Не банковское это дело — тайгу отчуждать

Охотники-соболятники Нижнепангарского пушно-охотничьего хозяйства между собой называют речку Холодную франшизой. Рассомахин распадок у Падьевого гольца в верховьях реки-Мамы — транзакцией. А скат на стружке по течению Холодной до самого ее впадения в Кичеру кличут в разговорах трансфертой. Череда переименований пошла после того, как из тайги вынесли полуживым на носилках имиджмейкера банковской системы SWIFT, держателя уникального оффшорного кода Мехерсона Якова Лядыча. Прибыл он к соболятникам описывать охотничьи угодья в счёт погашения просроченного кредита, а оно вон как некрасиво получилось.

Не знал этот имиджмейкер, что охотник-соболятник и заготовитель геркауньих шкур, семейский мужик, потомственный кержак Осипов Нестор Гаврилович с детства не любил чужаков, пришлых и всегда разговаривал с ними скупо, сквозь зубы. Не хотел он общаться и с надоедливым пустозвоном - Мехерсоном. Однако во время осмотра земельных участков, кишащих баргузинскими соболями, ближе к 20 часам по северобайкальскому времени его как прорвало. Заговорил он глухо и приземисто, совсем не по-людски:

— Однако... теперь все, нацальник...Амба нам тут... — зацокал и засюсюкал на местном уоянском диалекте охотник.- Узёмка с гольцов в тайгу спустилась... Холодь, ноцная, прёт по распадкам... Вертолёт уже не прилетит...есь ти лять.

— И что с нами теперь будет ? — Запаниковал Мехерсон.

— Сгинем под листвяками, ухоронимся под ветерок. Минут через трисать, товарись нацальник, морозь нас скрутит в ледыски, упадём валетом в сугробья, снегь притрусит наши окоценелые трупья и мир забудет о нас. Мозет, когда вода с гольцов схлынет в Холодную, ополоснёт торфяник, оголит мёрзлые ягодники, а потом скатится к Байкалу, кто-нить сдуру заглянет сюда пострелять сохатину, да камней масляных и спотыкнется о наси усопсые скелеты...

Сказал он это, будто песню спел. Мехерсон, оттопавший на лыжах за Нестером Гавриловичем целый день без передыху, не понял запевной речи охотника и, весело глянув в смурное и щетинистое лицо кержака, заговорил на своём тарабарско-финансовом языке:

— Будь спок, охотник ! Кредитная-финансовая система и не из таких ям вытаскивала безнадёжных клиентов. В нашем банковском деле важно уравновесить баланс — актив с пассивом. И тогда синтез текущего плана с перспективным будет зависеть то интеграции банков в живую среду... Как только достигнем прогрессивной точки накопления резервов, то от твоей амбы прах останется... сама окочурится по сосной. Ты еще плохо знаешь нашу савокупность учреждений с функциями центрального банка. У неё масса вариантов спасения. Она нас вытащит из этого неплатежоспосбного случая.

Покуда Мехерсон финансово выражался, Нестор Гаврилович вострил уши, силясь уловить хоть что-нибудь понятное из его банковской речёвки. Стоял он на лыжных парах в Ключиковом распадке вместе с Мехерсоном, песередь валунов, разбросанных по обледеневшему ручью, хлопал глазами и цепенел.

— Цумной ты или цто ? — Высказался он потом. — Я зь тебе говорю, нас здёть тута поголовная смерть. Это тайга, понимась, товарись командировосный !?

— Охотник, слаб ты в финансовых вопросах. А я силен ! Я тебе из копейки рубль сделаю. Знаю тысячу случаев безболезненного отъёма денег у населения. Сейчас прокручу финансовую операцию, и всё будет класс. Есть у меня один вариант !

— Цто за вариант такой, вертолет цто ли в кармане носись? — Уткнулся взглядом охотник в пришлого.

