Вы здесь

Окаянный подарок

Анна Васильевна Русанова, подслеповатая, сгорбленная женщина на восьмом десятке, сидела за столом в горьком раздумье. Увы, старость (хоть это слово и рифмуется с «радостью») является весьма безрадостной порой. Вот и у нее на старости лет, как говорится, скорби и болезни вон полезли. Так что пришлось ей идти в поликлинику, откуда она вышла с пачкой рецептов, щедро выписанных тамошними докторами. Только, когда пришла Анна Васильевна в аптеку, чтобы купить выписанные лекарства, оказалось, что они обойдутся в половину ее пенсии. А ведь ей еще и за квартиру заплатить надо, и за газ, и за свет…раньше она еще и за телефон платила, да уже полгода, как отключила — кому ей звонить, а сто пятьдесят рублей в месяц — деньги немалые… Опять же — и есть-пить что-то нужно, таблетками сыт не будешь. Да и сапоги новые купить нужно — старые давно уже каши просят. Вот и убрела Анна Васильевна из аптеки несолоно хлебавши — как видно, правду говорят: аптека убавит века: на цены взглянешь — упадешь, не встанешь. И думай теперь, как быть — то ли лекарства себе покупать, то ли еду. Да, старость и впрямь не радость. А жить-то  все равно хочется, а жить как-то надо. Ведь, хоть и горька старость, да смерть еще горше.

Но тут невеселые размышления старухи были прерваны неожиданным визитом Ольги Андреевны, сверстницы, соседки и задушевной подруги Анны Васильевны. Не проходило и дня, чтобы эти две женщины не встречались: то у одной, то у другой на квартире. Гоняли чаи, обсуждали растущие, как на дрожжах, цены в соседнем продуктовом магазине, да последние происшествия и скандальные новости из жизни эстрадных звезд, о которых узнавали из телепередач. И за этими задушевными беседами забывали о хворях, об одиночестве, и о том, что смерть уже не за горами бродит — за плечами стоит…

— Что, Васильевна, горюешь? — с порога поинтересовалась Ольга Андреевна. — Из-за квартплаты, что ли? Я и сама за корвалол схватилась, как сегодня квиток из почтового ящика вынула. Это ж надо так со стариков драть! Господи, да где же справедливость! Всю жизнь проработали, и на-ка тебе, заслужили на старости лет копейки. Раз в магазин сходишь, и нет пенсии…

— И не говори, Андреевна. — с горьким вздохом подтвердила Анна Васильевна. И поведала соседке историю своего неудачного похода в аптеку.

— Вот и не знаю теперь, что делать. — завершила она свой рассказ. — Врачи говорят, если лечиться не буду, в любой момент инсульт или инфаркт может случиться. Только где же мне на лекарства денег взять?

Ольга Андреевна, словно в поисках денег, окинула взглядом комнатенку подруги: обшарпанную мебель семидесятых годов, столик, покрытый пожелтевшей от времени вязаной скатеркой, над которым висела выцветшая репродукция «Итальянского полдня»1, разномастную посуду в серванте, икону Богородицы в углу… И вдруг оживилась:

— Говоришь, где денег взять? А ты свою икону продай. Тут в одном доме на Набережной есть такой магазин, где всякое старье покупают. Я туда недавно бабкин самовар снесла… только место занимал, все хотела выбросить. Так мне за него две моих пенсии отвалили. Представляешь — две пенсии! А за икону твою, поди, и побольше дадут. Говорят, иконы сейчас дорого стоят…

По правде сказать, Анне Васильевне совершенно не хотелось продавать икону. Все-таки бабушкина память. Вдобавок, хотя она и молитв не знает, и в церковь только раз в год ходит — зимой, когда святую воду раздают, а все-таки на икону нет-нет, да взглянет, да поговорит с Женщиной, что на ней нарисована, да перекрестится, как бабушка учила. И станет ей после того легче на душе… Жаль иконы…да только, как умрет Анна Васильевна, кому она останется? Еще, чего доброго, выбросят ее чужие люди. Так может быть, права Андреевна — продать икону и дело с концом? Глядишь, и попадет она в хорошие руки. А у нее деньги на лекарства появятся. И всем-то будет хорошо…

На другое утро Анна Васильевна сняла со стены икону, напоследок протерла ее тряпочкой, и, бережно уложив ее в хозяйственную сумку, поплелась по указанному Андреевной адресу. Прямиком в лавку антиквара Бориса Жохова, больше известного под заслуженно полученным прозвищем Жох2.

