Седьмое ноября — не только день парада на Красной площади в 1941 году, но и день большевистского переворота в 1917 году (в честь которого и проводился парад). При этом широкая палитра гражданского конфликта начала ХХ века повторяется через сто лет в виде фарсового противостояния абстрактных «белых» (монархистов) и абстрактных «красных» (коммунистов с явными признаками троцкизма).
В начале ХХ века республиканец Деникин (близкий по взглядам на будущее России с основателями Добровольческой армии генералами Корниловым и Алексеевым) противостоял монархисту Врангелю, максимально тормозя карьеру последнего в Вооружённых силах Юга России. Не нравился Деникину и режим Колчака — правая террористическая диктатура, по формату похожая на установившийся в тот же период режим регента Венгрии Хорти (напрашивается прямое сравнение с Верховным правителем России). Именно этим объясняется борьба концепций Деникина, стремившегося самостоятельно, независимо от Колчака, занять Москву и созвать Учредительное собрание, и Врангеля, требовавшего бросить основные силы в Поволжье — на соединение с Колчаком.
У красных тоже был широкий спектр политических течений и деятелей, от Махно до Муравьёва. Кстати, как ни забавно, но многие нынешние «белые» потомки самых что ни на есть красных начала прошлого века, а многие из нынешних «красных» — выходцы из вполне белых семей, а то и вовсе из третьего мира.
Новые белые против новых красных
Что происходит сегодня? «Белые» радикалы требуют полной реабилитации монархии и покаяния народа (непонятно, за что и перед кем должны каяться нынешние поколения, которые уже даже советскую власть уничтожили). Они стремятся к уничтожению советских памятников, желают похоронить Ленина (что дало бы возможность уничтожить Мавзолей, как символ 75 лет коммунистического правления) и готовы реабилитировать даже тех из былых вождей, которые, как Краснов и Шкуро, пошли на службу к Гитлеру.
В конечном итоге нынешние «белые» не просто умиляются самоотверженностью последнего царя, но требуют совершения «революции наоборот», буквального вычёркивания из нашей истории советского периода.
На Великую Отечественную войну они пока не покушаются (народ не поймёт), но обязательно покусятся. Потому, что Победы нет без Сталина и без многочисленных генералов и маршалов Победы, которые в Гражданскую воевали не на той стороне. Да и организующую роль ВКП(б) деть некуда.
С другой стороны, отпочковавшиеся от КПРФ и отмежевавшиеся от неё нынешние радикальные коммунисты (не путать с системными коммунистами, которые фактически приняли социал-демократическую доктрину) являются сторонниками перманентной антиолигархической революции. Причём выступают не только против российских олигархов, но и против глобальной олигархии (почему я и называю их коммунистами троцкистского толка). Для них история начинается ровно в тот момент, когда она заканчивается для монархистов — 7 ноября (25 октября) 1917 года.
Накал противостояния двух лагерей таков, что дай им в руки оружие — и они начнут стрелять друг в друга. При этом никаких системных стратегических противоречий, кроме символов и знамён, у этих двух групп нет. Обе группы ненавидят олигархию (а скорее постбуржуазное государство современного типа).
Обе группы самозабвенно сражаются с ими же придуманным «мировым правительством», регулярно «разоблачая» очередной всемирный заговор. Обе группы — сторонники самых жёстких насильственных мер и готовы навязывать обществу свои идеи при помощи диктатуры. Обе группы являются безусловными сторонниками сильной России, о чём свидетельствует тот потрясающий факт, что их представители, несмотря на идеологическое противостояние, бок о бок сражались в Донбассе.
Как результат, обе группы требуют идеологизации государства, подразумевая под этим принудительное навязывание обществу своих групповых взглядов (слишком упрощённых и эклектичных, чтобы их можно было назвать целостной идеологией).
Добиться своих целей обе группы намерены при помощи революции, даже свою борьбу в Донбассе они рассматривают не столько как помощь попавшим в беду русским, сколько как создание плацдарма для создания новой революционной государственности, с последующим «экспортом» революции в Россию.
Вот в этом-то и заключается опасность обеих групп. Человек устроен так, что ему всегда чего-то не хватает. На этом и зиждется прогресс. Если человеку убедительно рассказывать, что власти ему чего-то не додают, он обязательно поверит. Потом ему станет хуже, как стало хуже большинству народа на пару десятилетий и после 1917 года, и после 1991 года, а на Украине и после 2014 года.
Человек охотно верит в спасительность идеи, пытаясь только разобраться «с кем Ленин: с большевиками, али с коммунистами?» (то есть ориентируясь на харизматическую личность).
Революция — всегда разрушение основ государства, а именно государство обеспечивает нам тот хрупкий порядок, который отличает цивилизацию от варварства.
Но страшнее всего то, что нынешние «революционеры», вполне перенявшие тактику большевиков образца 1914-1917 годов и борющиеся за поражение своего правительства в глобальном противостоянии, поскольку только таковое открывает дверь для революции, так и не отрешились от фетишей столетней давности.
Сторонники новой революции
И современные «красные», и современные «белые» выступают с до буквы схожей программой: антиолигархизация, национализация экономики (кроме мелкого бизнеса), социальная справедливость на основе государственного патернализма, жёсткое подавление инакомыслия внутри страны и агрессивная внешняя политика (под соусом защиты национальных интересов).
Не будем касаться того, насколько эта программа реалистична, главное, что и коммунисты, и монархисты стремятся к осуществлению именно такого идеала. Остальное — идеологические частности, которые не формируют суть политики, но «продают» её массам в красивой упаковке.
Фактически нынешние «красно-белые» революционеры стремятся к дестабилизации страны и сносу власти только потому, что хотели бы беспрепятственно продолжить на руинах России гражданскую войну начала ХХ века (доиграть её или переиграть).
На них можно было бы не обращать внимания. Они малочисленны. Но они активны, широко представлены в СМИ и выступают с простыми рецептами «всеобщего счастья».
Мы уже видели, как в 1917 и в 1991 годах активные меньшинства, не представлявшие никого, кроме самих себя, драматически меняли судьбы России. Оба раза это происходило в условиях жёсткого глобального противостояния. В обоих случаях революционеры получали помощь из-за рубежа, от врагов своей Родины. Современным тоже готовы помочь.
Пока власть сильна и решительна, вражда «красных» и «белых» может показаться забавным междусобойчиком маргинальных личностей, застрявших в начале ХХ века. Но власть очень хрупкая штука. В любой стране переход от абсолютной власти к абсолютному безвластию может совершиться за считанные дни, недели или месяцы. Посмотрите в качестве примера на нынешние США.
Линий напряжения в нашей стране много (и по этническому принципу, и по приверженности той или иной экономической модели, etc).
Но только данное социально-классовое противостояние пронизывает всё общество сверху донизу, независимо от этнического происхождения и места жительства.
Сегодня кому-то «хруст французской булки» мешает, кто-то кушать не может, пока Ленин не похоронен. А завтра те же люди будут спрашивать: «Как это получилось, что русские стреляют в русских"? И будут винить «мировую закулиссу», вместо того, чтобы посмотреть в зеркало.
