Служитель Тайн Господних

(Повесть о праведном Иосифе Обручнике)¹

Иосиф сидел на пороге своего дома и смотрел на дорогу, уходившую далеко-далеко за горизонт, куда сейчас опускалось заходящее солнце. Вот и его жизнь близилась к закату… Но Иосиф не боялся смерти. Потому что знал — это всего лишь странствие. Человек покидает этот мир и уходит в шеол, царство мертвых. Не случайно смерть называют исходом. Как и то, давнее событие, когда пророк Моисей вывел его народ из египетского рабства в землю обетованную. Скоро и ему предстоит исход… Что ж, он готов. Как говорится, и посох в руке, и чресла препоясяны, и светильник зажжен, чтобы лучше видеть дорогу. Веди же, Господи!

Что связывает его с этой жизнью? Если подумать — ничего. Он прожил достаточно — почти сто десять лет. Дай Бог каждому такой долгий век! Вдобавок, счастливый век. Разве беда, что ему, потомку великого и славного царя древности — Давида, приходилось зарабатывать себе на жизнь трудом плотника? Ведь Сам Господь заповедал человеку: «в поте лица твоего будешь есть хлеб»². Иосиф тоже добывал свой хлеб в поте лица. Зато он не пахнул чужой кровью, не горчил чужими слезами. Кто из сильных и славных земли может похвалиться этим?

И другую заповедь Господню: «плодитесь и размножайтесь» он тоже выполнил. От покойной жены Саломии у него четверо сыновей и две дочери. Это его родные дети. Но в его доме живет еще один Ребенок, Отрок по имени Иисус. Люди считают Его сыном Иосифа от второй жены, Марии. Им невдомек, что Иисус — не сын Иосифа. Тогда Чей же Он Сын? Это тайна, до поры сокрытая от людей. И хранителем и служителем этой тайны является он, Иосиф, мнимый отец Иисуса. Точнее сказать, Бог избрал его послужить этой тайне. Но справился ли он с этим служением?

Иосиф закрыл глаза — и на него волной нахлынули воспоминания…

* * *

… Он работал, не покладая рук: Самуил, зажиточный крестьянин из Назарета, заказал ему три новых деревянных плуга, а в придачу — три ярма для недавно купленных им трех пар волов. Это был выгодный заказ, каких у Иосифа не бывало уже давно. Неудивительно, что он старался выполнить его как можно лучше и закончить к условленному сроку. И уже почти закончил работу, когда к его крыльцу подъехал незнакомец:

— Мир тебе! — учтиво поздоровался он с Иосифом. — Не ты ли будешь Иосиф, сын Илии и Иакова?³

— Это я. — ответил Иосиф, исподлобья оглядывая незваного гостя, оторвавшего его от работы. Судя по запыленной одежде, тот прибыл откуда-то издалека. Но что ему нужно от Иосифа?

— Меня послал к тебе первосвященник. — пояснил незнакомец. — Он хочет видеть тебя. Я приехал, чтобы отвезти тебя к нему.

Иосиф растерялся. Его хочет видеть первосвященник? Сам первосвященник? Но зачем? Ведь если столь высокопоставленные особы удостаивают своим вниманием простых людей, то явно неспроста… Вот только что же могло понадобиться первосвященнику от него, плотника Иосифа?

Всю дорогу до Иерусалима Иосиф раздумывал над этим. Но так ничего и не придумал. Мало того — недоумение его усилилось, когда, явившись к первосвященнику, он увидел, что того поджидают еще одиннадцать мужчин, одетых, как и он, по-дорожному, с посохами в руках. Некоторые из них даже были знакомы Иосифу. Вот Матфан, вот Саул, а вот и Наум… Еще бы ему их не знать! Ведь все они, как и Иосиф, потомки великого царя Давида… Выходит, первосвященник призвал к себе именно мужей из рода царя Давида. Но с какой целью?

Однако Иосиф не успел найти подходящего объяснения и этой загадке. Потому что как раз в это время к собравшимся вышел первосвященник Захария⁴: седовласый, некогда высокий, но теперь согбенный годами старец. А вот глаза у него были как у юноши — ясные, живые, прозорливые, словно орлиные очи. И Иосиф вспомнил слухи, ходившие в народе, будто Захария — провидец, которому ведомы тайны и чудеса Господни, сокрытые от прочих людей. Таких, как Иосиф. Хотя, по правде сказать, он тоже был бы не прочь хоть раз в жизни увидеть чудо. Только где ему! Вот он уже восемьдесят лет живет на свете — и не видал никаких чудес!