* * *

…Антиквару Борису Жохову хватило лишь одного взгляда на икону, принесенную ему старухой, чтобы определить ее стоимость. Краснушка-подокладница3 начала ХХ века. Вдобавок, весьма грубого письма…да и изображение кое-где уже начало осыпаться. Так что красная цена ей — тысяча рублей. Не больше.

Однако Жохов привык внимательно осматривать свой будущий товар. Поэтому он открыл киот, извлек оттуда икону… и в следующий миг увидел за ней какой-то предмет, едва заметный под густым слоем дочерна запыленной паутины. Объятый любопытством, антиквар извлек находку… еще никогда ему не доводилось обнаруживать в киотах ничего подобного. Это была авторучка из красно-бурой пластмассы, отливавшей благородным перламутровым блеском, с изящной золотой стрелой на колпачке. Жохов снял колпачок — под ним обнаружилось не стальное, а самое настоящее золотое перо. Рассмотрев ручку, он разглядел на ней надписи: «parker vacumatis», «made in USA», а также какие-то полустертые цифры и буквы. Вот это находка! Паркеровская ручка довоенной модели! Причем в очень хорошем состоянии. Да за такой раритет он сможет выручить бешеные деньги! Но как же она попала сюда? Иначе говоря, кому и с какой стати пришла в голову мысль спрятать американскую авторучку в иконный киот?

Жохов уже хотел было спросить об этом старуху. И вдруг заметил, с каким ужасом она смотрит на «Паркер» цвета запекшейся крови. Словно на нем и впрямь кровь…кровь кого-то из ее близких.

* * *

…Американский грузовой пароход «Кэролайн» готовился к отплытию. Собственно, все необходимые формальности уже были выполнены — по прибытии судна в северный портовый город Михайловск его капитан вручил экспедитору концерна «Михлесоэкспорт» рапорт об его готовности к погрузке, тот осмотрел трюм… и после того, как там, по его распоряжению, были устранены все неполадки, началась погрузка леса. Но теперь все это было уже позади. И доски, тщательно рассортированные по длине и ширине, уже покоились в обширном чреве парохода. А капитану и экспедитору оставалось только подписать тайм-шит4, после чего «Кэролайн» наконец-то могла взять курс на родную Америку. Тем более, что период навигации уже близился к концу — на дворе стояла середина октября 1936 года.

И вот сейчас американский капитан Сэмуэл Дойс и экспедитор «Михлесоэкспорта» Николай Русанов, по возрасту годившийся ему в сыновья, сидя в кают-компании, вели свою последнюю деловую беседу. Их разговор шел на английском языке, которым молодой экспедитор владел в совершенстве.

— Имеются ли у Вашего руководства какие-либо пожелания к нашей компании? — с любезной улыбкой поинтересовался пожилой, грузный, краснолицый капитан Дойс.

— Да. — строго ответил экспедитор. — Впредь обратите внимание на чистоту в трюме. В этот раз у вас там было слишком грязно, так что, ради сохранности продукции, пришлось засыпать пол опилками. Но если подобное повторится в следующий раз, мы вынуждены будем задержать погрузку.

