«Единичный» (Сёрен Кьеркегор)

Предисловие к «Взгляду на мою деятельность как писателя»

В нынешние времена — всё политика. Религиозное воззрение, как небо от земли, далеко от этого; как исходный пункт, так и конечная цель далеки от этого, как небо от земли, поскольку политическое начинается с земли, чтобы на земле и оставаться, тогда как религиозное, ведя свое происхождение сверху, хочет превозмочь земное и затем вознестись на небеса.

Нетерпеливый политик, чересчур поспешно чуть заглянув в эти страницы, наверное, найдет в них очень мало для себя поучительного: это неизбежно. Если же он, напротив, доброжелательно наберет немного терпения, то я убежден, что и он, даже в тех кратких замечаниях, которые изложены на этих страницах, обратит внимание на то, что религиозное является преображенным воспроизведением того, о чем политик, поскольку он действительно любит человеческое бытие и любит людей, задумывался в свои счастливейшие мгновения, хотя он и найдет религиозное непрактичным, ибо оно слишком возвышенно и чересчур идеально.

Это не может, однако, служить препятствием религиозному (человеку), хорошо знающему, что христианство является и называется практической религией, и вместе с тем знающему, что «прообраз» и вслед за ним регулярно образуемые производные «прообразы» каждый по-своему, с их многолетними усилиями, трудом, бескорыстием оказались неосуществимыми в мире, осмеянными, презираемыми и т. п., что должно для политика представиться как высшая мера непрактичности, тогда как один язычник и как раз «практический философ» древности (Сократ) был душой и телом явным приверженцем такого рода непрактичности.

И все же, как бы оно ни было «непрактично», тем не менее религиозное есть преображенное в вечность воспроизведение прекраснейших грез политики. Никакая политика не была в состоянии, никакая политика не могла, ничто мирское не было в состоянии, ничто мирское не могло до конца продумать или осуществить ту мысль, что человечность (Menneskelighed) есть человеческое равенство (Verdslighed). Осуществить полное равенство в мирской среде, мирское равенство, т. е. в такой среде, сущность которой — различие, и осуществить ее по мирскому, в мирском равенстве, т. е. осуществить творя различие, — это вовеки невозможно, чтó можно усмотреть из категорий. Ибо, если захотеть достигнуть полного равенства, необходимо начисто устранить «мирское», а когда полное равенство достигнуто, тогда «мирское» прекратило свое существование; но в таком случае не является ли своего рода одержимостью, когда «мирским» овладевает идея добиться полного равенства и добиться его мирским путем, как мирское равенство — в мирском, в земном равенстве! Лишь религиозное может при помощи вечного провести до конца человеческое равенство, человечность, богоугодное, существенное, немирское, подлинное, единственно возможное человеческое равенство, человечность, и поэтому также — да будет это сказано к его величию — религиозное есть истинная человечность.

Прошу мне предоставить еще одно слово. То, чего требует время, — да кто может справиться с перечислением этого теперь, когда вследствие самосожжения, причиной и поводом которого было трение мирского о мирское, мирское было охвачено пожаром? Напротив, то, что для нашего времени в глубоком смысле необходимо, можно исчерпывающе выразить одним единственным словом: ему необходима вечность. Несчастье нашего времени как раз в том, что оно стало не чем иным, как «временем», временным, которое нетерпеливо не хочет ничего слышать о вечности, при этом даже благонамеренно или в бешенстве, с притворной подражательностью, хочет превратить вечное в нечто совершенно излишнее, что, однако, не удастся во веки веков; ибо, чем дальше воображают, будто можно обойтись без вечного и чем больше упорствуют в том, что без него можно обойтись, тем больше лишь, по сути дела, в нем нуждаются.