Раздумья Иосифа прервал голос первосвященника:

— Мужи Израильские! Я призвал вас для важного дела…

Вслед за тем он поведал собравшимся, что при Иерусалимском храме живет Дева Мария, дочь Иоакима и Анны. Трехлетней девочкой родители привели Ее в храм и посвятили Богу. Но теперь Ей уже четырнадцать лет и по закону Она должна покинуть храм и вернуться в родительский дом или выйти замуж. Однако возвращаться Ей некуда: Иоаким и Анна давно умерли. Вдобавок, Мария дала обет: ради Бога, на служение Которому Она посвящена, навсегда пребыть безбрачной. И все-таки она больше не может жить при храме. Таков закон. Поэтому они, служители храма, решили позаботиться о сироте и обручить Марию с почтенным и благочестивым человеком, который возьмет Ее в свой дом и станет заботиться о Ней. Поскольку же Мария происходит из рода царя Давида, то, по закону, должна быть обручена с человеком из того же рода. А человека этого пусть изберет Сам Господь.

— Отдайте мне свои посохи. — заключил свою речь Захария. — Мы возложим их на храмовый жертвенник. А потом помолимся, чтобы Господь избрал среди вас того, кто станет обручником Марии. И да свершится воля Его!

По правде сказать, Иосиф был удивлен услышанным. Так вот зачем его вызвали в Иерусалим! Но какой из него жених? Ведь он уже старик. Что скажут соседи, если он вернется из Иерусалима в Назарет с юной женой? Нет, он не собирается жениться вторично — он слишком любил свою покойную Саломию и другой супруги ему не надо. Впрочем, он беспокоится зря. Ведь мужа для Марии изберет Сам Господь. Захария поступил мудро, положившись в этом деле на Божиию волю. Уж Господь-то знает, кого избрать… и это явно будет не Иосиф. Что ж, да свершится воля Его!

Успокоенный этой мыслью, Иосиф отдал свой посох первосвященнику. А потом, вместе с другими мужами из рода Давидова и священниками, сопровождавшими Захарию, отправился в Иерусалимский храм.

* * *

Иосиф стоял в притворе храма⁵. А в другой его части, которая называлась Святое, Захария со священниками, возложив двенадцать посохов на жертвенник, молился Богу о том, чтобы Тот избрал для посвященной Ему Девы «мужа по сердцу Своему». Иосиф тоже пытался молиться. Однако справа от него о чем-то яростно спорили между собой несколько фарисеев и саддукеев⁶, и до Иосифа то и дело доносилось:

— А по закону выходит так!

— Да что ты смыслишь в законе? Недоучка!

— Да уж побольше твоего смыслю! Мой учитель знаешь кто был… так что слушай меня да помалкивай! Ясно!

Сзади доносился звон монет: там располагались прилавки менял. Тут же мычали приготовленные в жертву тельцы, блеяли овцы, разговаривали между собой люди — шум стоял почти как на ярмарке⁷. «Да свершится воля Твоя, Господи» — только и смог прошептать Иосиф. И замер в ожидании: вот сейчас он наконец-то станет свидетелем чуда, услышит, что Бог возвестил Захарии…

— Идет! Идет! — толкнул его в бок стоявший рядом Наум.

Иосиф поднял голову. К ним, в сопровождении священников, выходил Захария. Так что же сказал ему Господь? Но напрасно Иосиф пытался прочесть ответ на лице престарелого первосвященника. Почему он молчит? Неужели Бог не ответил ему?

— Вот ваши посохи. — произнес Захария. — Возьмите же их.

Мужи из рода Давидова по очереди подходили к первосвященнику и брали каждый свой посох. Иосиф шел последним, разочарованно думая о том, что напрасно он так ждал чуда, напрасно надеялся, что Бог ответит Захарии… а Он взял, да и не ответил, вот и верь после этого в чудеса… Он уже протянул руку за посохом, как вдруг услышал хлопанье крыльев. В следующий миг ему на голову опустилась какая-то птица. Он взял ее в руки: то была белая голубка⁸. К изумлению Иосифа, птица совершенно не боялась его, не пыталась вырваться — лишь косилась на него круглым янтарным глазом, словно недоумевая, почему этот человек смотрит на нее с таким испугом…

А вокруг раздавался изумленный шепот:

— Глянь-ка, глянь!

— Вижу! Откуда здесь эта птица?

— Из его посоха вылетела!

— Вот это да! Уж не знамение ли это?

— И точно знамение!

— Чудо! Настоящее чудо!

— А посох его, глядите! Посох-то расцвел!

— Жив Господь! Он услышал наши молитвы! Благословен Бог отцов наших!

— Господь явил Свою волю! — произнес Захария, указывая на Иосифа. А потом обратился к нему:

— Ты избран Господом, чтобы принять к себе и блюсти Его Деву.

Вокруг Иосифа мгновенно образовалась толпа. «Чудо! Чудо! Знамение! Божий избранник!» доносилось до него. А он стоял, держа в одной руке голубку, а в другой — расцветший посох, и не веря своему счастью. Выходит, его тайная мечта все-таки сбылась. Он стал свидетелем чуда. Мало того — это чудо Господь совершил ради него. Теперь все видят, кто из мужей рода Давидова достоин принять к себе Деву, посвященную Богу, и заботиться о Ней. Из всех их Господь избрал его.