— Какие вертолеты, аборигенская твоя голова !? Спасти нас могут только заёмные средства ! Надо найти в тайге кредитную организацию и заключить договор на взаимовыгодных условиях. На вырученные средства порубим лёд в твоей Холодной, и по ледышкам на катике спустимся к Байкалу.

— Кредит ? В верховьях Мамы ? Ты сто ? Да здесь одни сохатые, медведя да рассомахи по тропам намахивают! С ума сосол сто ли ?

— Если этот вариант не устроит тебя, то можно заложить в ламбарде твою двухстволку и нарастить капитал с участием инвестпроекта. Получим прибыль и на эти деньги закажем вертолет с полными баками керосина.

— А цто это за такое инвестпроекта ?

— Это когда из одной двустволки, появляется десять ! И ещё дополнительно тысяча патронов в виде сверхприбыли ! Давай свой ствол, я его оценю...

Увидев, как решительно потянулась рука Мехерсона, одетая в пушистую варежку, Нестор Гаврилович катнул слегка лыжи вперёд, прижал обеими руками ремень оружия к себе и, насупившись, пробурчал тем же по-кержачьи глухим и приземистым голосом:

— Знаем мы вас, зуликов ! Се моё, керзацкое ! Не дам дробилку уродовать деньгами !

— Жаль... А то бы могли трансфертой вывернуться из состояния банкротства…

Глаза Мехерсона сначала потухли, но потом снова заблестели огоньком:

— Предлагаю другой вариант !

Охотник переложил двустволку с одного плеча на другой. Ему страсть как не хотелось расставаться со своей любимицей и кормилицей, пахнущей порохом и ружейной смазкой.

— Ёсь ти лять, я уже замерзаю, каценею... Спицек у нас нет, костер не разведём. Говори, ёсь ти лять, правильный вариант! А то подохнем тут, в тайге!

Пришлый полез во внутренний карман куртки, долго там копался и вытащил оттуда ярко-красную банковскую карту с надписью: "Евразийский банк".

— Вот она, родимая ! Спасительница моя ! В ней три тыщи зеленых. Твоей двустволки до неё тянуться и тянуться... Храню на черный день. Она нам поможет вырваться из тупика: вызовем такси до Иркутска или на крайний случай до Нижнепангарска. Охотник, где у вас тут ближайший банк?

Охотник сдвинул со лба шапку. Голцевой ветер с Сугряжского распадка уже не рвал её с головы и не бил колючками по щекам, не заставлял стонать мерзлые деревья, а слегка обдувал, с сумерками он совсем угомонился. Охотник непонимающе обвел взглядом всю фигуру пришлого.

— Не знаю... — пробормотал он и пожал плечами.

— Ха ! Таких простых вещей и не знаешь... А ещё соболятник... Ёсь ти лять, — передразнивает его Мехерсон. — Сейчас без транзакций и мышь не родиться ! Тут в тайге процесс обналичивания денежных средств быть должен под каждой ёлкой ! Думай, давай, охотник ! Вспоминай в каком распадке есть тут банкоматы ?

Охотник сдвинул брови к переносице и задумался.

— Это Бурхан крутит мозги тебе, хочет увесть отсюда куда-нить и загубить душу. — Проговорил он по кержачьи загадочно и глубокомысленно, обводя испуганными глазами сопки, затухающий закат, ещё рвущийся из под вершин гольцевых гор.

-А кто такой Бурхан? Начальник что ли какой ? — слышит Нестор Иванович недоуменный голос Мехерсона.

— Да, он нацальник... Больсой в тайге нацальник... Хозяин тайги он... Когда ему цто-то не нравится, он ума целовека лисает и тот блудить нацинает... Долго по распадкам водит. Покуда холодь и усталость на земь его не кинут. Многих заблудсих уже из тайги на носилках вынесли... Больсой он нацальник, сыбко больсой...

— Да ладно там... Бурхан, Бурхан..., — передразнивает снова охотника Мехерсон. - Я таких Бурхан уже насмотрелся по жизни... Милюзга, а не клиентура... Перед нами банковскими — он контрагент на кредитных правах, неафиллированное лицо, миноритарий без живой копейки. Сейчас снимем деньги, — продолжал Мехерсон. — Закажем машину и рванем красиво с ветерком до самого твоего Нижнепангарска. Эх, охотник, чтоб ты делал без меня!?

