Офелия

Неловко быть на виду ...

...любимого самозабвенного неба

грозы и радуги...

Быть на виду у такого большого в начале дня солнца:
будто превратилась в гость пепла,
но под покровом — огонь.

Неловко: была — и прошла, опалила, оставила метки.
Теперь на сиденье автобуса
волос улёгся.

Теперь кто-то носит одежду и обувь, за дверь выставленную
в новом пакете.

Кто имя моё назовёт — а не надо бы. Иначе снова приду,
как приходят июльские грозы.

Сколько волос уплыло! Как утомительны ливни!
Как тонут автомобили
...
в прибывающей слабости —
она и луна не идут на ущерб —
не снять дексаметазоном,

потому что плотнее пыльцы,
веселей тополиного пуха и пыли,
безотраднее душного воздуха

рождается в мире всепесня,
всепросьба.

К ней идут всенаводнения и всеуниженья.
Значит, на тыльной всебытия стороне

есть всепечатка всевластья.

Там все социальные карты и все оглоухие дети,
все слёзы вне храма и обмороки внутри,
все храмы и веси,

все мышцы, несущие пищу и воду,
все сухожилия творчества,
всё одесуществлённое здесь,

но всепребывающее всегда

в потоке июльского неба,
панагностической радуги,
психовойны за сухое рядно и сырые глаза,
чтобы видели и запоминали.

...плыву, и волнуются складки часов,
растворяются складки...

...движенье, где умерло время...