Идея раздела сложно сконструированного государства Сирия все чаще звучит в американской и европейской печати. Некоторые из народов, населяющих республику, действительно страстно хотят подобного, и представить себе на их примере появление в ООН новых наций можно. Но на практике раздел Сирии превратится в преступление еще более кровавое и страшное, чем нынешняя война.
Действительно, Сирия — государство лоскутное как этнически, так и религиозно. В этой «чересполосице» самых разнообразных по происхождению и конфессиональным предпочтениям народов, племен, иногда даже сект — одна из причин современного конфликта. Именно сложность внутреннего устройства сирийского народа позволила ему за короткий срок опрокинуть систему государственной власти, считавшуюся одной из самых прочных на Ближнем Востоке.
Такого рода родовые травмы можно обнаружить едва ли не во всех государствах, образовавшихся после падения колониальной системы. Если в Европе распад империй после Первой мировой войны в силу «историчности» процесса носил национальный характер, то на колониальных развалинах писаных и неписаных правил никто не соблюдал. В отношении конкретно арабов английские власти придерживались не принципа «историчности» и даже не принципа «целесообразности», а принципа военного управления — как проще было управлять, так и проводили границы.
Касается это не только арабов. Классический пример — «линия Рэдклиффа», по которой лондонский юрист Сирил Рэдклифф, ранее никогда не бывавший в Индии, расколол Британскую Индию в 1947 году на два доминиона — Индию и Пакистан. Рэдклифф был приглашен для «раздела» Индии именно потому, что ничего о ней не знал, и, по извращенной логике вице-короля Луиса Маунтбеттена, был бы в этом вопросе «объективным». При этом Рэдклиффу поставили жесткий срок — два месяца, зато предоставили полную свободу действий (вице-король выхлопотал себе право никак не советоваться в своих делах с Лондоном). Британский юрист быстро запутался в одном из самых полиэтничных регионов мира, понял, что за два месяца не успеет даже все это хозяйство объехать, и в итоге допустил несколько фундаментальных ошибок, перепутав территории с разным религиозным и этническим составом.
Все это закончилось чудовищной бойней, миграцией миллионов человек и в итоге сформировало незаживающий конфликт, в котором обе стороны периодически бряцают ядерным оружием, а более половины всей пограничной линии Пакистана не определено до сих пор («зона племен», «линия Дюранда», пустыня белуджей и тому подобное).
Столь же хрестоматийно англичане и французы проводили границы и по арабским землям, не обращая внимания ни на этнические, ни на религиозные особенности. Можно с полным правом утверждать, что таким образом сформировалось несколько конфликтов, которые периодически вспыхивали с разной степенью интенсивности. Что такое государство Ирак в его изначальном понимании? Государство арабов? Шиитов? Суннитов? Если суннитов, то шииты автоматически превращаются в гонимое меньшинство по всей планете, кроме этнически чуждого арабам Ирана. И при чем здесь, в конце концов, курды?
Похожие вопросы можно задать применительно ко многим государствам, которые наплодили англосаксы по итогам распада империи. Но призывать ли теперь к новому разделу этих во многом искусственных государств — очень спорный вопрос.
Во-первых, это окончательно развалит всю хрупкую систему межгосударственных отношений и международного права в том виде, в каком в ней еще теплится жизнь. Во-вторых, никто не сможет даже ориентировочно заглянуть в тот грядущий хаос, который нас всех накроет: еще никогда ни одно многосоставное или полиэтническое государство не разваливалось безболезненно (Чехословакия — не тот случай, ее можно было хоть по сельсоветам делить, ничего бы не случилось). В-третьих, решительно не понятно, по каким критериям проводить этот раздел? Четвертое, но не последнее по значимости — а судьи кто? Еще один лондонский юрист, которому показали страну на глобусе и дали двухмесячный срок на реализацию проекта?
Кроме того, ни одно централизованное государство, даже находящееся в состоянии гражданской войны «всех против всех», невозможно склонить к самоубийству без применения силы. Не удалось расчленить даже Ливан, десятилетиями пребывавший в состоянии всеобщей межобщинной войны. В итоге пришлось создавать уникальную и странную систему государственного управления (президент маронит, премьер суннит, спикер шиит плюс квоты), которая все равно работает с перебоями. Еще более запутанное государственное устройство изобрели для бывшей югославской республики Босния и Герцеговина, и теперь уже никому не понятно, как из этой нежизнеспособной модели выкручиваться без новой войны.