— No problem, мистер Русанов!5 — заверил его капитан. — В следующем году все будет о-кей. «Кэролайн» отслужила свое. Это последний рейс старой калоши. В ближайшее время наша компания намерена приобрести новый, более быстроходный и вместительный пароход «Генерал Грант». По весне мы придем к вам уже на нем…

— А что это за судно? — полюбопытствовал экспедитор. В ответ капитан расплылся в улыбке:

— О-о, мне понятен и приятен Ваш интерес. Что ж… — С этими словами он достал с полки журнал в яркой обложке. — Это каталог судостроительной компании, чей пароход мы приобретаем. А вот (он перелистал несколько страниц и протянул журнал экспедитору) как выглядит это судно. Взгляните-ка. Не правда ли, красавец? А какой ход! По сравнению с ним «Кэролайн» — просто черепаха…

Экспедитор склонился над каталогом, увлеченно рассматривая изображения судов: грузовых, пассажирских, военных… Тем временем капитан Дойс внимательно наблюдал за ним…

— Я рад, мистер Русанов, что Вас заинтересовали новинки нашего судостроения. — подытожил он свои наблюдения. — В таком случае, возьмите этот каталог себе. Тогда Вы сможете на досуге ознакомиться с ним поподробнее.

Поблагодарив капитана, экспедитор свернул каталог в трубку и сунул в карман. Вслед за тем они с мистером Дойсом приступили к последней, самой важной части их беседы — подписанию тайм-шита. Капитан достал из кармана авторучку. А экспедитор, в свою очередь, извлек из портфеля химический карандаш6 и поднес его ко рту. В ответ Сэмуэл Дойс со своей неизменной улыбкой протянул ему свою авторучку… и Николай Русанов невольно залюбовался ее красно-бурым корпусом и золотой стрелой на колпачке. Впрочем, уже через миг экспедитор совладал с собой. Однако этого мига хватило, чтобы капитан заметил и понял все.

Когда тайм-шит наконец-то был подписан, экспедитор протянул капитанскую авторучку ее владельцу. В ответ мистер Дойс снова заулыбался:

— No, no. Оставьте ее себе, мистер Русанов. Пусть для Вас этот маленький презент будет памятью о нашей встрече.

В этот момент экспедитору вспомнилось, что, согласно должностной инструкции, ему запрещается вести с иностранными моряками какие-либо разговоры, не имеющие отношения к его непосредственным обязанностям. Впрочем, разве он беседовал с американским капитаном о чем-то постороннем? Что до ручки и каталога, то их ему презентовал сам мистер Дойс. А он просто-напросто принял его подарки. В самом деле, было бы невежливым отказаться от них…

Мог ли он знать, какими опасными бывают иные дары! И к каким непоправимым последствиям может привести маленький, совсем крохотный компромисс с совестью… 

* * * 

В тот же день, забежав пообедать к матери, Николай Русанов пересказал ей свой разговор с мистером Дойсом. А заодно показал и капитанские подарки — каталог и авторучку. К удивлению Николая, мать не проявила к его рассказу никакого интереса, скорее даже, встревожилась. Зато его младший брат, пионер Вася, только что вернувшийся из школы, был в восторге от увиденного и услышанного:

— Ого, какой пароход! А что это на нем написано? «Генерал Грант»? Это он к нам придет весной? Коль, а ты мне его покажешь? А это что? Ух ты! Вот это ручка! Коль, а можно я ею немножко попишу? Ну пожалуйста…

— Послушай, сынок. — перебила его мать, обращаясь к Николаю. — Лучше бы ты все это выбросил от греха подальше. Не ровен час…

— Да успокойся, мама! — отмахнулся тот. — Экая ты трусиха! Он же мне их сам подарил. Ну, я и взял. Что ж в том плохого?..

За разговорами время тянулось незаметно. И когда Николай наконец-то взглянул на часы, то обнаружил, что обеденный перерыв уже на исходе. Он выскочил из-за стола, спешно оделся и, на ходу сунув в карман каталог, помчался на работу. А ручка осталась у Васи, который в этот момент самозабвенно рисовал ею на листке бумаги самолет с пятиконечными звездами на крыльях. Впрочем, он был даже рад тому, что брат забыл прихватить «Паркер» с собой. Завтра он покажет ручку одноклассникам. Да они просто лопнут от зависти, когда ее увидят! 