— Нету здесь банков... — Хрипит невразумительно охотник.

— Везде есть, а в верховьях Мамы нет — такого не бывает. Не срами, батя, международную финансовую систему. Она уже везде свои корни пустила. В Европе, например, куда не пойди всюду банки и офисы ! Что-то мудрят у вас тут, в тайге... Саботируют наши банковские развития... Подожди еще... Мы и твоего Бурхана сделаем умным… выведем из дремучести. Будет у нас на въезде в банк в будке сидеть и шлагбаум открывать...

Охотник, нагнувшись и поправив тесемку на широкополой лыже, слегка притопленной в снегу, сказал:

— Да откуда они здесь, эти банкомёты !? В одну сторону ни одной дусы на 300 километров. В другую — на пятьсот, третью — на тысяцу... Бурхан один тут зивёт, больсые нацальники они все того — одинокие и сильные... Медведями командует, ягодники растит, соболям путь в капканы указыват и бельмесым дурикам голову путает...

— И что даже сбербанка нет ?

— Нету! Здесь одна тайга и сопки !

— Не верю ! Может под сопкой какой или еще где ? Наша система и в тайге должна быть ! Она силища ! Олигархов в бараний рог гнёт… Что ей тайга эта ? Не соперник она международной финансовой системе !

— Вот пристал ! Нету банков ! Я тут на лызах с мальства блузу по распадкам и ни одного банка не встретил. Комары и медведЯ есть, балуют тут в протоках и на перекатах, а банкоматов отродясь не было!

— Ну может у болота какого или на могильниках где имеется... Банки любят гнилые и прокисшие места. Там, где чаще тонут люди, там и заводятся финансовые учреждения. Проверено ! Факт !

На минуту Нестора Ивановичу, лучшему соболятнику ПАО "Пушно-охотничье хозяйство", показалось, что вокруг них и вовсе не тайга, а парковая зона в Улан-Уде, вдалеке не зубастый голец, а высоченный дом из стекла и бетона с поскудной надписью на входе: "БАНК". Его голову начали тормошить непонятки. Они укреплялись, росли. Продрогшее тело давило на мозги всей холодной пятернёй, и он уже начал верить этому банкиру.

— Во, ёсь ти лять, и меня Бурхан начинает путать, мельтики пошли бесовские..., — говорит он глухо. — Постой, в трёх километрах, под Клюцевской сопкой, у нюровского переката, медведь вспяцку залёг. Уж езели разбудить Миску, то полтайги — в клоцья. Перья полетят ! Что ни есть, самое настоясее гиблое место. Мозет там присоседился какой-нибудь "Уралсиб"?

— Ну пошли туда, а чё ? Уралсиб — классная контора... Если и дурит, то лохов на вроде тебя, а умных, как я, сторонится, уважает, я олигархов разводил на бабло, а тут какой-то Уралсиб... Мелочь, тьфу !

— Ты цто ?! Куда идти ? Я зе сказал — он зе по настоясему — в клоцья ! Миска рвать будет всех подряд. Дазе подосвы от твоих ботинок сжует вместе с пятками...

- Отсюда у нас два путя... Или капитализировать человеческий фактор или в ледышку превратиться, изгрызанным быть. И то и это — риск, а риск — это благороднейшая стихия... Сколько тебе лет, охотник ?

— Девяносто...

— М-да... еще и не пожил... А ближайшее такси где тут ?

— А цёрт его знает... Мозет где в тайге и водятся эта такси... Есё немного постоим тут в мерзлоте и Бурхан нам в голове нарисует остановку такси... Уедим куда-нибудь под обрыв и оттуда с размахом скинемся в реку-Маму... Тьфу ! Задурил ты мне голову банками. Хотя, стой... Моза быть там зе, возле берлоги... Как увидись медведя, выползаюсего из берлоги, то луцее такси — это ноги. За полчаса доскацесь без лыз до самого Улан-Удэ, а то вплавь по Байкалу к пристани Иркутской догребёсь... Ну цто, прислый, идём ?

