Демаркационная линия на Ближнем Востоке будет повторять линию, проходившую по этому же региону в период биполярного противостояния СССР и США...
Итак, все дело в гитаре и чемоданчике Джон Керри, с которыми он прилетел в Москву в марте, как на курорт и разве что не прихватил панаму. Именно так охарактеризовал визит госсекретаря США наш постоянный эксперт, доктор политических наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, член Научного совета при Совете безопасности РФ Андрей Манойло.
По его мнению, между главой МИД России Сергеем Лавровым и его американским коллегой Джоном Керри (а значит между Россией и США) существует негласная договоренность (сделка) о разделе сфер влияния в регионах, ставшими зонами конфликта в отношениях двух стран.
В предыдущем материале речь шла о проведении демаркационной линии по отношению к Европе. Материал вызвал большой резонанс в сети, где пользователи разделились на два лагеря: одни считают «пакт Лаврова-Керри» реальностью, другие отказываются верить даже в гипотетическую возможность существования договоренности о разделе сфер влияния между Россией и США.
Не хотим никого разубеждать, а лишь рекомендуем открыть любую новостную ленту (в том числе и на нашем сайте) и соотнести последние события, касающиеся мировой политики с гипотетической вероятностью сделки между двумя странами-партнерами. Все встанет на свои места. Сегодня же тема беседы — раздел сфер влияния России и США на Ближнем Востоке в рамках «пакта Лаврова-Керри»…
— Андрей Викторович, мы остановились на том, что США и Россия гипотетически могли договориться о разделе сфер влияния в Европе в рамках «пакта Лаврова-Керри». Как будут делить «пирог» под названием «Ближний Восток»?
— Ближний Восток как всегда поделится на зону западного влияния и на так называемый «соцлагерь» (как это было во времена СССР). Страны, стремящиеся преодолеть зависимость от Запада, будут стремиться войти в зону влияния России. Таких стран сегодня на Ближнем Востоке и в Северной Африке становится с каждым днем все больше: арабские страны видят в России единственного мирового лидера, способного совершенно бескорыстно прийти на помощь в трудную минуту и защитить от натиска международных террористов. Запад же это сделать не в состоянии, или не хочет.
В целом, демаркационная линия на Ближнем Востоке будет повторять линию, проходившую по этому же региону в период биполярного противостояния СССР и США. В зону российского влияния войдут большая часть Сирии, Египет, Ирак, часть Ливии (видимо, без Бенгази), половинка (как минимум) Йемена. Это программа-минимум.
Правда, и с ней пока что не все однозначно. США хотят Сирию поделить (чуть ли не на зоны оккупации) и сейчас стремятся любой ценой сохранить за собой отдельные анклавы на ее территории — такие как Алеппо, который они мечтают передать под контроль так называемой «умеренной оппозиции» из числа бывших боевиков Ан-Нусры: переговоры об этом по линии Лавров-Керри завершились только что, 4 мая.
В Египте важным фактором американского влияния останется армия, которую США дотируют (фактически, содержат — половина военных расходов покрывается дотациями из Вашингтона).
В Йемене все совсем сложно: борьба за него еще не закончена, там основательно увязли армии стран Персидского залива, которые в целом придерживаются проамериканской ориентации (хотя и здесь не все так просто: США и Саудовская Аравия сегодня — «заклятые друзья»).
В зону американского влияния войдут монархии Персидского залива (если КСА и США не перегрызутся из-за цен на нефть), отдельные анклавы в Ираке (если «штатникам» удастся взять Мосул), отдельные анклавы в Сирии (если «выстрелят» американские планы в отношении Алеппо или если «штатникам» удастся взять штурмом Эр-Ракку — непризнанную «столицу» ИГ), Магриб (кроме Ливии). В общем, все предсказуемо.
— Предусмотрено ли участие президента Турции Эрдогана в этой сделке?
— Никак и не при каких обстоятельствах. Эрдоган давно не нравится Соединенным Штатам. Это фигура неприемлемая ни для нынешнего Белого дома, ни для тех, кто придет на смену его нынешним обитателям и аборигенам. На определенном этапе Эрдоган для США был полезен, как человек, обладающий огромными амбициями, которыми легко управлять и манипулировать —с одной стороны, и колоссальным упрямством, с другой. Когда Эрдоган делает неправильный шаг, он все равно будет стоять на своем. Это мешает ему изменить тактику и гибко реагировать на новые повороты в мировой политике.
Соединенные Штаты используют Эрдогана, в первую очередь, с целью постоянного провоцирования России. В нынешних условиях Эрдоган в принципе не самостоятелен. Он находится в очень узком коридоре принятия решений, который сам же и сформировал, когда турецкие истребители сбили российский бомбардировщик.
