубостью и несправедливостью. Но нужно сохранять веру в то, что добро побеждает зло. Что помимо правоохранительных, судебных, гражданских органов существует Бог. И справедливость, которая не восторжествовала в этой жизни, обязательно восторжествует в жизни вечной. Нужно только относиться ко всем с любовью и не забывать про свои прегрешения. Верить в добро и в то лучшее, что есть в человеке.

На мой взгляд, главная задача писателя — нести чувство добра и любви своим читателям. Как у Пушкина «и чувства добрые я лирой пробуждал». Автор «Времени возврата», на мой взгляд, с этой задачей справился. 

Благодаря таким книгам, люди знают, что в России есть честные полицейские, бесстрашные воины, настоящие подвижники веры и все они защищают Родину.

Естественно, никто не собирается отнимать у писателей право, показывать тёмную сторону жизни. Речь лишь о том, что следует честно показывать и светлую сторону Бытия. Умножать в людях веру, любовь и надежду на спасение души. «Свет и во тьме светит, и тьме его не объять».