* * * 

Назавтра на первой же перемене вокруг Васи собралась целая толпа однокашников и любопытных учеников из других классов. «Паркер» бережно передавали по рукам, разглядывали стрелу на колпачке, пробовали на палец остроту золотого пера, шепотом, словно заклинание, читали непонятные иностранные буквы и цифры и с завистью поглядывали на счастливого обладателя такого сокровища. Неудивительно, что Вася чувствовал себя, как говорится, героем дня…

— Эй, осторожней там! — прикрикнул он на одного из ребят, от волнения чуть не уронившего ручку на пол. — Еще сломаешь…

— А откуда она у тебя? — поинтересовался кто-то из толпы.

— Брат дал. — с нарочитой небрежностью произнес Вася. В самом деле, зачем говорить, что тот просто-напросто забыл у них авторучку? Есть вещи, которые лучше держать в тайне. Вот и его мама все время твердит: не следует болтать лишнего…

— А у него она откуда? — спросил все тот же любопытный.

— Американский капитан подарил. — гордо ответил Вася, довольный тем, что оказался в центре всеобщего внимания. — А еще он ему книжку дал, где всякие заграничные корабли нарисованы. Вот это корабли! У нас таких нет. Между прочим, они в следующем году придут к нам в Михайловск.

— Врешь! — презрительно бросил Мишка из параллельного класса. — Так мы тебе и поверим!

— А вот и не вру! — обиделся Вася. — Еще как придут! Это моему брату сам капитан сказал. И он мне эти корабли покажет. Потому что они с моим братом — друзья.

Увы, расходившемуся Васе было невдомек, что к его болтовне внимательно прислушивается Галя — востроносенькая чернявая девочка с косичками, кандидатка в комсомол и большая любительница книг про юных героев, что, не щадя жизни, борются с врагами народа и шпионами. Как это делал Павлик Морозов или отважная комсомолка Маша из романа «Гвозди», которая, работая на маслозаводе, разоблачила вредителя, тайком подсыпавшего в масло, предназначенное для советских людей, отравленные гвозди, и получила за это орден от самого товарища Сталина7. Как же Гале хотелось тоже разоблачить какого-нибудь врага народа! Поэтому она бдительно следила за одноклассниками, соседями, даже за собственными родителями — и вот наконец дождалась своего часа!

В тот же день, придя домой, Галя села за стол и каллиграфическим почерком отличницы вывела на тетрадном листке:

«С чувством глубокого возмущения сообщаю вам, что мой одноклассник Вася Русанов ведет себя недостойно высокого звания пионера-ленинца и клевещет на нашу советскую власть. Сегодня в классе он говорил, что американская техника лучше нашей. И что в следующем году, когда сюда придут американские корабли, все сами убедятся в этом. Это ему сказал старший брат Николай, который имеет связи с иностранцами и часто получает от них подарки…»

Поставив последнюю точку, Галя аккуратно сложила исписанный листок, сунула его в конверт и, не доверяя почте (там тоже вполне могли оказаться шпионы и враги народа!) лично отнесла его в Михайловский райком комсомола. После чего с сознанием исполненного долга отправилась восвояси.

* * *

Спустя два дня после этого, когда Николай Русанов находился на работе, к нему подошли три незнакомца в сером.

— Николай Иванович Русанов? — спросил один из них, подойдя к экспедитору.

— Да. — ответил тот, искренне недоумевая, кому и зачем он мог понадобиться.

— Вам придется пройти с нами. — произнес незваный гость. — Вот ордер…

Николай послушно последовал за чекистами, сопровождаемый испуганными, злорадными, сочувственными взглядами сослуживцев. Он искренне не понимал, что могло случиться. Почему эти чекисты пришли к нему…за ним? Вероятно, произошла какая-то ошибка. Впрочем, сейчас наверняка все выяснится. Ведь он не делал ничего недозволенного. Он ни в чем не виноват…

Вскоре Николай Русанов уже стоял посреди своей комнаты, с ужасом наблюдая за тем, как чекисты роются в его бельевом шкафу, в столе, на книжной полке, перебирают вещи, перелистывают книги, откладывая в сторону каждый исписанный листок… Вот уже в руках одного из них оказался журнал — подарок американского капитана. Явно довольный своей находкой, чекист стал листать его — и обнаружил карандашные пометки, сделанные на его полях Николаем.