Тогда Иосиф еще не знал, каким испытанием станет для него это избранничество…

* * *

В Назарет Иосиф вернулся вместе с Марией. Люди считали их мужем и женой. Хотя на самом деле они жили, как брат с сестрой. Иосиф плотничал, Мария рукодельничала: вышивала заказанную ей завесу для Иерусалимского храма. А когда закончила работу, отпросилась в гости к Елизавете, жене первосвященника Захарии, приходившейся ей родственницей. Иосиф охотно отпустил Марию: пускай отнесет завесу, а заодно и погостит у Захарии с Елизаветой. Тем более, что те любят ее, как дочь — ведь у них никогда не было своих детей…

Мария пробыла у Захарии и Елизаветы около трех месяцев. А когда вернулась в Назарет, Иосиф заметил неладное. Похоже, Она ждала ребенка. Эта новость смутила Иосифа: ведь он хорошо помнил, что Мария дала обет никогда не выходить замуж. Выходит, Она нарушила его! И тем самым согрешила перед Богом. А вдобавок и перед Иосифом. Ведь в глазах людей он — Ее муж. Но все понимают — он слишком стар, чтобы иметь детей. Значит, Мария ждет ребенка от кого-то другого. И Иосиф допустил это! Какой позор!

Что же ему теперь делать? Прилюдно обличить Марию, как нарушительницу обета и неверную жену? Нет, пусть даже Она и виновна, он не сделает этого: ведь тогда по закону Ее должно предать смерти. Но если он скроет Ее проступок, то окажется лжецом, а ложь — мерзость перед Богом. Как бы ни поступил Иосиф, ему придется брать грех на душу. Как же быть? И самое главное, почему Мария не спешит повиниться перед ним, не спешит признаться, от кого ждет ребенка? Неужели Она не чувствует Своей вины? Неужели Она не замечает, как по Ее вине страдает Иосиф?

Но Мария молчала. И тогда Иосиф решил сам добиться от Нее признания:

— Мария, что случилось? Как Ты могла совершить такое? Не Ты ли была воспитана при Божием храме? Не Ты ли слыла примером скромности для других дев? Не ты ли дала обет ради Господа хранить девство? Так где же Твои клятвы, Мария? Где Твоя скромность? Где Твоя благодарность за мои заботы о Тебе? Вместо радости Ты принесла мне горе, вместо похвал — укоры, вместе чести — позор. Мне стыдно даже говорить о Твоем грехе, но Ты, похоже, его не стыдишься… Что Ты можешь сказать в Свое оправдание, Мария? Отвечай же…

Мария стояла перед ним, потупив глаза, и лицо Ее заливала краска стыда. Иосиф уже поверил было — сейчас Она признается… В самом деле, когда он смолк, Мария заговорила:

— Жив Господь — Я не познала греха и доныне остаюсь Девой. А То, Что во Мне — от Божия хотения и по Божию действию. Потерпи немного, Иосиф. Скоро ты узнаешь правду.

Иосиф ожидал чего угодно, но не такого ответа. «То, Что во Мне — от Божия хотения и по Божию действию». Что за загадка? Впрочем, он не собирается ее разгадывать. От кого бы Мария не ждала ребенка — это не его дитя. Значит, им должно расстаться. Но без огласки, чтобы избежать ненужных людских пересудов. Пусть Мария идет, куда хочет… Нет, он поступит иначе: сам тайно уйдет от Нее в чужие края. Пусть он уже стар для таких странствий — зато совесть его будет чиста!

* * *

Той же ночью Иосифу во сне явился Ангел Господень:

— Иосиф, сын Давидов! — сказал он. — Не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого. Родит же Сына и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их⁹.

Проснувшись, Иосиф долго размышлял над странным сном. Выходит, Мария сказала ему правду. Она ждет ребенка, но не от человека — от Духа Святого. А он-то поспешил осудить и обвинить Ее! Не потому ли, что забыл: Бог избрал его хранить и блюсти Деву, посвященную Ему. Иначе говоря, служить Ей. И тайне, которую сейчас открыл ему Ангел. Что ж, Иосиф готов стать служителем Божией тайны. Господи, да будет воля Твоя!

Иосиф встал, тихонько прошел в комнату, где спала Мария, и опустился на колени перед Ее ложем. Мария спала, по-детски подложив левую ладонь под щеку, и чему-то улыбаясь во сне. А правая рука ее лежала на животе, словно Она хотела защитить Свое еще не рожденное Дитя… от чего?… то было ведомо только Ей Одной.