Теперь Эрдоган все время находится в зоне риска: какое бы решение он не принял, оно оборачивается против него самого. В любое время по нему могут нанести удар, как внешние силы, так и силы внутри страны.
Эрдоган постоянно находится под прицелом. В том числе и со стороны своего же премьер-министра Ахмета Давутоглу, который только и ждет момента, чтобы занять кресло президента Турции. Кроме того, у Эрдогана большие проблемы с армией. Он пытался второй или даже уже третий раз зачистить ее от «неудобных» и излишне самостоятельных офицеров, но это не сделало армию более послушной воле «маленького султана». Причем в ходе последней «чистки» офицерского состава под нож пошли уже офицеры, разделяющих мягкие исламистские настроения (всех кемалистов Эрдоган уже давно пересажал).
Ну, и наконец, есть Соединенные Штаты, которые готовы в любой момент «слить» Эрдогана, задействовав механизм «цветных революций». Если США захотят, то в протестное движение вольется все кемалисткое население страны. Эрдоган со своей радикальной исламизацией загнал их сегодня едва ли не в подполье. Это означает, что и внутри страны все предельно напряжено и ждет только сигнала, чтобы вырваться наружу.
Таким образом, Эрдоган находится даже не между двух огней, а между сразу несколькими огнями. Не исключено, что в рамках гипотетических договоренностей между Лавровым и Керри, Соединенные Штаты захотят «слить» Эрдогана, как некий актив, который пока еще имеет ценность, а могут и просто продать, как на базаре, «за наличный расчет».
— Андрей Викторович, скажите, а цены на нефть в рамках «пакта Лавров-Керри» как-то могли обсуждаться? Все-таки если будет проведена демаркационная линия, фактор цен на нефть не может не учитываться…
— Не уверен, в том, что в рамках сделки, предлагаемой Соединенными Штатами, обсуждались цены на нефть, но… Я предполагаю, что интрига разворачивается не в нефтяном секторе и не в вопросах конкуренции с Россией за нефтяные цены, а в выстраивании новой системы отношений с саудовцами.
В этом отношении в сделку могут входить некие согласованные действия Российской Федерации и США в отношении Саудовской Аравии. Если саудовцев с двух сторон «зажмут», куда им деваться на своем маленьком аравийском полуострове? — Никуда. Поэтому вполне может быть. Не исключено, что есть согласование некой средней цены на нефть, которая устраивает обе стороны.
У саудовцев очень низкая себестоимость добычи нефти, поэтому в условиях мирового кризиса они зарабатывают на потоке. Они понимают, что пусть будет низкая цена за баррель нефти, зато можно продавать ее в больших количествах и выходить на тот же уровень прибыльности. Это лучше, чем пытаться регулировать цены на нефть. Плюс саудовцы играют против добычи сланцевой нефти в США. Это их конкуренты.Штатам пока довольно дорого обходится добыча сланцевой нефти, но в ближайшем будущем ситуация может кардинально измениться. Тогда саудовцам придется крепко задуматься, что делать с нефтью, куда и за сколько ее продать.
— Тут ведь не без «помощи» США еще и Иран оказался в игре… Именно они «сорвали» встречу министров стран — экспотёров нефти в Дохе, которая завершилась без заключения соглашения по заморозке нефтедобычи. Теперь вот уже и ОПЕК отказались от заморозки цен на нефть… Когда США снимали санкции с Ирана, они это просчитывали?
— Думаю, что просчитывали. Но у Ирана позиция очень простая: они не будут вести переговоры о сокращении нефтедобычи, пока не поднимется до уровня добычи и продажи нефти в досанкционный период — это около 2 млн баррелей в день (иногда доходило и до трех млн). Сейчас у них примерно миллион баррелей. В этом смысле совершенно понятна позиция Ирана — ему срочно нужна валюта для развития своей экономики, а нефть — это практически единственное средство притока валюты в страну.
Конечно, саудовцы в определенной степени противостоят Ирану, но здесь вот в чем проблема. Скважины, из которых «качают» нефть КСА, Катар, Кувейт и Иран — это часть одной нефтяной линзы. В конце 90-х и в начале 2000-х вообще говорили о том, что запасы нефти на Ближнем Востоке исчерпываются. В Кувейте консервировали скважины, из которых нефть уже шла пополам с водой. Началась нефтяная гонка за тем, кто первым «урвёт» возможность выкачать последнюю оставшуюся нефть. Саудовцы оказались впереди и по скорости, и по качеству нефти. А Иран «добили» санкциями. Вот теперь иранцы и пытаются наверстать упущенные возможности.
