Снизу вверх

Я ужасно люблю лежать на земле и смотреть на мир снизу вверх. Хорошо, если видно небо. Или кроны деревьев. Но и потолок в моей комнате тоже весьма интересен. А ещё замечательно смотреть снизу вверх на людей. Например, на мою бабушку.

— Что опять дурака валяешь? — заходит она в комнату. Снизу-вверх-бабушка совсем иная, чем бабушка-сверху-вниз. У неё большие ноги и маленькая голова. Она ею качает.

— Ага. — отвечаю.

— Ну, валять дурака и быть дураком и валяться — это разные вещи. — утверждает бабушка.

— Ладно. — соглашаюсь.

— И когда же ты вырастешь?

Я улыбаюсь. Мне самой интересно, произойдет ли это когда-нибудь.

— В твоем возрасте люди уже семьи имеют. Детей, работу приличную...

Она говорит и говорит, а голова её качается, как и люстра. Люстра в моей комнате круглая, с какими-то мелкими цветочками.

— ...а ты все ходишь в свой храм. Может, ты в батюшку влюблена?

Некоторые слова лучше пропускать мимо ушей. Чтобы не обижаться.

Я люблю лежать на земле. Лучше, конечно, лежать на мягкой траве и смотреть, как над тобой пролетают облака. Прошлым летом я приехала к бабушке в деревню погостить. На неделю. У неё маленький участок — пять соток, а в середине — яблоня. Я ложилась под яблоню и смотрела, как ветер шевелит листья. На третий день мне стало казаться, я начинаю понимать, о чем листья шепчутся. Но бабушкина соседка спросила у бабушки, не пью ли я?

С тех пор я не езжу в деревню. Я хожу в парк.

У нас недалеко от дома есть городской парк. Однажды, уже осенью, я легла на лавочку. Я лежала и смотрела, как улетают птицы. Мне было так хорошо на этой лавочке. Пока кто-то не склонился надо мной. Это был лысый мужчина. Он стал говорить что-то о приличиях, о милиции и еще о чем-то.

А я просто встала, улыбнулась и пошла. А потом побежала.

Когда мне грустно, я бегу. Неважно куда, зачем, я просто убыстряю шаг и начинаю бежать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. И никаких грустных мыслей. Моя бабушка называет такой бег «встряска». Она говорит: «Все, иди, вытряси всю дурь из себя!» И я ухожу и бегу. А возвращаюсь другим человеком.

— И долго ты так будешь лежать? — спрашивает бабушка. — Надо сходить в магазин за картошкой.

— Встаю! — отвечаю я, не двигаясь.

Она снова качает головой и закрывает за собой дверь.

Я очень люблю лежать на земле. Смотреть ввысь. Тогда я кажусь себе такой маленькой, а мир таким большим. Святой Александр Свирский вырыл себе яму рядом с кельей — такую, какую роют, чтобы опустить в неё гроб. Когда мы были там с экскурсией, нам разрешили залезть в яму святого. Я залезала последней. Я легла на холодную землю. А вверху прямоугольник неба. Высокий-высокий. Наша группа ушла дальше, смотреть храм. А я все лежала там, в этой земле. И так мне там было хорошо и спокойно. Только холодно.

И никто меня оттуда не вытаскивал.

Наверное, из гроба могилы никого не вытащишь.

Я подумала об этом, и сразу встала и побежала догонять своих.

Бабушка у меня совсем старенькая. А я у неё одна. Она переживает за меня, потому что любит. И кто знает, сколько еще лет уготовано ей. Или мне. Я сейчас встану, схожу в магазин за картошкой. А может, пробегусь до магазина. Я куплю картошки, и помогу бабушке её почистить. И скажу ей, что я обязательно вырасту, выйду замуж, нарожаю ей правнуков. Так и будет. И всё будет хорошо. Правда!

А лежать на земле — это еще успеется.