— Это Вы писали? — поинтересовался он, оборачиваясь к экспедитору.

— Я… — пролепетал Николай. Потому что понял: это — конец.

* * *

…Вслед за Николаем Русановым был арестован целый ряд сотрудников «Михлесоэкспорта», включая и его руководство. Все они были обвинены по статье 58 пункту 6 УК РСФСР, сиречь, в шпионаже. Кое-кто угодил под расстрел, кто-то отделался большим лагерным сроком. Что до Николая, то он получил десять лет без права переписки и бесследно сгинул в ГУЛАГ-е. Где и когда он встретил смерть, его родные так никогда и не узнали.

А его младшего брата Васю с позором исключили из пионеров и перевели в другую школу на окраине города, где учились такие же изгои, каким отныне стал он сам. Прежние друзья теперь шарахались от него, как от зачумленного. И с мечтой поступить в морскую школу Васе тоже пришлось расстаться — клеймо родственника осужденного «врага народа» лишало его будущего. Но самым страшным для него было все-таки не это. Он вынес бы и большее, он понес бы и худшую кару, лишь бы не чувствовать себя виновником гибели брата.

Увы, Вася был уверен — Николая сгубила его глупая похвальба. И зачем он только вздумал хвастаться перед одноклассниками заграничной авторучкой! Лучше бы он никогда не видел этого окаянного подарка американского капитана! Лучше бы он никогда не брал его в руки!

И все-таки Вася не решился уничтожить злополучную авторучку. Он просто спрятал ее, спрятал настолько надежно, что никому бы не пришло в голову искать ее в этом месте…как никому бы не пришло в голову, глядя на Васю, разглядеть лежащую на нем незримую каинову печать7

Прошло несколько лет. В 1940 году Василия призвали в армию. Летом следующего года он получил краткий отпуск. И приехав в родной Михайловск, женился на девушке Маше, в которую был влюблен еще со школьных лет и которая не побоялась соединить свою судьбу с судьбой брата осужденного «врага народа». А спустя два дня после того, как Василий и Мария отпраздновали свадьбу, грянула война…

Последний вечер, который молодожены провели вместе, стал поистине прощальным вечером.

— Ох, Васенька! — рыдала объятая недобрым предчувствием Мария. — Что же теперь с нами будет? Убьют тебя там, Васенька…

— Ну и пусть убьют! — с отчаянной решимостью произнес подвыпивший Василий. — Может, тогда я свою вину перед братом искуплю…

— Ты это о чем? — недоуменно спросила Мария. — Какую вину?

— Из-за меня мой старший брат погиб. — признался Василий. — Да что ты на меня так смотришь? Правда это… Из-за того и нет нам с тобой счастья. И никогда не будет!

Вслед за этим, глотая горькие пьяные слезы, он рассказал жене историю об окаянном подарке американского капитана.

— А где эта ручка? — поинтересовалась Мария, услышав его страшное признание.

— Спрятал. — коротко ответил Василий. И остаток вечера не проронил ни слова. А поутру уехал на фронт.

Предчувствия Марии оказались не напрасными: вскоре она получила «похоронку» на мужа. А спустя месяц после этого на ее руках тихо угасла свекровь, не пережившая гибели последнего и любимейшего из своих сыновей. И тогда Мария поверила — над ними и впрямь тяготеет вина за гибель Николая Русанова. Василий уже понес свою кару. И увел за собой мать. Теперь очередь за ней, его женой, и за их будущими детьми. Где-то в их доме затаился окаянный подарок, поджидая свою следующую жертву — кто и когда ею станет? Откуда придет новая беда?

