Путь на землю
Возьмем любовь путей земных основой
И не увидим в мире пустоты.
И будем все смотреть на землю снова
К земле приглядываться с высоты
Мы мало, в сущности, с землей знакомы,
Земную жизнь скрывают облака
Мы с ней в гостях у времени пока,
И только в вечности бываем дома.
Язык солнца
Есть много не пород, а душ окаменелых.
Они лежат в нагроможденных дней
Среди землей накопленных теней,
Увядшей юности и старости незрелой.
А тенью жизнь проходит над землей
А солнце все встает, благовествуя,
И эту жизнь, и жизнь еще иную, —
Теплом, единством, светлостью, событий.
Закон мироздания
Странно — с первых же минут
Люди друг ко другу льнут.
Льнут к своим все рыбы, птицы,
Звери ищут прислониться
К человеку и зверью.
Ищут в друге жизнь свою
Все зависимо от всех,
Обособленность есть грех.
Газетные киоски
Вот киоски средь Парижа,
Убранные новостями.
Всех людей сдвигают ближе
Для чего, не знают сами.
Новости объединяют
Тех, кто думать не умеет.
Как газета, мир стареет
И как новость умирает.
Сущность поэзии
И в тайну всего живого
Не в силах проникнуть сами,
Мы зовем чудесное слово
Начинаем писать стихами.
И мир открывается новый,
И жизнь чем дальше, тем краше
Идет перед нашим словом,
Открытая словом нашим.
Путь личности
Но храни уединенье
Для великого сближенья
С Богом, миром и собой —
Ты ведь часто сам не свой!
Коль не слышишь неба пенья,
Уходи в уединенье,
В сердце тихо погрузись
И найдешь там ширь и высь.
Знанье
Мы так бессильны новое сказать.
И старое понять мы не умеем.
И каждый человек все хочет стать злодеем,
Чтоб тайну зла и блага разгадать.
И слепы мы. Познание в одном
Чудесном, новом знаньи нашем.
Оно приходит как весенний гром
И всем сияет, как Христова Чаша.
Вывод
Мысли есть простор теперь,
Времени здесь много.
Затворилась к миру дверь
К суете дорога.
И благая сердцу весть
Входит без шумихи —
Постараемся учесть
Смысл мгновений тихих.
Пир
На грани мятежа ко мне явились гости.
Тогда на лезвии холодного ножа
Мы выпили вино и проиграли в кости
Что проиграть могли на грани мятежа.
Так веселимся мы, беспомощны и наги,
Пещерною золой взволнованы умы,
И кровью мамонта, и светлой кровью браги
Мы пьяны в этот век —так веселимся мы.
Но все растет беда, ее не проиграли
Ни мы и ни они, нигде и никогда.
Вот разбудил затвор упругим треском стали
Ее глухих богов —и все растет беда.
Смыкается заря над поздним вертоградом.
Допьем свое вино, о жизни говоря,
И выйдем посмотреть, как горным водопадом
Вкруг нашей гибели смыкается заря.
* * *
Они живут, не возвратясь обратно
Туда, где смерть нашла их и взяла,
Хоть в книгах полустерты и невнятны
Их гневные, их страшные дела.
Они живут, туманя древней кровью,
Пролитой и истлевшею давно,
Доверчивых потомков изголовья.
Нас всех прядег судьбы веретено
В один узор, но разговор столетий
Звучит, как сердце в сердце у меня,
Так я двусердый, я не встречу смерти,
Живя в чужих словах чужого дня.
* * *
Когда мерещится чугунная ограда
И пробегающих трамваев огоньки,
И запах листьев из ночного сада,
И темный блеск встревоженной реки,
И теплое, осеннее ненастье
На мостовой, средь искристых камней!
Мне кажется, что нет иного счастья,
Чем помнить Город Юности моей.
Мне кажется... нет, я уверен в этом!
Что тщетны грани верст и грани лет,
Что улица, увенчанная светом,
Рождает мой давнишний силуэт.
Что тень моя видна на серых зданьях,
Мой след блестит на искристых камней
Как Город жив в моих воспоминаньях
Так тень моя жива в его тенях!
* * *
Ты говоришь мне: завтра. Завтра рок
Играть иначе будет нами всеми.
Во всех мирах грядушим правит Бог
В его руке стремительное время.
Он дал нам час, пьянящий как вино,
Как дантов ритм неповторимый.
Решись, иль мгла вползет в окно,
А радость унесется мимо.
* * *
Ночное небо в синих переливах,
Лиловый снег на статуе Петра,
Вот новый рай для двух сердец счастливых
Как демоны боящихся утра.
А я считаю дни жестокой власти
И с каждым новым крепче и сильней
Люблю неограниченное счастье
Ненагражденной верности моей.╩
Возле сердца бродит скука
И стреляет в нас из лука.
Попадает в сердце к нам,
И стекает кровь по дням.
Дни, окрашенные красным,
Не должны пропасть напрасно.
Этих дней пустую грусть
Я запомнил наизусть.
Встало Нет, над сердцем пригвожденным
Искаженным светом рвет эфир,
И тоскует стадом оскопленным,
Стадом полоненным дольный мир.
Холодно, и в парке побелели
Ветви лип и барельефы ваз.
Тот же иней лег в моей постели
В первый раз подумавшем о Вас.
* * *
Дар слов, неведомый уму,
Мне был обещан от природы.
Он мой. Веленью моему
Покорно все: земля и воды,
И легкий воздух, и огонь
В одно мое сокрыто слово,
Но слово мечется, как конь,
Как конь вдоль берега морского,
Когда он, бешеный, скакал,
Влача останки Ипполита,
И помня чудища оскал,
И блеск чешуи, как блеск нефрита.
Сей грозный лик его томит,
И ржанья гул подобен вою,
А я влачусь, как Ипполит,
С окровавленной головою
И вижу — тайна бытия
Смертельна для чела земного,
И слово мчится вдоль нея,
Как конь вдоль берега морского.
* * *
Качается ветхая память
В пространстве речных фонарей,
Стекает Невой меж камнями,
Лежит у железных дверей.
Но в уличный камень кровавый
Ворвались огни из подков
И выжгли в нем летопись славы
Навек отошедших веков
Сей каменный шифр разбирая
И смысл узнавая в следах,
Подумай, что доля святая
И лучшая — слава в веках.
* * *
Искаженная пространством бесконечность,
Может быть, не канет в пустоту.
Может быть, и детская беспечность
Не сорвется на лету.
Может, быть испивши все отравы,
Весь прошедши свет,
Ты запишешь в рукопись славы
Летопись побед.
Сжать судьбу в кулак, швырнуть под ноги,
Растоптать и снова приподнять,
Чтобы други, недруги и боги
Смели лишь смотреть и трепетать.
Чтобы тьма разверзлась под ударом,
Чтоб огни воскресли в глубине,
Чтобы все загрезили о старом
В сонном царстве, в вечном полусне.
* * *
Наше счастье на полном скаку,
На следу уходящих волков,
Вынуть лук и, припав на луку,
Быстролетных спускать соколов.
И следить, как, кружа, сокола
Остановят стремительный бег,
И услышать, как свистнет стрела,
Волчью кровь выпуская на снег.
* * *
Наши кони как ветер, наши девы красивы,
Широки наши степи и привольны луга,
Но ведь кони устанут, девы станут ревнивы
И привольные степи заметают снега.
Мне другая утеха: позабыв про ненастье,
Сев с моими друзьями перед ярким огнем,
Наши чаши наполнить неизменчивым счастьем,
Нашим счастьем единым — искрометным вином.