Иосиф хотел поцеловать Ей руку. Но не посмел. Лишь благоговейно коснулся губами края ложа — у ног Марии…

* * *

В те дни вышло от императора Августа повеление сделать перепись по всей Римской империи. И пошли все записываться, каждый в свой город. Иосифу, как потомку царя Давида, надлежало явиться во град Давидов. То есть, в городок Вифлеем, где некогда родился и жил его царственный предок. Разумеется, будь на то воля Иосифа, он бы не стал брать с собой Марию: Она вот-вот должна была родить. Но приказ императора касался и Ее. Разумеется, Иосиф сделал все возможное, чтобы облегчить это путешествие для Марии: купил для Нее ослика, потратив на эту покупку все свои сбережения. А придя в Вифлеем, первым делом стал искать место в гостинице, чтобы Мария смогла отдохнуть от дальней дороги. Увы, гостиница была переполнена постояльцами, пришедшими в Вифлеем на перепись. Поначалу Иосиф надеялся снять угол у кого-нибудь из горожан. Он обошел весь город, спрашивал, уговаривал, умолял… но ни в одном доме не нашлось свободного места для них с Марией. Наконец, кто-то из жителей Вифлеема посоветовал ему переночевать в пещере за городом:

— В эту пещеру наши пастухи скотину от непогоды загоняют. Там тепло, да и колодец рядом есть. Уж лучше вам там ночевать, чем на улице.

… В той пещере, в полночный час, когда весь мир спал и видел сны, Мария родила Сына. И спеленав Его, положила в ясли: небольшое корытце, выдолбленное из камня. Потому что в пещере не нашлось ничего другого, куда Она могла бы уложить новорожденное Дитя…

Стоя возле яслей, Иосиф пристально разглядывал Младенца. С виду Он ничем не отличался от остальных детей. Неужели это и впрямь Сын Божий? — подумал Иосиф. — Или это всего лишь сын человеческий?

В этот миг он почувствовал на себе взгляд Ребенка. И опустил голову, словно глазами этого Младенца на него взглянул Сам Господь. Когда же он осмелился снова поднять глаза, Дитя уже спало, сладко и безмятежно, как дитя человеческое…

— Я назову Его Иисусом. — прошептал он, обращаясь к склонившейся над яслями Марии. В ответ Она лишь кротко улыбнулась и кивнула головой: «да».

… Иосиф вышел из пещеры и огляделся по сторонам. Эта ночь выдалась на редкость темной: даже в Вифлееме не светилось ни огонька. Тьма царила и на небе. Лишь одна, необычайно большая и яркая звезда сияла в ночи, прямо над пещерой, и с ней ночь уже не казалась такой беспросветной.

Уж не возвещает ли эта звезда рождение Сына Божия? — подумал Иосиф. И ему показалось, что откуда-то издалека до него доносится пение Ангелов…

* * *

Той же ночью к ним пожаловали нежданные гости: местные пастухи. Поначалу Иосиф решил, что они собираются прогнать их из пещеры. Однако, к его удивлению, пастухи столпились у входа, глядя на Марию и спящего в яслях Младенца. А потом вдруг встали на колени и поклонились Ему.

— Вот оно, значит, как… — задумчиво произнес самый старший из них, по виду сверстник Иосифа. — Все так и есть, как сказал нам Ангел! Вот и Младенец в яслях лежит… Господи, слава Тебе! Наконец-то мы дождались Спасителя! Не удивляйся, добрый человек. — обратился пастух к Иосифу. — Мы и впрямь видели Ангела, вот как сейчас видим тебя. И не только я один — все мы его видели!

— Да-да, видели! — наперебой поспешили заверить Иосифа остальные пастухи. — И он нам сказал…

— Тише вы! — прикрикнул на них старик. — Я из вас самый старший, мне и рассказывать. Значит так. Сидим мы, сторожим стадо. И вдруг видим свет, яркий такой, ярче, чем бывает от солнца. Глядим — Ангел! Ну, мы со страху так на землю и повалились, а он нам говорит: «не бойтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидове Спаситель, Который есть Христос Господь. И вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях»¹⁰. И только он это сказал, явилось целое воинство небесное, и как запоет: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» Сколько лет на свете живу, отродясь не слыхал такого пения! Одно слово — ангельское!

— Вот мы и решили пойти и посмотреть, где родился Спаситель. — произнес пожилой пастух с изможденным лицом и лихорадочно горящими глазами, с благоговением глядя на спящего Младенца. — Выходит, это Он! А ведь сколько мы Его ждали! Наконец-то Он пришел! Посетил Господь людей Своих!

— Мы тут Ему подарок принесли. — старик с поклоном подал Иосифу туго набитый узелок. — Там сыр, кувшин молока, полкаравая хлеба. Не погнушайтесь, люди добрые. Как говорится, чем богаты, тем и рады… мы бы и больше Ему принесли, кабы имели…

Много раз потом Иосиф вспоминал этих бедных пастухов… как же далеко ему было до них!