Что же касается Сирии, если все-таки вести чисто теоретический разговор о подобном способе «выхода» из гражданской войны, то сразу же возникнет вопрос критериев. Если в идеале, критерий «раздела» должен быть один. Объявить о самоопределении курдов по этническому признаку, а арабов поделить внутри себя по религиозному нельзя. Несправедливо. К тому же, курды тоже очень разные: у них до сих пор сохраняется племенной строй, некоторые племена друг друга сильно недолюбливают, а курдский язык делится на два диалекта (сорани и курманджи), которые различаются так сильно, что некоторые специалисты говорят о двух разных «курдских народах». А ведь есть еще фактор езидов, с которыми уж совсем непонятно, как поступить. Объявить отдельной нацией, как пытались сделать, например, в Армении и Грузии? Но езидизм — это религия, пусть и религия этническая, как иудаизм. Езид равно курд, хотя курд не равно езид.
Проблема Курдистана явно тянет за собой новую войну. В свое время англичане всеми силами противились созданию единого курдского государства по этническому принципу, ибо искренне опасались его, исходя из численности курдов, важности территорий, которую они занимают, и особенностей национального характера. Поэтому лондонские эмиссары многое сделали для того, чтобы сохранить племенную систему, периодически подкармливая вождей племен и стравливая их друг с другом, лишь бы не допустить формирования единого курдского национального мышления. Автономия Курдистана в Ираке — изобретение Саддама, которому нужны были курды для казавшейся бесконечной войны с Ираном. Но если говорить о дальнейшем самоопределении на примере Сирии, мы можем получить государство без центральной власти, без единого национального самосознания и даже без единого языка. Так можно породить очередного монстра.
Раздел арабов по религиозному признаку и вовсе бесперспективный прожект. «Чересполосица» населения, сложности организации некоторых внутриисламских сект, орденов и тарикатов быстро загонят эту идею в такой угол, в котором солнце не светит. Сейчас все внимание привлечено только к алавитам, поскольку это правящая группа, к которой принадлежит семейство Асадов. А куда девать шиитов-двунадесятников (есть такие), исмаилитов, низаритов? А друзы — они вообще кто? Секта? Нация? Если секта, то мусульманская или все-таки синкретическая? Учитывая исключительную важность друзов не только для Сирии, но и для Ливана с Израилем, невнимание к ним может похоронить всю структуру региона. Важность передачи друзам Голанских высот сперва придется доказать Тель-Авиву, причем посланник узнает о себе много нового.
Есть еще и предельно искусственное для Ближнего Востока вкрапление: черкесское население, потомки выходцев с Северного Кавказа, мухаджиров. Да, они говорят на арабском языке, они мусульмане-сунниты (как правило, входящие в средневековые мистические ордена, наподобие мевлевитов), но самоощущение у них особенное, совсем не арабское. При этом, как и друзы, черкесы входят в военную элиту сразу нескольких государств региона.
Совершенно неразрешима и проблема христианского населения. Несмотря на общность интересов, межконфессионального согласия внутри общины не смогли добиться даже под давлением ужасов гражданской войны. Католики держатся отдельно от православных, а армяне ведут собственную войну за выживание. Придумывать для них некое «отдельное государственное образование», мягко говоря, не совсем корректно. Да и проживают сирийские христиане в основном в крупных городах, не переселять же их теперь в знаменитую Маалюлю. Это ж целый новый Исход получится, причем эпического масштаба и содержания — с неминуемым появлением новых пророков.
Посему повторимся: в нынешней обстановке попытки перекроить карту Ближнего Востока по критериям, которые противоречат друг другу, абсолютно бесперспективны. Конечно, есть ситуации, в которых лучше все-таки немного подкорректировать наследие Британской империи во имя мира во всем мире. Так, например, случилось в Судане, где негритянский и большей частью христианский Юг физически не мог находиться в составе этнически арабского и истово мусульманского государства. Рано или поздно эта история повторится и с суданским же оазисом Дарфур. Но пытаться извращенно расчленить вполне себе сложившиеся государственные системы, пусть и очень сложные на вид, — преступление. Тем более что единственным мотивом для такой «расчлененки» в Европе и США стало неумение справиться с кризисом, который сами же и создали.