— А мы когда поддерживали отмену санкций против Ирана, разве не понимали, чем это обернется? Я этот вопрос на протяжении года задавал экспертам — все были «за». Или это тоже что называется «дело прошлое»? Штаты отменой санкций хотели «ударить» по нам, а обернулось против них и теперь мы в «одной лодке»?
— По Соединенным Штатам это точно аукнулось — сланцевые компании оказались в подвешенном состоянии. Но у США основной мотив был другой — это ядерная программа Ирана. Что касается нефти. Это ведь спекулятивный продукт, который очень похож на дериватив (финансовый договор, по которому стороны получают право или берут обязательство выполнить некоторые действия в отношении базового актива — прим. ред.), то есть продукт, на котором «играют» не нефтедобытчики, а финансисты, в том числе мировые финансовые спекулянты).
Цена на нефть определяется балансом разных производителей. Когда Иран изолировали санкциями, этот баланс нарушился, потому что на Ближнем и Среднем Востоке было два крупных добытчика: саудовцы, а также те, кто находится под их влиянием, и Иран. Они умели своей конкуренцией балансировать на рынке. Потом Иран исчез, и Саудовская Аравия оказалась фактически монополистом. Пока она вела себя «прилично», это никак не сказывалось, а когда решила демпинговать, то под удар попали, в первую очередь, США.
Основной мотив Обамы на Ближнем Востоке как раз и заключался в том, чтобы играть на этом рынке. Что из этого получилось, всем известно. США пытались уговорить саудовцев не демпинговать, те их вежливо «послали» за «большой каньон». Штаты поняли, что в этом регионе ничего нельзя сделать с монополистом, тогда они стали договариваться с несколькими игроками и манипулировать их разнонаправленными интересами, играть на взаимном антагонизме. Так Иран вернулся в игру.
— Я так и не услышал от вас ответ по поводу того, что Россия поддерживала отмену санкций против Ирана, а в результате, Иран отказался приезжать на переговоры в Катар по поводу заморозки цен…
— Позиция России в отношении Ирана и тогда, и сейчас была правильной. Иран — наш сосед, с ним надо выстраивать добрососедские отношения. Санкции не просто оказывали давление на Иран, снижая возможности взаимовыгодного сотрудничества с ним, они, в первую очередь, превратили Иран вдо предела сжатую пружину, которая в любой момент могла разрядиться. Причем, в каком направлении, не известно. Эту проблему надо было решать, пока она под давлением санкций и демографии в самом Иране не переросла в более серьезную проблему, причем для всего мира.
И проблема была решена, при прямом и активном участии России. Но вклад России в снятие санкций еще не означает, что Иран стал нашим «задним двором» и зоной нашего исключительного влияния: Иран остается мощной региональной державой, иранская дипломатия сегодня находится на высоком уровне (с американских переговорщиков в Лозанне во время обсуждения условий и параметров ядерной сделки семь потов сошло, пока им удалось хотя бы о чем-то договориться с иранцами), это очень серьезный и интересный деловой партнер.
Кроме того, Иран — важный элемент и фактор поддержания баланса в регионе, он уравновешивает влияние монархий Персидского залива, и это нам выгодно даже с учетом его возвращения на рынок нефти.
— Теперь о Сирии. Пентагоновский «план Б» и «пакт Лаврова-Керри» не одно и тоже, поскольку и тот и другой подразумевают раздел Сирии?
— Совершенно верно. Это одно и тоже. «План Б» — это те ресурсы и инструменты, которыми Вашингтон со своей стороны будет реализовывать условия этой сделки. Только в пресловутом «Плане Б» раздел Сирии понимается американцами буквально, но никто им этого сделать не даст.
— И именно этим обуславливается введение в Сирию 250 пехотинцев США…
— Конечно. Опять-таки при условии, что такая сделка существует. Если выстраивается новый баланс сил, интересов и зон влияния Соединенных Штатов и Российской Федерации на Ближнем Востоке, то «пакт Лавров-Керри» предусматривает сохранение американцами своего «лица». А сохранить его можно только создав видимость того, что США тоже внесли приличный вклад в борьбе с международным терроризмом.
Ракка — непризнанная столица «Исламского государства» (ИГИЛ, ДАИШ — запрещенной в РФ организации). В Ракке находится все руководство ИГИЛ (хотя сейчас есть сведения о том, что тот же Абу Бакр аль-Багдади находится в Ливии, в Сирте). Американцам для того, чтобы «спасти лицо», было бы вполне по силам совместно со своими союзниками «взять» Ракку и даже захватить самого Абу Бакра. Тем самым США заявили бы о том, что они тоже внесли существенный вклад в урегулировании сирийского конфликта.