* * *

… Люди, явившиеся на перепись в Вифлеем, уже начали разъезжаться по домам, но Иосиф и Мария не спешили последовать их примеру, словно что-то удерживало их в негостеприимном граде Давидове. Здесь, на восьмой день после рождения Младенца, над Ним совершили все положенные обряды и нарекли Ему имя Иисус. Так, как велел Иосифу Ангел.

Проходили дни. И вот однажды под вечер, выйдя из пещеры, ставшей их домом, Иосиф увидел вдали караван: на трех высоких белых верблюдах, в сопровождении множества слуг, ехали три путника. Судя по всему, то были знатные иностранцы, приезжавшие с визитом в Иерусалим к царю Ироду¹¹. Может быть, даже цари… ведь ездят же они друг другу в гости! Вот и съездили, а теперь возвращаются восвояси. Что ж, пускай себе едут!

Однако караван явно направлялся к их пещере. Вот он уже остановился у самого входа и слуги помогли знатным путникам спуститься на землю. Медленно, как подобает важным особам, к Иосифу подошли: высокий седовласый старик, чем-то напоминавший Захарию, чернокожий мужчина средних лет с курчавой, словно овечья шерсть, бородой, и румяный юноша с не по годам мудрым, вещим взглядом.

— Мир тебе! — приветствовал Иосифа седовласый (судя по акценту, он и впрямь был чужеземцем). — Меня зовут Мелхиор.

— Мое имя Валтасар. — откликнулся чернокожий, сверкнув белыми, как снег, зубами.

— А мое — Гаспар. — тихо промолвил юноша. А потом спросил:

— Где новорожденный царь Иудейский?

— Мы увидели Его звезду на востоке. — пояснил Валтасар, видя недоумение Иосифа. — И пошли за ней. Она привела нас сюда. Так где же Царь Иудейский?

Разумеется, Иосиф не забыл, как на поклонение к Младенцу Иисусу приходили пастухи. Но то были местные жители и бедняки. Им, как говорится, Сам Бог велел чаять пришествия Спасителя. А эти люди — знатные чужеземцы, может быть, даже цари. Тогда что же привело их сюда? Любопытство? Или что-то еще?

Иосиф провел их в пещеру, где сидела Мария, держа на руках спящего Младенца Иисуса. К изумлению Иосифа, царственные гости преклонили перед Ним колена с таким же благоговением, с каким это сделали пастухи. Затем Мелхиор подозвал слугу и что-то сказал ему на незнакомом Иосифу языке. Вскоре тот вернулся, неся в руках ларец.

— Вот мой дар Царю Иудейскому. — сказал Мелхиор, раскрывая ларец и ставя его к ногам Марии. В ларце тускло поблескивало золото.

— Вот мой дар Господу. — возгласил Валтасар и поставил рядом другой ларец, доверху полный благоуханным ладаном.

— Смертному Сыну Человеческому — мой дар. — прошептал Гаспар, поставив рядом третий ларец, со смирной, которой умащали тела умерших.

… Караван знатных чужестранцев, а может быть, даже царей, давно скрылся за горизонтом, а Иосиф все размышлял над их загадочными словами. Выходит, Иисус — не только Сын Божий, но и будущий Царь Иудейский? Вот это чудо так чудо! Что бы сказали жители Вифлеема, если бы узнали — в доме у плотника Иосифа подрастает будущий царь!?

* * *

В ту ночь Иосиф вновь увидел во сне Ангела:

— Встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его¹². — сказал небесный вестник.

Иосиф вскочил и разбудил Марию:

— Собирайся скорее! Нам надо немедленно уехать отсюда! Потом я Тебе все объясню…

На востоке еще не успел забрезжить рассвет, как они уже покинули Вифлеем. Впрочем, Иосиф то и дело оглядывался назад, чтобы посмотреть, не гонятся ли за ними люди Ирода. Как же теперь он бранил себя за вчерашние мечты! Нашел, чему радоваться! Нашел, чем гордиться! В его доме будет подрастать будущий Царь Иудейский! Нет бы подумать о том, что Ирод дрожмя дрожит за свой трон и готов убить каждого, в ком подозревает соперника… Нет, с него хватит чудес и знамений! Пропади они пропадом! Как говорится, только бы ноги унести!

Однако чем дальше оставался Вифлеем, тем больше успокаивался Иосиф. В самом деле, теперь самое страшное позади: их не настигнет даже самая быстрая погоня. Пожалуй, по пути в Египет им стоит заехать в Назарет и забрать с собой кое-какие вещи, в том числе плотницкий инструмент Иосифа: ремесло прокормит их и на чужбине. А заодно им нужно побывать в Иерусалиме. Ведь вот-вот исполнится сорок дней с тех пор, как родился Иисус. Значит, им надо посетить храм и исполнить все необходимые обряды. Когда-то еще они смогут вновь побывать там!