— Не, охотник, ноги это плохой транспорт, мне бы Мерседес, привык уже к нему. А возле берлоги нет парковок с арендными "Мерсами" ? Жуть как хочется домой... Замерзаю. Слушай, а может вертолёт прилетит ?

— Ага... Зди.. Прилетит он тебе ноцью... Если у вас ночью в тайге банки должны работать, а у нас вертолеты только под утро взлетают, опохмелятся летцики стакаской самогонки и взлетают...

— Ладно, охотник, пошли куда-нибудь... Вижу толку с твоей тайги нет... Гиблые места отсутствуют. Банковская сеть совершенно не развита. Нет здесь финансовых инструментов... депозитов, облигаций. Медведи с низкой социальной ответственностью. Ничего, вот заберём ваши земли, банков понастроим, и будем убыстрять жизнь. Народ к нам потянется, промышленность обустроим, дороги, мосты...

Банковская сказка настолько тронула душу Нестора Гавриловича, что ему захотелось еще пройти сотню-другую километров по предновогоднему морозу, побродить среди ночи между сопками и поискать эти самые банки, может они правда существуют...

— Ну да классно.... — сказал он, и усмешка забродила по его лицу. — Медведи будут из банковских окосек выглядывать и ссуцится. Вместо вертолётов ракеты полетят, метро построим. Взззиииик - и мы на охоте. Здорово, ветерком ! Рассомахи за кредитами в оцередях давиться станут...

— Понимаешь, чертяка ! Видишь в чем сила сегодняшнего времени — в деньгах !

— Вижу... Сто-то ты, брат, того..., — почесал мерзнущую голову шапкой Нестор Иванович. – Цто толку от тебя, если не понимась, цто вся сила сегодня в коробке спицек ! Нет их и подохнем тут... И никакие деньги нас сейчас не спасут. А ты банки... банки... Цто толку то них если твоей трансфертой костёр не разоззёсь, сепок не наколись... Тут как не крути, а к медведю придётся идти. У него в берлоге тепло, надысал паром, крепко спать будем... А мозет быть и вецно...

Усмешливые глаза охотника сильно не понравились Мехерсону, и он уже почуял сильную кержачью волю, которая давила на него уже всей массой и не было от неё никакого спасения.

— Что-то охотник перехотелось мне к медведю... — говорит он, пряча глаза. — Эх, блин, глушь у вас тут, цивилизация где-то под Северобайкальском застряла... Я уже смёрзся с лыжами... В одно целое превратился.

-Тогда снимай их, прислый !

— Зачем ? — удивленно вскинул брови Мехерсон.

— Не волнуйсь я сниму свои... Делом будем заниматься, видишь лиственницу у коряги ?

Мехерсон оглянулся. Возле его левого плеча в темноте снежно пушистилось молодое стволом ещё непокорёженное морозами и ветрами юное дерево.

— Ну, вижу... — Ответил он, вглядываясь в темноту…

— Рубить его будем...

— Ну и на кой оно нам... ? Прибыль с него не выкрутишь, под инвестпроект не подведёшь, небанковское это дело — топором махать.

— Носилки, однако, будем тебе делать... Кормилице тайге приказано выносить тебя отсюда... Без вертолета, по холодку ... Я спереди, Бурхан сзади.

— Кто приказал ? Медведь что ли ?

— Бурхан ! Мне только сто на ухо сепнул хозяин: выносим его, Нестор Гаврилович, не надо мне финансовых учреждений тут, в распадках... Без кредитов проживу. Меня, говорит он, мутит от ихних заморских стуцек. И кто есё раз из банковских войдет в верховья Мамы, уйдут отсюда вперёд ногами на носилках. Так и передай этому... Во как !