* * *

Окаянный подарок напомнил о себе в тот день, когда дочь Василия и Марии, семилетняя Аня, плача, прибежала домой из школы:

— Мама, мама, скажи, ведь это неправда, что мой дядя — враг народа? — захлебываясь от рыданий, спросила она у матери. — Ведь это неправда…

— Тише…тише… — испуганно зашептала Мария, озираясь по сторонам. — Молчи. Это правда…

Вот тогда-то Аня Русанова впервые услышала от матери историю об окаянном подарке, сгубившем ее близких — отца и дядю. И запомнила ее на всю жизнь…собственно, с тех пор вся жизнь Анны стала ожиданием надвигающейся беды. И вот теперь, на пороге смерти, она встретилась с ней лицом к лицу. Окаянный подарок, о котором доселе она знала лишь понаслышке, сейчас лежал перед ней на прилавке антикварного магазина… 

* * * 

…Антиквар Борис Жохов с изумлением смотрел на старуху. В самом деле, почему она так испугалась, увидев эту авторучку? Право слово, любопытно было бы это узнать… Впрочем, какое ему дело до чужих семейных тайн? Гораздо важнее другое. Если для старухи эта ручка и впрямь связана с какими-то неприятными воспоминаниями, он без труда сможет заполучить ее. Конечно, ради этого ему придется немного раскошелиться…впрочем, продав ручку сведущим людям, он вернет свое сторицей. Так что, как говорится, игра стоит свеч.

Что до Анны Васильевны, то в этот миг в ее голове проносился целый вихрь мыслей. Так вот он какой, этот окаянный подарок… Как же она боялась встречи с ним! И все-таки не миновала ее… Что же ей теперь делать? У кого искать спасения, если никто из людей не способен избавить ее от участи ее близких, ставших жертвами окаянного подарка? Да, никому из людей не под силу сделать это… Тогда у нее остается лишь одна, последняя надежда…

Старуха потянулась к иконе, схватила ее и прижала к груди обеими руками, словно боясь утратить эту, последнюю свою надежду на спасение. Ее движение не укрылось от глаз внимательно наблюдавшего за ней Бориса Жохова.

— Я вижу, Вы раздумали продавать икону. — сказал антиквар. — Тогда как насчет этой авторучки? Я готов дать за нее…

— Нет. — оборвала его старуха. — Я не стану ее продавать. Возьмите ее себе. Мне не надо денег. Только…заберите от меня эту смерть.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 «Итальянский полдень» («Итальянка, снимающая виноград») — известная картина К. Брюллова из Третьяковской галереи.

2 Жох — ловкач, пройдоха.

3 То есть, икона, на которой выписаны только части изображения, не прикрытые окладом. Такие иконы из-за своей дешевизны пользовались большим спросом в народе.

4 Все эти подробности и термины заимствованы из справочного издания того времени — книги «Техника экспедиторского дела по экспорту пиломатериалов из Архангельского порта». — М. –Л., Внешторгиздат, 1935. Что до города Михайловска, то на самом деле его не существует.

4 Ходовое выражение, означающее: «без проблем». Английское слово «no» означает «нет».

6 При смачивании грифеля химического карандаша, от него оставался такой же след, как если бы запись делалась чернильной ручкой.

7 Этот роман — выдумка автора. Однако в те времена подобные обвинения в «подсыпании гвоздей в масло» и впрямь были в ходу.

8 Крылатое выражение, берущее начало из Библии (Быт. 4, 15). «Каинова печать» — то же, что «клеймо братоубийцы».

Комментарии

Алла Немцова

 Для Анны Васильевны встреча с окаянным Паркером так же страшна, как для сказочного Кощея встреча с той самой иглой, на конце которой, как известно... Почему-то возникла такая ассоциация, нелепая, скорее всего.

Мрачные времена описаны, но, видимо,то, что старуха все-таки не продала икону, "осветляет" концовку. Словно А.В. вырвалась из круга зловещих смертей.

Читала "Окаянный подарок", матушка, и всплыл в памяти мамин рассказ из студенческой юности. Это сразу после войны было. Как-то зашла к маме ее однокурсница, общежитская девчонка. Увидели ее мамины родители (мои бабушка с дедом), ужаснулись худобе девочки, вытащили все свои нехитрые съестные запасы, выскребли всё, что было, и давай кормить несчастную. Та попила-поела, поблагодарила хозяев. А на следующий день настрочила в комитет комсомола донос на однокурсницу, что-де живут они не по средствам, пианино имеют и даже сливочное масло на хлеб намазывают.