… Когда Иосиф и Мария с Иисусом на руках вошли в Иерусалимский храм, там было, как всегда, полно народу. Но вдруг люди начали почтительно расступаться, пропуская кого-то. Иосиф вгляделся: навстречу им медленно шел величественный старец, чем-то похожий на первосвященника Захарию. Подойдя к Марии, он протянул руки, взял Младенца Иисуса, пристально посмотрел Ему в лицо, словно пытаясь разглядеть что-то, ведомое лишь ему одному, а потом тихо произнес:

— Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицом всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля.

Потом он обратился к Марии:

— Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, — и Тебе Самой оружие пройдет душу, — да откроются помышления многих сердец¹³.

— Господь пришел! Господь явился! — разнесся по храму ликующий женский голос. — Радуйтесь, люди, и веселитесь! Посетил Господь людей своих!

— Кто это? — спросил Иосиф стоявшего рядом пожилого человека, указывая на загадочного старца.

— Ты что, не знаешь? — удивился он. — Это же Симеон. Великий мудрец и праведник. Его весь Иерусалим знает. Говорят, ему было предсказано, что он не умрет, пока не увидит Спасителя. Вот он все живет и ждет Его… говорят, уже триста лет живет. Постой-ка! Ведь он сейчас сказал, что теперь может умереть, ибо увидел Спасителя… Выходит, этот Младенец и есть Спаситель? Вот и старая Анна, дочь Фануила, о том же вещает, а ведь она пророчица…

— Что за новая тайна? — думал Иосиф. — Разные люди называют Иисуса по-разному: кто Спасителем, кто Господом, кто Царем Иудейским. Так какой же Он Царь — земной или Небесный?

* * *

…— А ну стойте! Кошелек или жизнь!

В другое время Иосиф наверняка испугался бы разбойников. По правде говоря, он испугался их и сейчас. Но все-таки ему нельзя было давать волю страху. Ведь кто тогда защитит Марию с Младенцем Иисусом? Конечно, Иосиф понимал — он никудышный защитник. А потому велел своему старшему сыну Иакову сопровождать их в Египет. Он силен и смел… и все-таки ему не справиться с целой разбойничьей шайкой. Значит, вся надежда лишь на то, что Иосиф сумеет договориться с разбойниками. Ради Марии и Иисуса он должен это сделать.

— Вот, люди добрые, все, что у нас есть. — с этими словами Иосиф отвязал от пояса кошелек и протянул чернобородому разбойнику, преграждавшему им дорогу. — Возьмите. Только, сделайте милость, отпустите нас…

Развязав кошелек, разбойник высыпал себе на ладонь горсть медяков.

— И это все? Ничего себе добыча! Что будем с ними делать, братцы-молодцы?

— А ослик-то у них неплохой. — ухмыльнулся другой разбойник, самый сильный и свирепый на вид. И обратился к Марии:

— Эй! А ну, слезай с осла! Он нам самим пригодится!

Он подошел к Ней… и вдруг замер, уставившись на Младенца Иисуса:

— Какой красивый Младенец! Пожалуй, если бы Бог стал человеком, то не мог бы быть красивей, чем Он… Вот что, братцы: не будем брать грех на душу. Пусть они идут своей дорогой. Они — своей, а мы своей пойдем, авось, еще найдем, чем поживиться. Что ты сказал, Рувим? Попробуй только тронь их — будешь иметь дело со мной! Спрячь нож, я сказал! Не бойся, старик, мы вас пальцем не тронем. Уходите. Только смотрите, никому ни гу-гу, что видели нас тут… Понятно?

От неожиданности Иосиф не мог вымолвить ни слова. Вместо него разбойнику ответила Мария:

— Ты защитил этого Младенца. Знай — придет час, и Он щедро отблагодарит тебя за это¹⁴.

И опять Иосиф не знал, чему удивляться больше. Тому ли, что разбойники с большой дороги вдруг передумали их грабить? Или загадочным словам Марии. В самом деле, что они означают? Чем Иисус сможет отблагодарить разбойника, вставшего на их защиту? Что за новая тайна? Впрочем, его куда больше интересует другое: доживет ли он до того времени, когда Иисус станет царем?

* * *

Они вернулись в Назарет лишь спустя несколько лет после своего бегства на чужбину. О том, что срок их вынужденного изгнания закончился, Иосифу опять возвестил Ангел, явившийся ему во сне:

— Встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца¹⁵.

Да, жестокий царь Ирод, «искавший души» Иисуса, и ради этого приказавший перебить всех младенцев в Вифлееме, от двухлетних до только что рожденных, к тому времени уже умер. Но его преемник и старший сын Архелай был не лучше. Поэтому Иосиф задержался в Египте до тех пор, пока до него не дошли вести о низложении и ссылке Архелая. И лишь после этого они с Марией, Иисусом и Иаковом вернулись в родные края, в город Назарет. И зажили, как прежде: Мария вела хозяйство и рукодельничала, Иосиф плотничал, а Иаков с Иисусом помогали ему. Вот только отчего-то с ними больше не случалось никаких чудес. Что таить, Иосиф жалел об этом. Ведь он уже успел привыкнуть к чудесам, к тому, что ему, не священнику, не мудрецу, а простому плотнику, открываются тайны Господни, сокрытые от прочих людей. И вдруг чудеса прекратились, оставив Иосифу лишь одни воспоминания о себе.