В составе 250 бойцов, которые туда прибыли, есть некоторое количество военных инструкторов. Они будут взаимодействовать с курдскими формированиями и различными группировками «умеренной» оппозиции, лояльными Западу и США. Остальные бойцы — это спецназовцы, которые нацелены на захват совершенно конкретных лидеров террористов. Но это никак не афишируется. Известно только, что американцы перебросили значительную часть высокотехнологического оружия союзническим группировкам. Этим оружием еще надо научиться владеть.
Когда Россия заявила об окончании операции ВКС в Сирии — это был такой реверанс в сторону Соединенных Штатов. Не случайно заявление было сделано вечером в понедельник (14 марта — прим. ред.). Мы так часто организовываем телемосты с Вашингтоном. Расчет был на то, что в США на тот момент будет утро. И вот американские партнеры прочитали эту новость из газет и новостных лент. Все это говорит об определенной согласованности действий на самом высоком уровне.
Я не исключаю, что аккуратное «притормаживание» военных успехов России в Сирии являлось одним из предметов сделки Лаврова-Керри. Это сделано для того, чтобы дать возможность американцам показать себя, сохранить свое «лицо» в первую очередь перед странами Ближнего Востока и сохранить там определенную часть своего влияния, поскольку арабские страны сейчас концентрируются вокруг России, полагая, что только она может их сегодня защитить от террористов…
— Каким образом будет проходить демаркационная линия в Сирии? Иными словами, какие провинции окажутся в сфере влияния США, а какие России?
— США, в плане влияния, могут претендовать только на Эр-Ракку (которую они пока еще не взяли и неизвестно, будут ли брать). И еще им очень хочется удержать за собой Алеппо — второй по величине и значению город в Сирии.
— Курды на чьей стороне демаркационной линии окажутся в результате сделки «Лаврова-Керри»?
С курдами все очень сложно и запутанно. Этот актив останется в нейтральной зоне, где всеми участниками мирного урегулирования конфликта в Сирии будут разыгрываться политические комбинации. Почему — тема для отдельного разговора.
— Какова судьба Башара Асада в рамках сделки Лаврова-Керри?
- Башар аль-Асад в системе российско-американских отношений — фигура довольно серьезная. Никто ни «сдавать», ни «продавать», ни обменивать его не собирается. Дальнейшую судьбу Асада определит сирийский народ путем голосования на президентских выборах в соответствии с тем порядком, который прописан в резолюции СБ ООН 22 54. При условии, что Асад сам не изъявит желания покинуть свой пост.
Такой вариант ведь тоже исключать нельзя. Это было сложно сделать в условиях войны, поскольку на президенте лежала большая моральная ответственность, которую он сам на себя принял. Сейчас же, когда будут уничтожены террористические организации, которые не хотят жить в мире, Асад перестанет быть заложником ситуации и военной алавитской элиты, которая его бы точно не отпустила в условиях боевых действий. Тогда у Асада появится возможность выбора.
Будучи человеком сугубо мирной профессии, вынужденным надеть военную форму в силу обстоятельств, Асад, находясь под гарантиями России и США, выберет свой дальнейший путь, определит свою судьбу самостоятельно. Если же он намерен и дальше позиционировать себя как главу САР, то имеет на это полное право, поскольку выстоял в почти пятилетней войне против международного терроризма. Решение же о том, кто будет лидером, будет принимать сирийский народ с помощью демократических выборов. С этим согласны как Россия, так и США.
— А может так случиться, что Керри будет работать в администрации будущего президента США, чтобы обеспечивать реализацию этой сделки? Не важно, в кабинете Трампа или Хилари Клинтон?
— Это исключено. Керри не войдет в команду нового президента даже в том случае, если к власти придет демократ (в чем я очень сомневаюсь). Не возьмет его в свою команду и Трамп, который уверенно лидирует сейчас на предварительных выборах президента США. Не потому, что Керри чем-то плох: просто его время, также как и время Обамы, уже ушло. «Мавр сделал дело — мавр должен уходить». Но свой след он, безусловно, оставит. После Керри, возможно, останется мода на красные чемоданчики.
Завтра заключительная часть интервью с Андреем Манойло, касающаяся непосредственно интересов нашей страны, а именно о разделе сфер влияния США и России в отношении Белоруссии, Казахстана, Грузии, ну и, конечно же, Украины. Обещаем, будет интересно!
Вячеслав Бочкарёв