СпасиБо, матушка Евфимия, за рассказ, с большим удовольствием прочитала!

Алла 

Вы слишком правы. Собственно, я убеждена, что глубинной сутью человека является подлость. Неоднократно убеждалась в этом, работая на приеме. Концовка "Подарка" малость сказочная, но именно так и можно спастись от сидящих "на хвосте" темных сил. Хотела ввести биографию старухи, но она тут лишняя - и так все сказано. Грустно. Да, про Кощея и иглу - Вы правы...ох, и боялся, наверное, старый. Пишу и вспоминаю гениальный фильм Роу на этот сюжет - хорош был Кощей! "Есть у меня сердце, Василисушка"...сгубила старика неразделенная любовь! Бедный...если уж быть злодеем, то до конца! Пожалуй, сейчас начну оплакивать беднягу...а с ним Заххака, Саурона, кровавого князя Лэпушняну, поборника справедливости воеводу Дракулу, андерсеновского злого князя-богоборца..."бедный-бедный, безумное царишко..." И будет всем нам смешно! Е.

Елена Шутова

  "И за этими задушевными беседами забывали о хворях, об одиночестве, и о том, что смерть уже не за горами бродит — за плечами стоит… "
  Вот она правда нашей жизни, Матушка Евфимия, а Вы так ненавязчиво, сиречь мудро, вплели ее в узор повествования с самого начала. Не хочется человеку ветхому думать о памяти смертной, да и многого еще не хочется и не можется. Однако, даже в юриспруденции незнание закона не освобождает от ответственности. Ну. а все ужасы нашей жизни - и в делах, и в мозгах - конечно же, Вы правы, от пребывания в темноте, подальше от спасительного Света. Причем, по собственному желанию (как в случае с гадаринским бесноватым).Но в этом рассказе есть все-таки светлая надежда, за что весьма признательна Вам как автору.
  В ожидании Пасхи Христовой - радости всему миру. Прошу Ваших молитв о тяжко болящем отце моем р.б. Евгении (при смерти).

Да, как ни странно (я вообще-то считаю, что пишу безысходные вещи, а-ля любимый поэт Иван Никитин)она здесь есть. Правда, в варианте "отчаянная надежда"...собственно, духовный опыт автора. И Вы тоже правильно угадали - подарок не был "окаянным", любую вещь люди могут сделать таковой. Есть забавная русская поговорка: заставь дурака молиться, он себе лоб расшибет. Про отца Вашего - поняла. Если ему может помочь врач-невролог- на расстоянии - спросите, и я отвечу. Соболезную ВАм. Хотя, возможно, Господь для того и дал людям болезни и старость, чтобы они не боялись сбросить одряхлевшее тело ради иного, лучшего (если, конечно, шли ко Господу, а не куда-то еще). И все равно страшно умирать...видали цыпленка, который пытается спрятаться назад в скорлупку? Так и мы, люди...эх, люди мы, люди... И все равно - "смерти празднуем умещвление..." Е.

Елена Шутова

за отзывчивость и предложение помощи, но отец уже ни в чем, кроме любви и молитв не нуждается, просто тихо (насколько это возможно обыкновенному человеку) отходит. Страшно, но на милость Божию уповаем. Спаси, Господи.

Жуткая, не спорю. Но, как ни поверни - обыкновенный подарок превратили в окаянный подарок не времена - люди. Там где-то в комментариях цитировала Франкла - и газовую камеру изобрели люди, и люди же шли в нее с молитвой на устах. Выбирает-то человек. А подарок...ну, это всего лишь ручка. Хотя старуха Анна правильно рассудила - если уж встретился с погибелью - проси о помощи Господа. Эх, живем-проживем-выживем! Е.

Ну, у меня всегда др-рама...с налетом безысходности. Ниже называла едва ли не любимого поэта - Ивана Никитина, которого один из критиков (Айхенвальд) назвал "поэтом погоста". Отчасти я - его Яблочкин из "дневника семинариста". Да, Никитин... "и на погосте никитинской поэзии гостит муза красоты"...кажется так. Смеюсь...тут впору смеяться и смешить других. И все-таки - да, человек выбирает, и никто иной. И делает благословенными или окаянными вещи, попадающие ему в руки. Грустна дела Твоя, Господи... Е. 