А ведь сколько было чудес, когда они прибыли в Египет! Стоили им приблизиться к какому-нибудь тамошнему храму, как изваяния богов, которым поклонялись египтяне, падали со своих пьедесталов и разбивались, словно сокрушенные незримой рукой. Говорят, это происходило не только в городе Ермополе, возле которого поселились беглецы из Назарета, но и по всему Египту¹⁶. А чудеса с деревьями! В окрестностях Ермополя росла большая персея¹⁷, которой местные жители приносили жертвы, как божеству. Но, когда они с Марией и Иисусом приблизились к этому дереву, оно сотряслось, а потом склонило свою верхушку к земле, словно преклоняясь перед ними и предлагая отдохнуть от зноя в тени своих ветвей. С тех пор оно так и осталось склоненным… мало того, обрело целительную силу. А когда они пришли в село Натарею, близ Ермополя, то ствол дикой смоковницы разделился надвое, а ветви ее образовали подобие шатра, под которым они смогли отдохнуть с дороги. Мало того — поблизости от места, где Иосиф построил хижину, появился источник. В нем Мария купала Младенца Иисуса. И от его воды совершались исцеления. Но после этого поток чудес иссяк. Почему? Ответ на это был ведом только Господу.

Впрочем, еще одно чудо все-таки случилось. Это произошло, когда они, вместе с родственниками и знакомыми, по обычаю, ходили на праздник в Иерусалим. А по дороге домой вдруг хватились Иисуса. По правде сказать, это случилось не сразу. Потому что поначалу они решили — Он идет в Назарет вместе с родными и земляками. Лишь пройдя дневной путь от Иерусалима до Назарета, Иосиф и Мария убедились: Иисус и впрямь пропал. Где Он? Что с Ним? Ведь Он еще совсем Дитя, Ему всего двенадцать лет! Далеко ли до беды! Три дня Иосиф с Марией обыскивали Иерусалим, но так и не смогли найти Иисуса. Наконец, уже отчаявшись увидеть Его снова, они зашли в храм. И… увидели там Иисуса, сидящего среди учителей, слушающего и спрашивающего их, так что все слушавшие дивились разуму и ответам Его.

— Дитя! Что Ты сделал с нами! — в сердцах воскликнула Мария. — Вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя…

— Зачем было вам искать Меня? — вопросом на вопрос ответил Иисус. — Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?¹⁸

Тогда Его слова пришлись Иосифу не по нраву: разве ребенок смеет так отвечать своим родителям? А как же заповедь: «почитай отца твоего и матерь твою… »?¹⁹ Но сейчас, на закате своей жизни, он вдруг понял: устами Иисуса Господь напомнил ему: смирись, человек. Ты — всего лишь служитель Моих тайн и зритель Моих чудес. А слуга не больше господина своего²⁰. И потому, говоря «да свершится воля Господня» он не должен втайне думать: да будет воля моя…

* * *

… Уже двое суток Иосиф находился в предсмертном забытьи. Временами до него доносились плач Марии, испуганный шепот сыновей: «отходит… отходит… » Лишь голоса Иисуса он не слышал ни разу. Хотя знал: Он вместе с другими стоит у его смертного ложа. Увы, Иосифу не удалось дожить до того времени, когда Иисус станет Царем Иудейским. Не удалось увидеть Его в царственном блеске и величии. Господь не дал ему стать свидетелем этой тайны. Но почему? Ведь Он вполне мог продлить ему жизнь, как продлил ее праведному Симеону, чтобы тот смог увидеть приход в мир Спасителя. Тогда почему же Бог этого не сделал?

И тут Иосифа вдруг осенила страшная догадка: он просто-напросто недостоин увидеть, как эта, самая главная и великая тайна из тех, служителем которых избрал его Бог, наконец-то станет явью. Ведь Иосиф был предан Ему не до конца. Да, он старался поступать по Божией воле… и все же слишком часто «искал своего». Даже Иисуса он хотел видеть земным царем, позабыв, что Тот — Господь, Царь Небесный, Спаситель, Чей приход в мир предсказывали пророки. Что ж, он достоин этой кары — никогда не увидеть Его Царства! А теперь ему настало время уходить.

