Елена...

Двор в саване белом ожидает пургу,

Стою у окна, слёз сдержать не могу.

Ещё одна пятница уйдёт с декабрём

Нож горечи острой саднит под ребром,

Где сердце.  Где должно быть оно,

Но там теперь бьётся его сублимат,

Испивший нежданно тризны вино,

Со вкусом полынным. Горький обряд!

Ветер взывает к небесным хорам

И плакальщиц вой поплыл по дворам:

«Елена, Елена, Елена, Елена… »

Кружатся со снегом созвучья рефрена

«Елена!» ― Беззвучно им вторили губы.

― Мне плохо, родная. Плохо, голуба.

В расколотом мире, где не стало тебя.

Где солнце чадит, чернотою слепя.

Не знал я щемящей такой пустоты,

В том мире, где рядом всегда была ты.

Была… ужасны глаголов спряженья!

Просты и незыблемы их положенья.

«Живёт» и «жила»? Но ведь  жизнь между ними!

С хлебом насущным, делами мирскими,

Нуждою и смехом, с деток рожденьем,

Любовью, паденьем, вставаньем, паденьем;

Прощеньем, прощаньем, утратой, болезнью

Мольбой у иконы, под купола сенью

С разбитой коленкой, ветрянкою внука

Яблонькой нашей, тропиночкой лугом…

Сколько мне пятниц подарит Господь?

 Сколько успею зерна обмолоть?

Юдоли последней  не будет отмены.

Елена, Елена, Елена, Елена…

Мы встретимся. Как же, родная, иначе?

У жизни не может быть схронов, заначек.

    Приду непременно. Приду не гостить.

    Приду с не сказанным словом: прости.

    Ветер умаялся, в небе звезда,

     Двор утонул в белоснежном снегу.

    Пятница длится, как год. Я  у окна:

     «Елена… Елена…» Слёз  сдержать не могу