Сергей Слесарев

спасибо, матушка Евфимия! очень интересный рассказ. Вот ведь правда говорят "язык мой - враг мой", сколько бед от нашей беспечности и болтливости, и сколько горя принес недавний режим практически каждой семье. Читал и особенно больно про нищету пенсионерки, доведенной до такого отчаяния, что пошла продавать икону. 

Ну, это наша жизнь...продают много чего. Например, семейные фотографии. А история имеет реальную основу: имел место случай нахождения в иконном киоте "Паркера" (он описан достаточно узнаваемо). А вот как он туда попал? Собственно, это попытка ответить на эту загадку. Спасибо, что прочли. Постараюсь еще порадовать чем-нибудь! Е.

Конечно, куда большее. Но был у меня один рассказ ("Два сапога пара"), где герой невольно продал совесть. Так сказать, "голос Божий в душе человека". Много чего люди продают - Родину, например. А-а, ну, еще и известный сказочный мотив - душу. Хотя ее, наверное, каждый человек продает, когда грешит. За то, ради чего грешит. Но это тема грустная. А у нас впереди Вербное воскресенье, а там и Пасха. Живем! И пусть страшное будет только в сказках! Спасибо Вам! Е.

Сергей Слесарев

да, горько это осозновать и еще горще сознаваться в этой ежедневной и ежечасной продажи совести и души, а еще наличии той самой подлости, о которой Вы говорите в одном из комментариев.

Спасибо Вам за интересный рассказ и не менее интересный разговор в комментариях.

и вправду - нет ничего мелкого, когда речь идет о совести, ответственности за каждый шаг!

И ведь ничего, что даром дается, радости не приносит...

Спасибо за напоминание!

Спаси Вас Господи!

Вот не знаю, что тут "лезет" с точки зрения психолога. Здесь две морали: одна - ответственность за свои дела (почти как в анекдоте - "за базар ответишь"). И еще - о том, что "окаянный подарок" был всего-навсего обыкновенной авторучкой. Это беда и вина людей, что они сделали "Паркер" этаким зловещим р-роком. Хотя - как бы то ни было - верь эти люди в Бога, может, все было бы иначе, или плохого вовсе бы не было. А может, все равно было бы. Тут "автор всемогущий" честно разводит руками: "всяк человек ложь, и я тож"... Е.

Спасибо, уважаемый батюшка! Вы правы - это - одна из тем. Но есть другая. То, что не бывает "окаянных подарков" - такими их делают люди. Точнее, их страсти и их страхи. Неладно вспомнила английскую лит. сказку о герое, который, поверив, что он проклят, решил, так сказать, "обойти судьбу", меняя имена. Пока ему резонно не заметили - "проклятье не в твоем имени, а в тебе самом". Герой и впрямь погиб из-за своей гордыни... Вот и тут целый род погиб - не из-за ручки, совсем от другого. Спасибо! Попытаюсь в свое время порадовать Вас чем-то еще. А там и Пасха... Е.

Матушка Евфимия, пришла с вечерни и не утерпела - к Вашим рассказам, так как всю службу стучало в голове о прочитанном в "Храме неразрушимом" о диаконе Никодиме. Батюшка: "Паки и паки...!", а я Вашу историю вспоминаю. Но эта - не смешная. Наоборот, отрезвила как-то и ещё что-то, невыразимое на бумаге... Еще вспоминается, что любовь к священномученику Илариону - тоже после Вашего жизнеописания в "Воскресной школе" (давно). Да, вижу ещё, что Вашу книжечку и матушка читает (а читает она чаще вместе с батюшкой), говорю к тому, чтобы и матушке иерея Евгения - Анне - было бы по Вашим молитвам легче: скоро четвёртый ребёночек родится, к Пасхе. Помогай Вам Господь и Пресвятая Богородица.

Страницы