В рамках закона (невыдуманная история)

Поддерживаю Вашу позицию, дорогая Любовь. Меня тоже всегда удивляет, когда женщина, жалеющая порой даже голодного котенка, однажды идет на аборт – убивать собственного ребеночка. К сожалению, это происходит не только от непонимания. Есть, мне думается, несколько категорий  женщин, идущих на аборт.

Одна – это те, кто не знает или не понимает, что творит. А если узнает, поймет, да еще и на УЗИ увидит своего малыша, услышит его сердечко, то ужаснется и не станет этого делать ни при каких условиях.

Другая категория – те, которые понимают, но все равно идут. Потому что находятся в очень помраченном состоянии в связи с теми или иными сложными обстоятельствами, помноженными на личный эгоизм и привычку к комфорту. Если благодаря опытному психологу, или чьим-то горячим молитвам, или чьей-то реальной помощи, или еще по каким причинам женщине удается вовремя выйти из этого тупикового состояния, она переходит в первую категорию. И тогда убедить ее не делать аборт намного легче.

Есть, наверное, и другие категории идущих на аборт, находящихся в еще более тяжелом (с духовной точки зрения) состоянии. Которым невозможно (или почти невозможно) помочь отказаться от убийства никакими даже самыми эффективными средствами. И только на законодательном уровне им можно (и нужно, конечно) запретить убивать. Невозможно построить благоденствия ни в стране, ни в семье на крови убиенных детей.

Поэтому закон о запрете абортов, давно, конечно необходим. Для всех вышеупомянутых категорий женщин.  А пока его нет, нам остается только какими-то личными усилиями проявить на деле свое неравнодушие к нерожденным детишкам, каждый год убиваемым миллионами. Думаю, что все достойно уважения – и написание таких статей и очерков, и поддержка беременных женщин, и раздача листовок, и участие в пикетах и митингах, и многое другое. Нужно привлекать внимание людей к кровоточащим язвам нашего общества. Как сказал один человек, «вся планета кричит от боли, а мы затыкаем уши». А как громко кричат защитники абортов! Наверное, чтобы перекричать голос совести. Вместо того чтобы рожать и воспитывать детей, отстаивают свое мнимое право их убивать. И сразу в ход идут избитые фразы о рождении потенциальных беспризорников или инвалидов. (Кстати, их процент мизерный, среди всех совершаемых абортов) Но если ты переживаешь о беспризорниках и инвалидах, кто мешает оказать им посильную помощь – материальную, психологическую, законодательную? Так нет, вся их «помощь» – разрешить их убивать, "чтоб не мучились". Особенно странно такие рассуждения слышать от православных. Заповедь «не убий» вроде бы не отменялась.

Не увидела в Вашем очерке никакого осуждения. Осуждение человека и обличение греха все-таки разные вещи. И для всех ведь сказано: «…Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте» (Еф.5:11).

Простите за многословие, не смогла сдержаться. Очень болезненный вопрос для меня.

"В начале было Слово, а почему, папа?" - вспомнилась фраза из фильма А. Тарковского. Как отец двоих дочерей, всегда хотелось сына. Вот и внучки тоже девчонки. Слава Богу! Что бы мы делали без женщин, матерей. Быть мамой - святое дело. Мама дает нам слова Жизни с первых до последних дней пребывания на земле. Это слово остается в Боге и по смерти нашей. Хочеться не оскорбить это Слово.

Простите сестры, что втерся в ваш разговор. Милости Божьей всем нам!

А правда была такой. У мужа не было никакой шизофрении, а была одержимость бесами и дьявольское проклятие на его семье. Иначе это называется родовой грех. Женщина была обвенчана с мужем. Она не смогла сделать аборт и убить своего ребенка. Она не убила ни второго, ни третьего сына. Хотя ее все родственники заставляли сделать аборт. Давали деньги. Ругали и оскорбляли ее. Вопреки всему и благодаря помощи Божией, она получила высшее образование и стала работать журналистом там, куда Бог пошлет, так как у нее нигде не было блата. Ни один православный не помог ей найти работу по специальности. Когда она окончила духовную семинарию и на "отлично" защитила диплом, то ее не взяли на работу в епархию, вероятно, потому, что у нее было много детей и болящий муж. В епархии добрые люди ей предлагали вместо работы  минтай и мороженое. А также пойти на митинг против абортов. Она поблагодарила, но перестала верить людям, съездила на Валаам, прошла по конкурсу и устроилась на хорошую работу в редакцию. К ней приходили благодарные читатели. Но через год ее выдавили с работы за то, что она многодетная мать. Оскорблениями и клеветой, гонениями ее вынудили уехать с родины и продать квартиру.  Она была вынуждена защищаться и Георгий - Победоносец помог ей выиграть два суда. Затем, она по-прежнему пыталась найти работу и стучать во все двери. Ей никто не открывал. На работу в родном городе ей устроиться так и не удалось. На собеседованиях ей говорили, что она настоящий профессионал в своей области и им неловко брать такого специалиста на зарплату в 10 - 12 тысяч. Детей надо было кормить и одевать, платить за квартиру огромные деньги, чтобы не выселили, и 15 февраля, в Сретенье, она приехала в Москву, чтобы работать и высылать деньги в семью. В Москве она стала снимать комнату, заставленную иконами, у одной православной бабушки. Вернувшись из Покровского монастыря,  она заступилась за эту бабушку и за Христа, поругаемого в ее квартире, за это ее чуть не убил кулаками нелегал-азербайджанец - бывший сожитель старшей дочери. До крови пострадав за Христа, наша путешественница побывала в знаменитой Пироговке, и была вынуждена остановиться не у православных и даже не у крещеных знакомых. Ее удивляет, что за 15 дней пребывания в Москве ни один православный не захотел ей помочь с работой. Она отправила сотню писем и резюме православным братьям во Христе, и не понимала, а где тут, в Москве, они водятся. Но, невзирая на все скорби и неприятности, она по - прежнему верит, что Бог не оставит ее. Больше всего она мечтает увидеть настоящих православных. Тех, кто не предает, не трусит, и поддержит в беде. И она пишет свои тексты своей, а не чужой кровью, не осуждая тех, кому невыносимо и страшно быть сильным и мужественным в этой жизни. 

Вот так на самом деле закончилась эта печальная история через 8 лет после разговора в медицинской клинике.
 

Сильно написано, Люба, прошибает.