Иосиф поднялся, подошел к двери и перешагнул порог. Он не слышал, как позади заплакала над его телом Мария, не почувствовал, как кто-то из сыновей закрыл ему глаза. Перед ним расстилалась дорога, широкая и бескрайняя, и он шагал по ней, не зная, что увидит в конце пути. Сколько Иосиф шел по этой дороге в бессолнечном стране мертвых… часы, дни, годы? Этого он не знал. По пути он встретил и своего покойного отца Иакова, и его брата Илию, и своего дедушку Матфата, и прадедушку Елиезера, и тех своих далеких предков, которых знал только по именам, и даже тех, чьих имен он вовсе не знал. Видел он и первосвященника Захарию с Елизаветой, и праведного Симеона, и пророчицу Анну, дочь Фануила. А вот и царь Давид, и Сим, и Ной, и сам праотец Адам… И всем им Иосиф говорил:

— Радуйтесь и веселитесь! Спаситель пришел! Я видел Господа, Спасителя нашего!²¹

Слыша его, мертвые радовались, словно в стране и сени смертной вдруг воссиял свет надежды. А Иосиф шел дальше, зная — эта надежда не для него.

Но вдруг впереди блеснул ослепительный свет, ярче солнечного света. И перед изумленным Иосифом предстал Сам Господь, Царь Славы в блистающих ризах… и Иосиф узнал в Нем Иисуса. Он простер к Иосифу руки, словно призывая его в Свое Царство.

И тот радостно шагнул Ему навстречу.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. В основе повествования: житие праведного Иосифа Обручника, а также «Сказание о Рождестве Христовом», «Сказание о поклонении волхвов», «Сказание о бегстве в Египет» Святителя Димитрия Ростовского (см. «Жития святых», декабрь, издание Свято-Введенского монастыря Оптиной Пустыни, 1992). В ряде случаев автор использовал данные из жития Пресвятой Богородицы.
2. Так Господь сказал праотцу Адаму (Быт. 3:19).
3. На самом деле Иосиф был сыном Иакова. Однако считался сыном Илии. Илия умер бездетным. По тогдашнему обычаю, его брат Иаков взял в жены вдову Илии. Родившийся от этого брака Иосиф по закону считался сыном Илии, а по плоти — сыном Иакова.
4. В Евангелии от Луки (Лк. 1:5) Захария, отец Иоанна Крестителя, называется священником. В Житии Пресвятой Богородицы он именуется первосвященником. Именно он ввел Пресвятую Богородицу во Святое Святых Иерусалимского храма и впоследствии обручил Ее с Иосифом. Ему была известна и тайна Ее Приснодевства. Согласно Житию Иоанна Крестителя, Захария был убит в храме воинами царя Ирода во время избиения младенцев.
5. Иерусалимский храм состояли из трех частей: притвор (или двор), Святое и Святая Святых, куда имел право входить лишь первосвященник, да и то лишь раз в год. Первосвященник Захария, будучи провидцем, ввел во Святая Святых Деву Марию.
6. Фарисеи — («отделившиеся») поборники ветхозаветного закона, которые строго, по букве, выполняли обряды, но зачастую поступали вопреки Закону Божию. Характерными их пороками были гордыня и лицемерие. Поэтому «фарисеями» часто называют лицемеров. Саддукеи — религиозно-политическая партия знати, отрицавшая воскресение мертвых, загробную жизнь и существование Ангелов. С теми и другими во время Своей земной жизни спорил Христос Спаситель.
7. Ин. 2:13–16; Мф. 21:12–13.
8. Здесь объединены два повествования об этом чуде. Согласно одному: посох Иосифа расцвел (поэтому Иосифа Обручника иногда изображают с расцветшим посохом в руках). Согласно другому — из него вылетела белая голубка и села на голову Иосифа.
9. Мф. 1:20–21.
10. Лк, 2:10–12.
11. Ирод Великий — царь, основатель династии Иродов, правившей в Палестине в 1 веке по Рождестве Христовом. Имя его стало нарицательным для обозначения коварного и жестокого человека.
12. Мф. 2:13.
13. Лк. 2:28–35. В память об этом событии — встрече праведного Симеона с Богомладенцем Христом, Православной Церковью установлен Праздник Сретения Господня.
14. По преданию, приведенному Святителем Димитрием Ростовским, впоследствии этот разбойник был схвачен, приговорен к смерти и распят рядом с Христом Спасителем. Именно он назвал Его Господом и просил «помянуть его во Царствии Своем». На что услышал ответ «ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43). Так исполнилось предсказание Девы Марии.
15. Мф. 2:20.
16. Об этом событии упоминается не только в «Сказании и бегстве в Египет» Святителя Димитрия Ростовского, но и в акафисте Спасителю (икос 6).
17. Вечнозеленое дерево семейства лавровых.
18. Лк. 2:48–49.
19. Исх. 21:17.
20. Перифраз слов Спасителя: «… раб не больше господина своего» (Ин. 15:20).
21. О том, что Иосиф, сойдя в шеол, принес туда радостную весть о приходе Спасителя, говорится в его житии. О том же упоминается и в тропаре святому Иосифу: «благовествуй, Иосифе, Давиду чудеса Богоотцу… »