(Автор убедительно просит отличать речь «от автора» от речи и впечатлений лирического героя, а так же не воспринимать как оскорбление или пренебрежение некоторые неблагозвучные слова, имена и выражения. Мата в тексте нет.)
Имени своего она не запомнила — малая ещё была. А потом её стали звать Чуня — хорошее имя, ласковое, как на такое не отзовёшься? А надоест, можно и поменять — Масяниху в прошлом году звали Машка. Только добавляли — «толстая», потому что была ещё одна. Сейчас Масяниха была совсем не толстая, а худая-прехудая, и Оська-Трипер говорил, что она скоро помрёт. Только зря переименовывали. Масяниху было не жалко — а чего жалеть, если она уже и так старая. Она Масяниху спросила: «Ты старая?». А Масяниха ответила: «Нет». И ещё много чего ответила, но Чуню не убедила, потому что проговорилась о своих сорока годах. Конечно старая. И кожа у неё красная и морщинистая — такая только у старых и бывает. «А сколько мне лет?» — подумала Чуня.
